Но вернемся к жанру патографии.

Итальянский психиатр Чезаре Ломброзо написал занятную книгу «Гениальность и помешательство». Он сделал вывод, что между гением и сумасшедшим в момент припадка разницы нет. Ну то есть совсем. По мнению Чезаре, и те и другие отличаются бессознательностью творчества (вот это обидно), рассеянностью, склонностью к апатии и употреблению допингов, алкоголя или наркотиков.

Другое дело, что псих не значит гений, вот что печально! Но, справедливости ради, Ломброзо говорит, что и гении не всегда бывают с патологией. Считается, что гениев нельзя сравнивать с обычными людьми. Что дозволено Юпитеру, не дозволено быку.

А что же скажет гений? Например, Пушкин, рассуждая о Байроне и его мемуарах, писал о вреде биографий как жанра:

Толпа жадно читает исповеди, записи etc, потому что в подлости своей радуется унижению высокого. При открытии всякой мерзости она в восхищении: он мал, как мы! Он мерзок, как мы! Врете, подлецы: он и мал, и мерзок не как вы — иначе.

То есть руки прочь от гения.

Конечно, гениальность — классная тема, чтобы оправдать дурные привычки талантливых людей и их пренебрежение другими. Но биологически гений не представляет исключения из законов природы. Скорее всего, корреляция между одаренностью и психической неуравновешенностью — не преувеличение психиатров.

Душевными болезнями страдали Ньютон, Эйнштейн, Джон Нэш, Кант, Мопассан, Ницше, Руссо, Гоголь, Блок, Шуман, Чайковский, Ван Гог, Врубель и бесчисленное множество их товарищей по удивительной мутации, названной гениальностью.

Если говорить только о русских классиках, чьи лица взирали на нас со стен школьных кабинетов, то очевидные психопатические особенности были у Достоевского, Толстого, Пушкина, Гончарова, Тургенева, Есенина, Цветаевой… можно продолжать и продолжать.

Учитывая это, невольно закрадывается мысль:

«нет ли в самой природе гениальности чего-нибудь, что роднило бы ее с психической неуравновешенностью»? (цитата из статьи «О задачах патографической работы». Научный центр психического здоровья)

Я часто пишу об особенностях гениев, читаю о них лекции и знаю, что некоторых людей раздражают неоднозначные факты об их любимцах. Не могу разделить подобную фрустрацию.

Мне интересен гений. Он интересен мне как живой человек, а не как легенда или идеал. В идеализации вообще мало силы. Идеализация людей, идей, чего бы то ни было — это прямой путь к разочарованию.

Для того, чтобы чувствовать себя более стабильно, многим из нас необходимо найти идеальный «большой» объект, опираться на чье-то мнение, проповедовать авторитетные идеи из важных книг и всячески ассоциировать себя с ними, таким образом поддерживая статус и самоуважение.

Наша психика любит создавать себе авторитеты. Чтобы иметь готовый рецепт и думать поменьше. Критическое мышление — затратная функция.

Привычка безусловно полагаться на авторитетные идеи — опасная штука. Ведь это всего лишь человеческая мысль. Чья-то гипотеза, возможно, весьма далекая от истины. А возможно, даже гипотеза человека, который находится в кризисе. Вспомнить хотя бы идеи позднего Толстого о браке и сексе.

Моя мысль такова: что может быть естественнее желания увидеть в гении живого человека? И да, чем глубже копаешь, тем вероятнее любимый образ начнет расслаиваться, обретать новые формы, играть калейдоскопически бесчисленными оттенками личности.

Я глубоко убеждена, что психические особенности выдающихся людей не умаляют ни человеческого достоинства их личности, ни ценности их работы.

Узнавая других, мы учимся не судить, не идеализировать, а сопереживать им. Через изучение других мы изучаем мир, изучаем себя и становимся немного добрее.