У многих на холодильнике висит распечатка: «30 вещей, которые ты должен увидеть до конца жизни». Ставить прочерки и галочки — приятное дело, и так вышло, что, будь у меня этот список, сегодня, вернувшись из поездки, я бы смог смело вычеркнуть один из пунктов: «Увидеть северное сияние».
В декабре мой друг Баха неожиданно предложил отправиться в Териберку на январские праздники, а поскольку передвижение теперь ограничено, выбирать особо не приходилось. К тому же в тот день я вычитал красивую фразу Курта Воннегута: «Предложение неожиданных путешествий есть урок танцев, преподанный Богом» — и мне захотелось это проверить.
ВОТ СПИСОК ВЕЩЕЙ, КОТОРЫЕ НЕОБХОДИМО ВЗЯТЬ С СОБОЙ НА ПЕРВЫЙ УРОК ТАНЦЕВ, ЕСЛИ ОН ПРОХОДИТ НА КРАЮ СВЕТА:
Упакуйтесь так, как паковала вас мама, когда отправляла на горку.
Полетели мы впятером. В Мурманске нас встретил Владимир и первым делом отвез в супермаркет. В Териберке есть продуктовый, но цены там повыше, а ассортимент победнее, поэтому контрольная закупка на три дня случилась в Мурманске.
Дальше — два часа езды по промерзшей дороге. Владимир — местный, а люди с Севера, как выяснилось, совсем не похожи на московских таксистов. За всю поездку он только раз прервал молчание, чтобы уточнить, довелось ли кому из нас встретить Бузову в столице.
В тишине мы смотрели в окно. Там белые холмы, белая хвоя и даже линии электропередачи покрыты изморозью. И ни единой горочки московского коричневого снега — мы тут же взялись «романтизировать Север». Такую роскошь не могут позволить себе местные, поэтому, глядя на всю эту красоту, Владимир думал о Бузовой, и не нам его за это судить.
В Териберку мы приехали к трем. Уже стемнело. В январе солнце не показывается из-за горизонта. Оно проходит по краю и оставляет териберчанам всего три-четыре часа сумрачного света. Зато ближе к ночи солнце щедро компенсирует это важнейшим пунктом в списке вещей, которые должен увидеть каждый.
К вечеру мы плотно утрамбовали свои тела в пять слоев одежды и направились к пляжу. Баха скачал приложение, которое рассчитывает вероятность северного сияния: если верить показателям, то повезти нам должно было именно в первый день.
В Териберке два ресторана — «Сияние севера» и «Териберский берег». Хозяйка нашего дома рекомендовала второй и сказала, что они сами посещают только его. Мы побывали в обоих и присоединяемся к ее словам. В «Териберском берегу» радушная команда и уют, чего не сказать про «Сияние севера».
Всем по морскому ежу! И каждому на выбор: треску, лосося, камчатского краба, гребешков или оленины. Ежи, оказывается, совсем не колючие. Их подают еще живыми, и можно увидеть, как зеленоватые иглы медленно двигаются из стороны в сторону. На вкус — слегка солоноватая жижа за двести рублей. Гребешки — нежны, оленина — жестковата, рыба — свежа. На третий день бояре в нас дали слабину, и за столом прозвучало: «Мне, пожалуйста, цезарь с курицей».
Мы выходили раз в 20 минут, чтобы проверить небо, но оказалось, в этом нет необходимости. В школе ты всегда узнаешь, что на одном из трех этажей началась драка, потому что в такие моменты все приходит в движение. В Териберке так же — внезапно гости ресторана суетливо повскакивали с мест.
Через пять минут мы стояли на берегу и задумчиво смотрели в небо. Никто из нас прежде не видел северного сияния. Зато все мы насмотрелись на то, как поднимается пар над любой московской ТЭЦ. И, как бы ни хотелось это признавать, зрелища крайне похожие. Невооруженным глазом сияние — это просто серая тучка в небе.
Думаю, в тот момент каждый из нас пытался отогнать эти мысли, потому что скоро мы взялись довольно натужно придавать значимости этому облачку, парящему над водой: «Прикинь, мы увидели северное сияние!», «Ребят, это сияние!». Это продолжалось до тех пор, пока один из нас не достал камеру и мы не увидели на экране это:
Справедливости ради надо сказать, что сияние в тот день было не самым сильным, и к тому же местные говорят, что наблюдать за ним нужно, отъехав подальше от села, потому что подсветка Териберки мешает увидеть все в полной мере.
Несмотря ни на что, домой мы возвращались довольные и сытые, и звездное небо дало нам те впечатления, какие не додало сияние.
Второй день мы начали с оленьей фермы. Пока загончик был занят другими туристами, нам дали провести время с хаски. Как вскоре выяснилось, с ними проводить время приятнее, чем с оленями. Хаски в Териберке много, и смотрятся они здесь куда уместнее, чем на узких улочках Патриарших прудов.
Нам вручили два ведра какого-то мха и отдали на растерзание оленям (нас, а не мох). На все это мероприятие музыка из Бэнни Хилла легла бы гораздо лучше песенки Белоснежки. Олени носятся за тобой по загону, мотают головой туда-сюда, и ты передаешь ведро другим, как горячую картошку, попутно уворачиваясь от рогов. Но да, олени, конечно, милашки, тут не поспоришь.
Светового дня оставалось еще часа на два, поэтому мы отправились осматривать Териберку. Если ты одет правильно, то угол твоего обзора не превышает шестидесяти градусов, а слышно только глухой хруст твердого снега под ногами. Шапка, шарф и капюшон создают должное уединение, даже если гуляете вы впятером. Уединения здесь хватает и так. Гугл говорит, что население Териберки — 957 человек. За три дня мне довелось встретить не больше десяти, не считая туристов.
Та часть, в которой чаще бывают приезжие, выглядит довольно цивильно, и при желании можно представить, что ты в Финляндии или Швеции.
Но зачем представлять, что ты где-то не здесь? Лучше набраться смелости и пройтись по тем местам, которые ты ни за что не найдешь ни в Финляндии, ни в Швеции, ни даже на Аляске.
Пока бродишь среди этих заброшек, велик соблазн снова отдаться романтизации. Но если в тебе взыграет хоть какая-то совесть, то ты вспомнишь, что где-то неподалеку прячутся 957 человек, которые вряд ли станут называть все это зрелище «аутентичным».
Мы бродили всего-то час, а впечатлений — как от десяти просмотров «Левиафана», который частично снимался в Териберке. Побывали в заброшенной церкви, смотрели на иконы, покрытые изморозью. Были в больнице и наблюдали за Териберкой через разбитые окна на третьем этаже. И когда зашли в школу (тоже заброшенную), в голове зазвучала сирена военной тревоги и голос Левитана. Когда ты топчешь старые учебники, школьные плакаты, на которых собака Пиф отправляется по делам, когда натыкаешься на тетради с записями от руки, ты просто не можешь поверить, что люди взяли и ушли. Все это выглядит так, будто село бросали впопыхах. Будто когда-то люди спасались бегством.
Тоска, холод и темнота замедляют. Ты затухаешь и, вернувшись домой с ледышками на усах, молча отправляешься спать в три часа дня. Так мы и поступили, и никаких оленей перед сном не вспоминали.
Вечером шел снег. Это значило, что сияния видно не будет. Кое-как мы убедили друг друга выйти из дома и отправились в самую северную пивоварню России Arctic brewery. Зашли в разгар спора бармена и посетителя о том, как правильно говорить — «ходить в море» или «плавать в море». Оба они — местные и в свое время ходили или плавали в море.
За пивом мы разговорились. Посетитель рассказал, что, если бы не коронавирус, сейчас здесь были бы толпы китайцев. Дело в том, что в Поднебесной ходит поверье: если зачать ребенка под небесами с северным сиянием, человек из него получится счастливый.
Бармен рассказал кое-что о Териберке. По его словам, никакой «северной романтики» местные не ощущают. Здесь теплее, чем могло бы быть, благодаря течению Гольфстрим. Часть людей занимаются рыбой и всем, что дает море. Остальные работают в туризме, который в основном связан с сиянием, а благодаря фильму «Левиафан» россияне стали приезжать сюда и летом. И, несмотря на все это, упрямство и сила людей, живущих за полярным кругом, не вызывают ничего, кроме восхищения.
Третий день начался с поездки на снегоходах, которая оказалась поездкой на снегоходе и саночках. Сначала нас отвезли на замерзший водопад. Если расчистить снег и посветить фонариком, можно увидеть, как под слоем льда течет вода. Выше уровня водопада в скалах торчало бревно. Никто не придал этому значения, и наш проводник Юрий задал вопрос: «Откуда на уровне 15 метров бревно, если деревья здесь никогда не росли?» Знатоки довольно быстро сдались, и Господин Ведущий дал правильный ответ: «В 1980-х здесь был сильный шторм, и волны были настолько огромными, что закидали все бревнами». А потом без какого-либо пафоса добавил: «Истинная мощь океана».
Мощь океана здесь правда ощущается сильнее, чем в теплых краях. Юрий хорошо это знал, потому что смотрел на горизонт с таким грузным восторгом, как если бы видел это место впервые. У обрыва он заявил: «Это конец. Дальше — 700 километров океана и начинаются льды».
Следующая остановка — «Драконьи яйца». Пляж с большими камнями, некоторые из них действительно оправдывают название этого места.
Уже на машине Юрий довез нас до кладбища кораблей. На самом деле, кладбищем кораблей можно назвать большую часть побережья Териберки. Но именно на этих кораблях, по словам Юрия, женщины во времена Великой Отечественной ходили в море рыбачить.
Мы вернулись затемно, в три часа дня. Поездка приближалась к концу, и я все еще не нашел тех впечатлений, которые останутся со мной. Оделся и пошел на пляж. Дальше — семьсот километров океана и начинаются льды. На пляже ни души, небо затянуто тяжелыми облаками, а где-то за ними можно увидеть, как в танце кружатся краски. День был самым холодным, и над океаном поднимался пар. Был прибой, волны топили снег, и часть воды, скользящей обратно в океан, оставалась тонкой коркой льда на песке. А песок — как на Бали, если ты, конечно, поймешь, что надо подыграть. Север смотрит на тебя с прищуром. Подглядывает через слипшиеся трещины на льду глазами раздутых птиц и ждет, что ты ему подыграешь.
Мы прилетели сюда за красочной картинкой на небе, чтобы потом ставить прочерки в списках. А я запомню океан, потому что танец начинается тогда, когда что-то идет не по плану.
«УВИДЕТЬ СЕВЕРНЫЙ ЛЕДОВИТЫЙ ОКЕАН»