В этом году контроль государства над гражданами дотянулся до их тел — много внимания уделялось репродуктивной политике. Летом появился законопроект сенаторов Мизулиной и Нарусовой, запрещающий трансгендерным людям создавать семьи и заводить детей в России — о нем писали и мы. А в октябре в новостях сообщили об арестах по делу «о торговле детьми». В частности, речь шла о клиентах агентства «Росюрконсалтинг» Владимира Ситникова, предоставляющего услуги суррогатного материнства иностранцам и одиноким отцам, в которых власти разглядели представителей ЛГБТ+. В то же время на сайте Change.org появилась петиция от социального проекта по поддержке суррогатного материнства «Маматика» с требованием внесения пакета законов для урегулирования сферы.
BURO. обратилось к одному из ключевых сюжетов года и поговорило с Ольгой, участницей «Маматики», которая дважды воспользовалась процедурой суррогатного материнства и ведет блог, а также с юристом, психологом и репродуктологом, чтобы понять, как становятся суррогатными мамами и что не так со статусом процедуры в России. Кроме того, мы выслушали мнение феминистки, выступающей против суррогатного материнства.
Ольга из Уфы, ей 37 лет, у нее двое сыновей, рожденных по программе суррогатного материнства. Когда ей было 8 лет, она попала в жуткую аварию, перенесла множество операций, чудом оставшись в живых. Из-за врачебной ошибки единственным вариантом завести своих детей во взрослой жизни для нее стало суррогатное материнство. «Мои родители всегда знали, что иначе я не смогу стать мамой, — рассказывает Ольга. — Сложнее ситуацию было принять свекрови. Я быстро рассказала будущему мужу, а он поделился с мамой. Она мудрая женщина и никогда не говорила, что против, но в любом случае было непросто».
Иногда родственники соглашаются выносить ребенка для членов семьи: суррогатной мамой может выступить мать женщины, которая не может иметь детей. Такая практика распространена в некоторых странах, но в случае Ольги этот вариант оказался невозможен. Суррогатную маму они с мужем искали через интернет: «В поисковике набирала “ищу сурмаму”. Размещала объявления на разных площадках и форумах, — рассказывает она. — Возможности были небольшие, но мы нашли девушку, которая согласилась и помогла». Биологическая мама должна готовиться к процедуре и пройти эко; в семье Ольги процесс занял полгода, зато все получилось с первого раза.
В РПЦ неоднократно высказывались за запрет суррогатного материнства. В сентябре, когда в СМИ снова начали циркулировать сообщения об отцах-одиночках, глава Патриаршей комиссии по вопросам семьи священник Федор Лукьянов заявил, что суррогатное материнство — это «совершенно аморальная и недопустимая для верующего человека практика». Ольга — крещенная, ее муж — мусульманин, и она считает, что вера, в отличие от религии, этому не противоречит: «Если бы такая процедура была неугодна Богу, люди не смогли бы ее делать». От друзей и коллег она не скрывала ситуацию, но и не говорила о ней открыто. Она рассказывает, что пока сурмама ждала ребенка, покупала себе более свободные платья, которые носят беременные. Ей было не на кого опереться, и помог инстаграм: «Я решила рассказать о своем опыте другим девочкам и, когда опубликовала первый пост, почувствовала облегчение», — вспоминает Ольга.
Родители, обратившиеся к суррогатному материнству, испытывают много тревог. Одни вызваны скепсисом в обществе, другие связаны с деньгами, потраченными на дорогостоящую и не всегда успешную процедуру, и психологическим страхом за жизнь будущего ребенка. Еще одно большое опасение — получат ли родители своего малыша, когда он родится, ведь юридически они не сильно защищены. Несмотря на то что биологическая мама (которая дает свою яйцеклетку. — Прим. BURO.) не участвует в процессе вынашивания, морально это едва ли не сложнее. Ольга вспоминает, как долгие 9 месяцев каждый день, засыпая, мысленно общалась с малышами и вела дневник беременности.
После рождения ребенка биологическим родителям выдается справка из роддома, которая заверяется врачом и юристом, а также берется согласие сурмамы. С документами из клиники, подтверждающими биологическое родительство, отец и мать едут в ЗАГС, где оформляется стандартное свидетельство о рождении. После этого биологическая мать ложится в роддом и ей приносят малыша. После рождения второго ребенка Ольга выписывалась одновременно с сурмамой — она также выносила и ее первого сына. Сейчас они продолжают общаться.
«Проработав с психологом, я поняла, что моей вины в том, что я не стала матерью традиционным путем, нет. Сейчас я могу говорить об этом детям, не испытывая боли и вины, — признается Ольга и продолжает, – я знаю, что это страшно, сложно и дорого, но девушкам в похожей ситуации рекомендую попробовать. Когда мой старший сын говорит: "Мама, ты самая лучшая!", на второй план уходят усталость и все проблемы». Их действительно много: при усыновлении женщина получает декретные выплаты и 70 дней больничного — в случае суррогатного материнства это не предусмотрено. Деятельность агентств, которые порой обманывают и сурмам, и биологических родителей, никак не регулируется. Часто они получают такие же суммы, как и выносившие ребенка женщины, но, по словам Ольги, договор между родителями и сурмамами не имеет законной силы. После родов суррогатная мать должна дать согласие на то, чтобы генетические родители были вписаны в свидетельство о рождении. Если этого не происходит, надо добиваться опеки в судебном порядке, что отнимает время и нервы людей, которые и так переживают стресс, ожидая ребенка.
Юрист, участник Российской ассоциации репродукции человека (РАРЧ) Европейского общества репродукции человека и эмбриологии (ESHRE)
«Чаще всего за помощью к юристам обращаются суррогатные мамы, которых обмануло агентство. Женщинам не выдают их собственные документы, и бумаги приходится восстанавливать. Есть обращения от одиноких мужчин, которые просят помочь с документами, чтобы обойти законодательство. А вот биологические родители оставляют заявки редко, только иногда просят проверить суррогатных матерей.
У суррогатного материнства в России две ключевые проблемы. Во-первых, действующее законодательство, где есть очевидные дыры. Например, никак не защищены права ребенка, рожденного суррогатной матерью. В результате остаются открытыми вопросы тайны рождения и анонимности при участии в программе. Законом не урегулированы права потенциальных родителей: если сурмама откажется отдавать малыша, то получить ребенка можно только через суд. Это называется презумпция материнства. Сейчас нет законов, которые регулируют деятельность агентств суррогатного материнства. И главное — нет универсальной формы документов, составляемых клиникой ВРТ (вспомогательных-репродуктивных технологий) для программы суррогатного материнства. Нам нужна правовая база, которая выдвинет институт суррогатного материнства на новый уровень.
Во-вторых, процедуре суррогатного материнства препятствует дезинформированность общества. Наши сограждане в силу незнания, стереотипов, религиозных догм и других причин воспринимают суррогатное материнство как нечто противоестественное, незаконное, аморальное. Эту ситуацию способна исправить масштабная информационная кампания, которая покажет, что главная миссия суррогатного материнства — делать семьи счастливыми».
Анна Снегур
Врач акушер-гинеколог, репродуктолог, участник РАРЧ
«Кроме России, суррогатное материнство возможно в большинстве штатов США, Украине, Грузии, Казахстане. У нас доля процедуры среди других программ ВРТ составляет около 1,5%.
Будущим родителям мы рекомендуем делать предварительную диагностику, особенно женщинам после 35 лет и парам, в которых мужчине больше 40. Это комплекс исследований, который помогает выявить болезни и отклонения на ранней стадии. С помощью диагностики можно выявить 150 наследственных генетических болезней. Это увеличивает эффективность ЭКО на 10–15%. Пациенты часто волнуются, их ли это биологический материал, но вероятность перепутать эмбрионы в современных условиях равна нулю. Все тщательно маркируется, а перед манипуляцией эмбриолог еще раз проверяет фамилию, имя, отчество пациентки, номер ее карты. Есть внешний контроль: в эмбрио-блоке присутствует второй эмбриолог, который следит, чтобы все чашки и пробирки соответствовали друг другу.
Иногда использование собственных клеток биологических родителей невозможно или проблематично. Причины разные — от состояния здоровья до качества генетического материала. Тогда может быть использована яйцеклетка донора или яйцеклетка родственницы или близкой подруги пациентки. В России суррогатная мать не может быть донором яйцеклетки для вынашиваемого ребенка из-за правовых сложностей. В этой ситуации в одной программе суррогатного материнства должны быть две разные женщины — конечно, это усложняет процесс и влияет на результат».
«Ко мне часто приходят мамы, которые боятся, что им не отдадут ребенка. Страх — это нормально, особенно в такой ситуации. Нужно определить, что за ним стоит, а потом искать решения. Другой распространенный страх — «ребенок узнает, что не я его рожала». Ребенок должен знать свою историю и корни. Если сложно сказать как есть, то можно придумать сказку или рассказ. Чем меньше ребенок, тем легче он воспринимает данную информацию, со временем история усложняется. Другой страх — «нет возможности контролировать беременность» или «плохое поведение сурмамы — риск нездорового ребенка». Стоит построить доверительные отношения с сурмамой: познакомиться, найти общие интересы, быть терпимее.
Рождение ребенка — травмирующий опыт для женщины. Для того, чтобы восстановиться, суррогатные мамы погружаются в свою жизнь — родных детей, бытовые хлопоты. На вознаграждение от программы они покупают то, о чем давно мечтали, — квартиры, машины, оплачивают учебу. Есть случаи, когда женщины говорили, что им чего-то не хватает, поэтому суррогатной маме важно проработать утрату с психологом. Затем налаживается жизнь и отношения в собственной семье, сурмама вскоре забывает об этом опыте, а позже расценивает его как хорошее дело. Исключениями являются выкидыши, состояние здоровья и несложившиеся отношения, в частности с агентствами. Семье суррогатной мамы тоже непросто, наблюдая ее беременность, супруг и дети психологически готовятся к пополнению. Им также будет полезно общение с психологом для эмоциональной поддержки.
Еще проблема в том, что люди часто мало или ничего не знают о суррогатном материнстве, особенно в регионах. Главный источник информации — это телевизор, а там хорошее редко показывают. Общественная стигматизация — важная проблема, с которой сталкиваются будущие родители».
«Я считаю, что суррогатное материнство — это форма эксплуатации. Во время подготовки к беременности человек подчинен процессу целиком, со всеми потрохами, мыслями, гормонами — короче, от головы до пят. Не говоря уже о том, что беременность и роды — это сложный болезненный процесс, непредсказуемый во многих случаях. На этом вряд ли получится сделать карьеру, поэтому странно называть это работой. Самих женщин обезличивают и называют «вспомогательной технологией» или «медицинской помощью», чтобы сгладить тяготы, которые на них ложатся. Разделение на биологическую и суррогатную мать отделяет последнюю от родительства. Получается, биологическая мать — та, кто дает яйцеклетку, а суррогатная — та, которая проходит через все процессы. На мой взгляд, это лицемерие. Биологические родители считают этих детей своими, хотя вынашивали и рожали их другие женщины.
Что такое суррогатная мать? Это некий микс классового и гендерного угнетения. Женщины меньше зарабатывают и женщины могут рожать. Это позволяет системе их использовать. В недавнем посте в фейсбуке Карен Шаинян написал, что суррогатное материнство — это «возможность облагодетельствовать женщину с Тверской области». Эти угнетенные женщины из Тверской области становятся мишенью для тех, кто хочет таким образом иметь «своих детей». Цена на суррогатное материнство в Москве — 1,5 миллиона рублей. Если сопоставить эту сумму с годом человеческой жизни, то оплата в пересчете на время, боль и физические ресурсы выглядит несправедливой».
Другие истории
Подборка Buro 24/7