Интервью Buro 24/7: Алена Пенева, Grazia

Главные редакторы и главные лица русского глянца в авторской колонке заслуженной бытописательницы гламурных нравов и редактора отдела светской хроники журнала InStyle Натальи Лучаниновой вместе с ней вспоминают о том, как все начиналось, и во что все это вылилось

Главный редактор журнала Grazia Алена Пенева об ушедшем из моды шике, вещах, которые вдохновляют и планах на ближайшие 50 лет.

Как ты считаешь, главный редактор это профессия, призвание или стиль жизни?
Главный редактор — это точно такая же работа, как любая другая, главный редактор — в первую очередь наемный работник, о чем многие забывают и потом от этого сильно страдают.

А как становятся главными? Где на них учат?
На главного редактора нигде не учат. И правил тут никаких нет. Я по образованию юрист, как ты знаешь. В принципе, если очень чего-то хотеть, то всему можно научиться. И неважно, что ты закончил, можно отучиться в Гарварде и стать превосходной домохозяйкой, а можно вообще нигде не учиться, но быть талантливым человеком и добиться очень многого.

А в твоем случае, как это было? Как ты, будучи юристом, оказалась в редакции журнала Vogue? Я, кстати, помню, как увидела тебя впервые в редакции — ты произвела на меня впечатление абсолютно западного человека, первого в нашей совершенно московской команде.
Я тоже помню — мне тогда достался стул по соседству с тобой. Я вернулась в Москву из Лондона, где жила очень долго, училась в университете и в школе, хотя закончила школу я в Швейцарии. Еще раньше была школа в Берлине, а до нее — школа в Москве. В 19 лет, еще в университете, я решила, что мне срочно нужно начинать работать, иначе я ничего не успею. Я стала смотреть объявления и так устроилась в газету The Daily Mail.

То есть, ты в журналистике оказалась случайно?

Совершенно случайно, я туда совсем не стремилась, и поработать успела во множестве мест. В газете я делала рубрику Take to — нужно было найти дешевый аналог дорогой вещи, ее копию, потом я решила попробовать себя в отделе маркетинга, но там мне быстро стало скучно. Я пошла на работу в юридическую компанию, там оказалось еще нуднее, чем в отделе маркетинга. И тогда я устроилась в пиар-агентство и начала заниматься ресторанным и клубным пиаром, вот эта работа мне жутко нравилась, я от нее была в полнейшем восторге.

И все-таки ты вернулась в Москву?
Да, собралась и уехала. Не скажу, что было легко на первых порах — я от Москвы успела основательно отвыкнуть, все вокруг казалось чужим и непонятным. Надо было срочно себя занять. Но чем? Я посидела, подумала и отослала резюме в Vogue.

Вот так просто, со стороны, взяла и прислала?
Очень просто — взяла и прислала. Я сидела дома, читала Vogue, и тут меня осенило — а не пойти ли работать в журнал? Я позвонила в редакцию, мне сказали — присылайте резюме, и я прислала. Потом снова позвонила, и звонила до тех пор, пока меня не пригласили на собеседование. Я пришла, а там сидели Алена Долецкая, Вика Давыдова, тогда редактор отдела красоты и редактор отдела моды Даниэла Паудиче, которые спросили меня, чем я хотела бы заниматься. Я сама не представляла, чем хочу заниматься, но готова была даже на должность помощника дворника, о чем им и сообщила. И тогда мне предложили вакансию младшего редактора в отделе красоты, которая освободилась, потому что Ира Михайловская перешла в отдел культуры, вот так было дело.

А в Grazia ты как оказалась?
Я пришла туда семь лет назад, перед этим поработав уже редатором отдела красоты Harper's Bazaar. Надо сказать, все эти баночки к тому моменту мне изрядно поднадоели, и в Grazia я пришла редактором спецпроектов. Потом Даша Веледеева ушла, а я заняла ее место, и продолжаю его занимать уже пятый год.

Пять лет — это уже юбилей! Вы сдаете номер каждую неделю, это же сумасшедший ритм! Как ты его выдерживаешь?
Для меня в еженедельной сдаче нет ничего сложного. Мы давно привыкли, и я, и команда. Есть такая странность — когда у тебя одно-единственное дело в день, ты вполне можешь не успеть его сделать, а когда этих дел сотни, они каким-то чудом все переделываются, ты везде успеваешь и все разруливаешь. Конечно, жизнь без мобильного телефона, айпада и ежедневного вычитывания полос я себе даже представить уже не могу, но, после пятницы, когда мы сдаем номер в печать, следуют суббота и воскресенье, а в выходные ни я, ни редакция не работаем — это мое железное правило.

У тебя постоянная команда или люди меняются?
Люди на ключевых позициях — заместитель главного редактора, директор отдела моды, директор отдела красоты у нас давно не меняются, я их искала очень долго, и они остаются на своих местах. А в остальном движение происходит у нас постоянно. Я всегда за то, чтобы растить кадры в редакции, учить, а не переучивать. Человеку из ежемесячного журнала, например, у нас будет очень сложно, потому что все по-другому. Другое дело, что ты растишь, а человек потом уходит, но это я понимаю — люди должны передвигаться, расти, идти дальше. Чего я не понимаю — это когда не хотят ни учиться, ни работать. Ты помнишь, как мы работали в Vogue? Никто не имел права уйти из редакции, пока выпускающий редактор не прочтет твою полосу — вдруг у него вопросы к тебе будут? Сейчас, когда я говорю, что нужно сидеть и ждать, пока полосу прочтет выпускающий, это воспринимается как страшное наказание. В мае обычно наступает сезон массовых увольнений — впереди лето, какая работа? В сентябре ее, конечно, придется снова искать, но некоторых это не останавливает. Или вот еще — 18-летние девчонки приходят и все поголовно хотят быть стилистами. Им объясняешь, что это тяжелая работа, тюки с одеждой нужно таскать, по магазинам и офисам их развозить в любую погоду, нет там и близко ничего гламурного!

А они все равно хотят в стилисты?
Они-то хотят, но ведь отдел моды не резиновый.

Ты сама как относишься к моде? Ты ее любишь?
Я люблю моду как искусство, но сейчас, мне кажется, она превращается во что-то другое. Когда я приезжаю на показы, мне приходится пробираться через толпу людей с айфонами, которые теперь называются блогерами. Их не интересует красота, их интересуют фрики. Они бросаются фотографировать кого-то с бутылкой на голове, образно говоря. Мода им не нужна. Я думаю, что сегодня мода превратилась в индустрию, из нее ушел шик, который был и который теперь можно увидеть только в старых фильмах с Одри Хэпберн. Раньше сумка Chanel была суперэксклюзивной вещью, но в наше время все утрируется. Сумки Chanel есть у 16-летних девочек, а на улице стоит ряд из 10 роллс-ройсов. И в этом уже нет ничего шикарного, нет ничего особенного. Все меняется, мода становится более доступной, а с появлением соцсетей и более массовой, но я не вижу в этом ничего плохого. Раньше, допустим, не было Zara, а теперь она есть, мы миксуем ее с Chanel и носим с удовольствием!

Grazia — единственный еженедельник о моде?
Да, ты права, других еженедельных изданий о моде нет.

Чтобы каждую неделю выпускать интересный журнал о моде, нужно иметь какое-то невероятное количество новых идей ежедневно, откуда вы их берете?
Ты знаешь, идей как раз миллион, всегда есть вещи, которые вдохновляют — книги, фильмы, поездки. Я уверена, чем больше ты ездишь, видишь мир, тем более свободно и творчески ты начинаешь мыслить. Кроме того, сейчас в Москве, и вообще в России происходит масса интересных вещей, здесь множество очень креативных молодых людей, на Западе такого нет, там все чинно, все причесано. Там главным редакторам лет по 60-70, а главному редактору всех мировых изданий Grazia Карле Ванни сейчас около 80-ти, она работает в журнале 50 лет.

А ты планируешь работать главредом в течение 50-ти лет?
Нет, лучше я выращу кадры и дам дорогу молодым. Я в принципе не карьеристка, самое важное для меня не карьера, а дело, которым я занимаюсь. Главный редактор или дворник — для меня это не имеет никакого значения, главное — кайф от работы, которую ты делаешь. Сейчас я кайфую от своей работы, от идей, которые мы генерируем и потом видим воплощенными журнале, от мнений других людей о нашей работе, какими бы они ни были — все это безумно важно для меня.

Тогда где ты себя видишь через 50 лет?
Я себя вижу в каком-нибудь очень спокойном месте, где я смогу гулять, читать, смотреть фильмы — в общем, делать все то, что я сейчас катастрофически не успеваю.