ИЗ ПЕТЕРБУРГА

Слава Самодуров достиг в Мариинском статуса премьера и двинулся к новым берегам — в Национальный балет Нидерландов, затем в Королевский балет Великобритании. Свои первые работы он показал как раз в Лондоне и, завершив карьеру, дебютировал в Петербурге, но в Михайловском театре. Мариинский им до сих пренебрегает, зато уже десять лет Самодуров возглавляет «Урал Балет» в Екатеринбурге. Безвестную труппу он превратил в молодую команду звезд — зрителям кое-что говорят имена Мики Нисигути, Екатерины Сапоговой, Алексея Селивёрстова, Арсентия Лазарева — и подарил ей богатый репертуар. Региональные балетные театры обычно работают пунктами обслуживания местных жителей анонимной «классикой». Самодуров сделал «Урал Балет» театром хореографов и театром новинок. (То же превращение и в те же годы совершил Алексей Мирошниченко в Перми.)

Антон Пимонов исполнял в Мариинском весь новый репертуар в ранге солиста и был участником первой «Мастерской молодых хореографов», учрежденной театром. Всерьез считается, что особый русский путь в балете — духовность, литературность, три акта. Обычно это предполагает все, кроме танца. Дебютная работа Пимонова длилась 10 минут и называлась «Хореографическая игра 3х3». В названии расставлены все приоритеты: связный и сложный танец (что и называется хореографией), отказ от звериной серьезности, функциональность и практичность. Успешные работы в Петербурге и Екатеринбурге, где Антон три сезона был заместителем Славы Самодурова и вторым хореографом труппы, привели его в Пермь в качестве нового лидера труппы.

Максим Петров не застал тучные годы Мариинского театра в силу возраста — Академию Вагановой он окончил в 2012-м, — но успел набрать солидный список партий. Он тоже участвовал в «Мастерской», работал режиссером по пластике в операх, раз в сезон показывал небольшой балет. Петрова заметили за пределами балетного гетто. Он стал сотрудником режиссера Дмитрия Волкострелова: выступил соавтором двух спектаклей «театра post», «Диджей Павел» и «Два перстня», был фактическим сорежиссером «Евгения Онегина» в «Урал Опере». В триптихе «Байка. Мавра. Поцелуй феи» в Мариинском он сам выступил оперным режиссером. Хотя в России в молодых хореографах держат всех, кому еще нет пятидесяти, называть так 29-летнего Петрова уже неловко. Он доказал, что возраст автора не имеет значения.

В КОСМОС

Героев этого текста иногда называют неоклассиками, а их работы — «балетами о балете». Это неточные определения. Любое искусство работает со своей историей и размышляет о себе, но всегда стремится за пределы себя. В работе с традицией три хореографа мало похожи друг на друга.

Пимонов строг к себе и к материалу: синхронно работающие массы танцовщиков, минимум движений на повторе, длительные паузы — в них начинает мерцать скрытая ирония, не всегда такая уж добрая.

Самодуров, напротив, экстраверт и холерик. Движение не может остановиться, в больших танцевальных построениях прорывается драйв спектаклей тель-авивского contemporary dance и ревю берлинского Фридрихштадтпаласта. (Разница двух темпераментов лучше всего видна в «Коньке-горбунке» «Урал Оперы», который Пимонов и Самодуров ставили вместе.)

Никто из них не целит в вечность. «Озорные песни» и «Концерт № 5» Пимонова, «Байка» и «Три тихие пьесы» Петрова, «Дар» и «Приказ короля» Самодурова — явления текущего дня. Вне зависимости от выбранной музыки (все трое регулярно работают с современными композиторами), эти спектакли рождают чувство захватывающего движения и острый сегодняшний ритм. Часто за пиротехникой танца начинает мерцать тревога, нечто потаенное и темное — то, что иногда описывают словом «метафизика», тоже не вполне точным. Словесные аннотации трудно применить к их балетам. В них есть зрелищность, но нет анекдотичности: Петров, Самодуров и Пимонов не любят перелагать сюжеты популярных книг и рассказывать бытовые истории. Они верят, что танцу тесно под колпаком литературы, он информативен сам по себе. Узнать современных людей в их балетах удается не по костюмам, а именно по ритму и энергии движения. Охват большого пространства дает ощущение полноты дыхания.

Единственный сюжет, который можно сформулировать и который роднит трех постановщиков, — космос, отрыв от земли, расширение человеческих возможностей. Неслучайно в финале «Приказа короля» над сценой парит серебряный спутник, а рабочим названием «Концерта № 5» было «Вечеринка на Луне». В сознании соотечественников балет и космос оказались рядом еще в эпоху оттепели, когда «мы» были «впереди планеты всей». Смысл сопоставления изменился: не нужно быть впереди всех, но каждый зритель может стать выше самого себя и заглянуть в неизведанное.