«Ушла эпоха!» — пишут 17-летние школьники в своих инстаграмах. Да они на уроках труда разделочные доски мамам на 8 Марта выпиливали, когда меня пьяным из бара выволакивали! И вообще откуда взялись эти сотни паломников в дни закрытия? Я их не то что в баре — в Москве ни разу не видел. А я вижу много людей. Ревность переполняла мое пьяное сознание на танцполе, когда бройлерные страусы прыгали по ногам, мешая в последний раз проорать до хрипоты «Голубую луну».

Многие считали бар «своим», как и я. Целая жизнь, пил клюковку в арке в целях экономии, просыпался в незнакомых местах утром, даже не мог предположить, в каком я автономном округе, лежал на полу у мозаики, потому что решил, что так удобнее, ночевал в машине на Дмитровке, потому что утром нужно было на съёмку в Камергерский, встретил там свою любовь, наряжался медведем на Новый год, отмечал первый день рождения каждого из своих сыновей, а когда приезжал в другие города, всегда спрашивал у знакомых: «Ну что, куда сходить? Чтобы как "Симачёв"».

Четвертого был Walk of Shame и день рождения Киселёва, пятое я вообще вспомнить не могу, шестое — баттл Козака и Фомина, седьмое — марафон резидентов. Что же было пятого? Такой давки на входе я не видел давно, даже в электричках из Новой Москвы в час пик попроще. В цивилизованных странах сформировали бы спокойную очередь, но мы же страна развивающаяся, у нас так не работает.

— Мужчина, можно не толкаться?

— Конечно, можно, если вы аккуратно подвинетесь и дадите мне зайти внутрь, мне надо.

— Всем надо!

— Ну смотрите, сейчас Дима скажет: «Пропустите фотографа». И мне все равно придется аккуратно протиснуться.

— Пропустите фотографа!

Все четыре дня слились в одну большую вечеринку. На втором этаже у окон и за шторами держали оборону селебки и опинион-лидеры, взъерошенные светские львицы не привыкли к такому дискомфорту, но не сдавались. Самые отважные лезли в мясорубку здороваться с любимыми диджеями. Большинство, как мне казалось, просто плыли по течению живой реки, наверх, в очередь к барменам, вниз мимо танцпола и на улицу курить. И снова по кругу.

Седьмого я пришел одним из первых, а на втором уже была очередь в туалет. Хотелось спросить, а вы дома пописать не могли сходить? Специально терпели, чтобы тут в очереди постоять? Ах, ну да, конечно, если заходить в кабинку по три человека... Что вы там все группами делаете? В твистер играете? На выбывание, судя по всему, потому что выходят из кабинки по одному. Дизреспект вам от моего мочевого пузыря. 

Каждый второй — знакомый, все обнимаются и целуются. Эпидемия гриппа среди творческой интеллигенции была бы неизбежна, если бы все не были так хорошо проспиртованы. В ночи выносили пиццу «с собой» и женщин в красивых платьях почти без сознания.

Днем седьмого в баре было битком. Грудные дети в колясках, старики, собаки. Люди, как в «Макдоналдсе», стервятниками стояли над столами тех, кто, кажется, уже доедал и просил счёт. Нас трое взрослых и трое детей, дети расползаются по лестнице в разные стороны, взрослые пытаются не допустить травм, повезло, что Катя, уходя, отдала нам два маленьких столика. Вроде заняли оба, еще куча грязной посуды, сажаю сына за один столик, секунд семь проходит, поворачиваюсь, а за другим нашим столом уже две молодые хищницы уложили свои «луивьюттоны»: «Нам сказали здесь свободно». «Вам неправильно сказали, куда мы вшестером сядем? На шею друг другу?» Пиццу ждали два часа. Последняя пицца с лососем.

Ночью люди беззвучно, но очень понятно произносят губами: «Народууууу п@&$?ц». Мамы и дочки на одном танцполе, легендарные личности и призраки из прошлого, модные организаторки и блогерки, асексуалы, пансексуалы и полисексуалы — все они толкали меня, бесконечно куда-то торопясь. Расправить локти я смог только седьмого числа, где-то после четырёх утра. Видимо, кому-то из этих людей всё же надо было с утра на работу.

Несколько раз мы поднимались «по последнему бокальчику и домой» и попадали в самый разгар танцев. Снова. Таких разгаров было много. Некоторые, я слышал, специально отсыпались дома и приезжали к трем-четырем утра. Ушли мы из бара очень романтично, под дождь из серебряных блёсток и крики на улице «Симачёв!», не оглядываясь.

Мы так любили «Симач». Большое спасибо за бар Денису, Ване, Вадиму, Стелле, Мише, Ане, Оранжу, Марку, Лёше, Лёне, Диме и Диме, Феде, Виталику. Вообще всем. Что-то в глаза попало. Парни не плачут.