В марте 2020-го, когда мир всколыхнулся из-за пандемии коронавируса, на Патриарших прудах произошли свои волнения. Во-первых, владельцы павильона на пруду — девелоперы из компании «Киевская площадь», где по слухам планируется открытие ресторана Александра Раппопорта, — внезапно начали строительные работы, подразумевающие реконструкцию и изменение облика здания — объекта культурного наследия. Жители района объединились, чтобы остановить неофициальную стройку. Были и коллективные письма мэру Москвы Сергею Собянину, и заявления, и другие попытки получения вменяемого ответа от ответственных органов, но в мае, как только начались послабления в режиме изоляции, стройка возобновилась. После очередной огласки в СМИ и поддержки медиапроектов владельцы все же объявили, что не будут разрушать архитектурный ансамбль парка «Патриаршие пруды» — вероятно, заявленная в планах надстройка на втором этаже отменена.
Во-вторых, сегодня активисты из партии «Зеленая альтернатива» тоже «вонзились» в Патрики, попросив мэрию превратить в пешеходную зону часть Малой Бронной, а также озеленить улицу и благоустроить ее для пешеходов. Заманчивое предложение с точки зрения экологии, от которого снова содрогнулись жители района, выступающие против превращения Патриарших в общегородской ночной клуб. В ушах стоит звук трещащих по швам улиц, куда может хлынуть еще больше народа, если их сделают пешеходными.
Мы попросили людей, чьи подписи оказались в письме к Собянину и кто болеет душой за Патрики, рассказать личные истории о районе и объяснить, почему так важно не трогать лишний раз историко-архитектурный контекст Москвы — и в первую очередь окрестности очаровательных Патриарших прудов.
архитектор
Я живу в Доме со львами в Ермолаевском переулке: окно моей квартиры и двор моего дома выходят непосредственно на Патриаршие пруды. Этот замечательный дом построен по проекту моего отца, поэтому здесь все связано с семейными традициями, воспоминаниями.
С прудами же связаны веселые ситуации с институтскими друзьями: с выпиванием на скамейке портвейна и даже какими-то приводами в милицию. Или очень для меня важная история о первой влюбленности: мы катались с девочкой из шестого класса на катке под ручки крестиком. Знаете, как катаются, скрестив руки? Мне трудно выделить из всего этого бесконечного 70-летнего потока воспоминаний какое-то одно, которое было бы самым ярким.
Патриаршие пруды — это не просто зеленый уголок, не просто известное место, с которым связана у многих история «Мастера и Маргариты». Для обитателей района это социальный центр. Ранним утром на пруду нет ни одного незнакомого человека. Уже потом приезжают из других концов города, а с утра здесь все свои. Все друг с другом раскланиваются, желают хорошего дня, все знают собачек по кличкам и по породам. Наверное, это связано с особым социальным статусом людей, живущих в этом районе, — исторически сложилось, что здесь интеллигентная публика.
Павильон должен быть местом для меценатства, а не для бизнеса. Было много попыток построить там бизнес, прежде всего ресторанный, потому что место само по себе невероятно привлекательное. Но до того, как павильон действительно стал рестораном, в начале 1990-х он принадлежал городу, и в нем поначалу было что-то вроде молодежного творческого клуба. Он просуществовал недолго — в разгар приватизации город с удовольствием кому-то продал павильон.
Новые владельцы здания оказались самыми хищными из всех и захотели из этого дома выжать какие-то сумасшедшие деньги. Они все равно не смогут этого сделать, потому что там слишком много проблем. Конечно, если они не пойдут на какие-то крайне преступные деяния вроде создания паркинга на территории сквера. Но для богатой клиентуры там просто нет парковочных мест, и это уже само по себе делает статус этого заведения не таким высоким, как, наверное, хотелось бы владельцам.
Жаль не то, что они потратили деньги, — мне плевать на их деньги, — но то, что они изуродовали здание изнутри и еще неизвестно, как изуродуют снаружи. А там было красивое двухсветное пространство. Я считаю, что правильной позицией города было бы выкупить павильон и превратить его в часть городской культурной программы.
Конечно, Патриаршие пруды сильно изменились со времен моего детства. Что-то прижилось, и мне нравится: памятник Крылову хороший и все, что вокруг него с этими замечательными барельефами Митлянского. Но реконструкция 2000-х годов, как мне кажется, привнесла на Патриаршие пруды оттенок парадности, которого раньше не было и которого следовало бы избежать. Еще я бы перекрасил скамейки: не знаю, по какой странной и чьей фантазии на протяжении уже полутора десятков лет скамейки красят в ядовито-желтый цвет. Мне кажется, если бы они были просто деревянными и покрыты бесцветным защитным лаком, то было бы куда симпатичнее.
Я сторонник сохранения всего, что возможно сохранить. Такая позиция была бы весомой как установка и городских властей, и всего общества, и людей, которые занимаются девелопментом. Я говорю об этом как о позиции политической. Лет 6–7 назад была распущена Комиссия по сносу, в которой состояло довольно много разных представителей культуры — и я в их числе, — кто имел возможность высказаться по поводу сохранения того или иного объекта в связи с новым строительством. Но городская бюрократия и девелоперское лобби эту комиссию прикрыли, и, таким образом, исчез последний рычаг воздействия на власти с целью сохранения каких-то объектов.
главный редактор Hello!
Я живу много лет на Патриарших и очень люблю этот район, с которым у меня связано много историй. Это уникальное место для Москвы и для нашей страны тоже. Можно взять примеры больших городов мира, Парижа и Лондона, исторический облик которых сохраняют. Там не вмешиваются в архитектуру, даже хозяева зданий не могут это сделать без определенных разрешений специальных комиссий. В нашей стране пока нет такой практики. К сожалению, владельцы зданий даже в исторической части города могут менять облик этого здания и вмешиваться в архитектурный ансамбль какой-то конкретной улицы или района. Хотелось бы, чтобы это как можно быстрее прекратилось, чтобы мы могли и через десятилетия рассматривать исторически сложившийся облик столицы.
Безусловно, владельцы здания, в данном случае — владельцы павильона — имеют право строить там бизнес. Прекрасно, что это будет ресторан. Но проект реконструкции, который был в открытом доступе, что позволило оценить степень катастрофы, по мнению не только жителей города, но и профессиональных людей, архитекторов и художников, оказался очень неудачным. Надстройка абсолютно разрушила бы архитектурный ансамбль парка, сделанного очень тонко и продуманно.
Если владельцу здания и ресторана так важны дополнительные посадочные места, то на лето точно можно сделать прекрасную летнюю веранду на крыше. И это никак не испортит, а даже, возможно, придаст приятный колорит этому месту. Также ходили слухи, что владельцы здания хотели сделать подъезд ко входу, что тоже ломает весь смысл пруда. Очень много людей приезжают туда заниматься спортом и гулять с детьми. Существующая закольцованность планировки абсолютно безопасна для людей, поэтому я надеюсь, что владельцы не сделают глупость, потому что люди должны иметь доступ к пруду, ведь в теплую погоду там можно прекрасно отдохнуть, позагорать, провести пикник. Это очень милое московское место, так что надеюсь, что разговор о том, что подход к пруду будет закрыт — это всего лишь разговор.
Важно знать, что практически нигде в мире нет такой практики, чтобы чиновники или мэр принимали подобные решения. Это большая проблема, на которую надо обращать внимание. И, действительно, пришло время правильных решений. Для этого должна быть абсолютно точно неангажированная комиссия профессиональных людей — нельзя давать людям с недостаточной квалификацией возможность менять экстерьер города. Например, сейчас дороги стали лучше, потому что их стали строить большие высококвалифицированные компании. Эта история затрагивает не только Москву, но и Санкт-Петербург, и любой другой город страны. Очень хорошо, что она так возникла и мы стали о ней говорить.
Когда я обзванивала разных известных людей, чтобы придать огласке ситуацию и попросить помощи, отозвались не все, но все же многие были отзывчивы. В подобных ситуациях общая ответственность очень помогает. Но, повторюсь, принимать решение по реконструкции и утверждать дальнейшие шаги должны профессионалы. Мы же можем только бить тревогу.
художница
Я живу рядом с прудом. Рано утром, проходя по Ермолаевскому переулку, я люблю зайти за ограду и прогуляться вокруг пруда в тишине и пустоте, посмотреть на рябь воды и отражение павильона. В это время суток мне кажется, что я оказываюсь в литографии Остроумовой-Лебедевой.
Воспоминание, которое первым пришло в голову, — как мы в 2001 году с подругой, достоянием питерской андеграундной культуры, Наташей Пивоваровой, загораем на поплавке у павильона и обсуждаем декорации Наташиного спектакля. Она тогда организовала «Такой театр» и полностью была им поглощена. Был жаркий летний день, и никакой модности или, не дай бог, «элитности» тогда здесь не было. В павильоне кафе в том году тоже не было — видимо, в очередной раз шла какая-то за него борьба и вид у него был приятно-заброшенный. Кафе тем летом было напротив, на маленьком поплавке со стороны Ермолаевского.
Никто не говорит, что павильон — шедевр архитектуры, не в этом дело. Я согласна с Евгением Викторовичем Ассом в том, что Патриаршие пруды — уникальный градостроительный ансамбль, и нарушение его облика — это действительно культурная катастрофа для нашего города.
Мне бы хотелось, чтобы Патриаршие перестали быть ресторанной меккой с фотографирующимися толпами, а стали вновь одним из районов старой части города. Я с детства люблю ходить в кафе и рестораны, но точно не те, что открыли вместо всех продуктовых лавок, овощных, хозяйственных и галантерей. Впрочем, жизнь в последние месяцы показала нам, насколько многое во власти обстоятельств, так что мои жалобы относятся уже к предыдущей эпохе Патриков (очень не люблю это слово). А время и финансовый кризис сами всё переделают по-своему.
Павильон изначально служил нуждам сквера: там были раздевалка и буфет при катке, и сейчас я бы постаралась сохранить его «нужность» в зависимости от сезона. Жанр паркового павильона «Соки-воды» очень подходит этой постройке, вот только рестораны в нем всегда открывали никудышные. Было бы хорошо, если бы наконец сделали что-то красивое, доступное и вкусное, чтобы была часть столов с рассадкой, где можно пообедать, например, вместе с ребенком после прогулки. Чтобы молодежь могла зайти за кофе, ромовой бабой или бутербродом, летом — за мороженым и водой, зимой — за глинтвейном. И чтобы это все было сделано со стилем, а не с «шиком». Уверена, так было бы гораздо выгоднее, чем все эти вечно пустые девяностнические рестораны со швейцарами.
Москву уже так много и так плохо реконструировали, что теперь надо было бы сделать «работу над ошибками». Сейчас, как только увидишь красивое ветхое здание, сразу думаешь: «Не дай бог начнут ремонтировать, может, какой финансовый кризис его убережет от благих намерений непонимающих людей». Самые деликатные и талантливые реконструкции на сегодняшний момент — это здание музея «Гараж» в Парке Горького и флигель «Руина» Музея архитектуры. Тот, кто будет реконструировать, не менее важен, чем что реконструировать.
актриса кино и театра «Гоголь-центр»
Когда я училась в школе, мы с друзьями ходили зимой кататься на коньках на Патриаршие пруды. Там стояла лавочка, чтобы надеть коньки. Можно было кататься сколько хочешь. Один раз я была на дне рождения подруги прямо на катке. Это был волшебный зимний вечер.
Такое знаковое место нашего города должно быть доступно для посещения каждому человеку. Хорошей идей было бы открыть исторический музей или центр искусства с возможностью бесплатно осматривать одну из экспозиций, как минимум. Или за донат, как это делают в Европе, чтобы музей мог существовать. Это мои мечты.
Я живу в Басманном районе, и каждый раз, гуляя по улицам и переулкам, с грустью смотрю на пустующие, заброшенные или неотреставрированные исторические здания. Страшно от мысли, что наши потомки могут не увидеть старой Москвы.
Другие истории
Подборка Buro 24/7