Как показывает практика последних лет, для отмены неугодного артиста вполне достаточно слов: так это работает сейчас, так это работало и пятьсот лет назад. Например, итальянского художника Андреа дель Кастаньо канселят по всей стране: закрашивают полотна, вычеркивают имя из всех возможных книг и перечней. Повод — обвинение в убийстве. Серьезно, конечно, но из доказательств — только утверждения одного искусствоведа-биографа. Колумниста BURO. и искусствоведа Анастасию Постригай случай Кастаньо удивил, а потому она решила выяснить, кого еще из знаменитых (и не очень) живописцев растоптала культура отмены, прежде чем в XXI веке ей дали имя.
колумнист BURO., искусствовед, галерист и ректор Академии Op Pop Art
Бедняга Андреа был не последним, в чей огород от итальянской публики летели камни. Пройдет триста лет, и они же полетят в окна римского дома Ореста Кипренского, причем не фигуральные, а вполне осязаемые булыжники. Всему виной жестокое убийство натурщицы, случившееся в его мастерской. Суд доказал: злодеем был слуга художника — у него с девушкой были личные счеты. Но кто станет верить суду? Наверняка хитрый иностранец всех купил! И вот, лишившись всех заказов, освистанный и проклятый Кипренский пакует чемоданы домой. Забавно получается. Пока невинные дель Кастаньо и Кипренский подвергаются гонениям, никто не отвернулся, например, от Караваджо, чьи руки были вымазаны не только краской. Убийство, совершенное им, — исторический факт, и неслучайно художник сбежал от папского правосудия на Мальту. И что характерно, так и не был наказан.
В истории искусств достаточно безнаказанных убийц, причем даже во времена относительно системного отношения к закону. Взять хотя бы фотографа Эдварда Мейбриджа, который убил любовника жены. Суд решил, что так на его месте поступил бы каждый. А писатель Уильям Берроуз в 1951 году вообще спьяну застрелил жену, но отделался несколькими неделями в тюрьме. Помните, как книги Берроуза вышвырнули с полок по всей Америке? Вот и я не помню. Но это, как говорят в известной передаче, уже совсем другая история.
Может показаться, что в былые времена трава все же была немного зеленее. Обществу, по крайней мере, требовался веский повод, чтобы отменить автора. Убийство — это посерьезнее, чем неполиткорректная фраза, неловко брошенная на публике? Как бы не так. Повод поиздеваться над ближним своим находился всегда.
Возьмем Амедео Модильяни. Его единственная персональная выставка завершилась скандалом из-за обнаженной натуры на некоторых картинах. Работы эпохи Возрождения, где нагих людей немногим меньше, чем одетых, никого почему-то не смущали, а вот Модильяни… Как там по-итальянски «это другое»? И хотя друзья и поклонники ничуть не разочаровались в Амедео, ситуацию это не спасло: удар общественного мнения заставил автора глубоко уйти в депрессию и наркозависимость, которая вскоре погубила художника.
И если вам начинает казаться, что это жаркое солнце Италии систематически напекает голову ценителям искусства, спешу сообщить: в прохладном Париже за полвека до того произошло ровно то же самое. Репутация американца Джона Сарджента, работавшего во Франции, в одночасье рухнула из-за бретельки. Именно она слишком низко съехала по плечу светской львицы, изображенной на картине «Портрет мадам Х» — и просвещенный зритель тотчас объявил автора неумехой, а модель, мягко говоря, непорядочной женщиной. Из-за бретельки. Еще глупее ситуация выглядит, если узнать, что спустя каких-то 15 лет портрет дамы написал другой художник — в таком же точно духе, только бретельку поправил. На этот раз вопросов к модели и автору ни у кого не возникло.
Конечно, это лишь частные случаи. Но бывало ли, чтобы деятелей искусства вместе с их работами отменяли десятками? Очень даже бывало. Яркий пример — «дегенеративное искусство», как называли новые направления в живописи в Третьем Рейхе. Вначале картины новых стилей осмеивали, возя по всей стране как творчество ненормальных людей, затем — запрещали и жгли. В отечественной истории была выставка авангардистов 1962 года, участников которой Никита Хрущев обзывал «последними словами». Хорошо, что в обоих случаях обошлось без кровопролития. Но оцените масштаб: отменить пытались не просто многих, а целые направления.
Вот только отмена ли это? Все-таки художники столкнулись с обыкновенной государственной цензурой, в то время как культура отмены — это вроде как проявление общественного мнения. А общество реагировало весьма неоднозначно: выставка «дегенеративного искусства» колесила по Германии четыре года, прежде чем поток посетителей иссяк. Все ли они пришли просто похихикать? Сомнительно.
А вот в Китае 20 лет спустя произошло строго обратное. Хунвейбины, политически активная и не слишком образованная молодежь, крушили все, что не соответствовало их облику будущего — а большего всего не соответствовало традиционное искусство. Сколько картин китайских мастеров смела эта волна — можно лишь гадать. И пусть руководство Китая одобряло их пыл, никто хунвейбинов к действию не принуждал.
Напрашивается вывод: массово канселить люди взяли моду недавно, в эпоху идеологий и информации. И снова нет. В 1490-х годах с таким же энтузиазмом картины жгли во Флоренции, где народ смущал проповедник Джироламо Савонарола. Все излишества он называл бесполезной мирской суетой. И видимо, умел убеждать: по легенде, сам Боттичелли поверил ему и сжег свои лучшие работы. Понадобились годы и казнь Савонаролы, чтобы Сандро одумался и вернулся к работе. А вот пример помасштабнее: иконоборческое движение в Византии в 700-е годы. Стоило императору Льву Третьему объявить, что иконы есть кумиры, которых Бог завещал «не сотворить себе» — и византийцы, истые христиане, принялись их крушить по всей империи. Vox populi — vox Dei?
Словом, нынешняя волна канселинга отнюдь не первая и даже не самая разрушительная. Как минимум пока что никого и ничего не сожгли. Хотя щупальца «отменителей» уже тянутся к признанным мастерам прошлого с самыми каверзными вопросами. Зачем, мол, Гоген трогал юных таитянок? Зачем Тициан так живописно изобразил насилие? Не спрятать ли их от греха подальше в самые сырые музейные подвалы?
Как мы теперь знаем, ничего нового в их устремлениях нет. Если эта маленькая история и может иметь вывод, то он в том, что человечество редко делает выводы из своей большой истории. А еще что холсты, как и рукописи, не горят.
06.04.23, 10:53
Выбор редактора
Подборка Buro 24/7