Стиль Курехин: что нам досталось от последнего русского авангардиста XX века

В ММОМА открывается выставка «По следам „Поп-механики“» и стартует одноименный фестиваль. Вдова композитора, музыканта и великого выдумщика Анастасия Курехина рассказывает о том, что наше поколение получило в наследие от композитора и основателя оркестра «Поп-механика».

Самые первые прототипы «Поп-механики» появились в 1982 году на Фестивале современной музыки, который основал музыковед и критик Ефим Барбан. Там выступал и Чекасин, и «Аквариум», и многие рок-музыканты. «Поп-механика» начиналась с джазовых выступлений Курехина.

Анастасия Курехина

При этом название возникло позже — в 1984 году, его предложил Ефим Барбан, идею поддержал Алик Кан. Все мучались и не могли придумать имя происходящему в оркестре Курехина, а тогда выходили журналы «Популярная химия», «Популярная физика», и Барбан предложил «Популярную механику».«Поп-механика», которую сейчас определяют терминами «хеппенинг» и «перформанс», заложила основы собственного жанра.

И в традиционных жанрах найти истоки «Поп-механики» тоже сложно. Буффонады или советские капустники — это отрепетированные театральные вещи, а Сергей был против театра, против режиссуры.

Суть «Поп-механики» была в сочетании жестко установленной структуры и свободной импровизации. Он, как дирижер, знал, что должен делать каждый участник, но каждый участник делал нечто свое. Да, какие-то музыкальные фрагменты заранее репетировались группами исполнителей , входившими в «Поп-механику», но общий перформанс исполнялся на сцене полностью впервые. Групп было несколько — фолк-группа Виталия Федько, индустриальная группа Сергея Африки и Тимура Новикова, фэшн-группа Кати Филипповой и Сергея Чернова, восемь гитаристов, группа исполнителей на ударных инструментах.

Надо понимать, что с «Поп-механикой» не работают никакие театральные конструкции — Сергей был радикальным противником театра, ненавидел всякую фальшь и отрепетированность. У него все должно было быть максимально искренним, живым. Худшим ругательством для Курехина было сказать «...ни одной живой ноты». Его концерты никогда не повторялись, они были задуманы как некое действие, а не как исполнение заранее написанного сценария. Было много дизайнеров, участвовавших в проекте. Сначала Катя Филиппова и Петлюра, и Мамышев-Монро сам как-то одевался, и Федько. Музыканты одевались, как хотели, а художники делали свои дефиле — они были полноценными арт-участниками.

Например, знаменитый белый балахон Сергея Летова придумал он сам. Хотя некоторых музыкантов наряжал Сергей Чернов, если они его об этом просили.

Самой эффектной идеей Чернова были костюмы с применением дохлой курицы — синюшной такой. Раньше курицу продавали с головой и лапами — вот они накупили этих куриц, разместили их на шляпках. Красивые девушки ходили по сцене с синюшными курицами — для меня это было шоком. Зато они были свежими — никаких посторонних запахов не чувствовались. Не только мертвые животные оказывались на сцене: на одно выступление приезжали циркачи с удавами, которых некоторые участники сильно испугались. Также участниками перформансов становились козы, лошади, коровы, утки, гуси и другие животные.

Я всегда вспоминаю о «Сайгоне», когда сейчас прохожу мимо отеля Radisson SAS, который находится в этом доме. Недавно мы сидели в кафе при гостинице с моей подругой и пили чай без кофеина, и кто бы мог подумать в 1982-м, когда я сидела на подоконнике и пила маленький двойной кофе, что когда-нибудь я буду сидеть здесь же в буржуазных креслах и пить чай без кофеина!

В «Сайгоне» мы с Сергеем пересекались еще до того, как он стал ухаживать за мной. Он все время приглашал меня на концерты в Клуб современной музыки в ДК Ленсовета. Все встречи, все свидания назначались там; было принято собираться возле него в шесть вечера и дальше разруливать планы на вечер. Место было небольшое с несколькими кофемашинами. Внутри стояло несколько высоких мраморных столов с крючками для сумок, и я как-то повесила свой мешок с дипломом и практически его потеряла — какой-то человек его нашел и отдал, видимо, убедившись, что ничего там ценного нет, кроме моих черновиков.

Алкоголя не подавали, музыка не звучала. Ну и курили возле кафе на углу Невского и Литейного (По одной из версий, название «Сайгон» появилось, потому что в заведении то разрешали, то запрещали курить внутри. В период, когда курение было запрещено, две девушки достали сигареты, к ним подошел милиционер и сказал: «Что вы тут делаете? Безобразие! Какой-то „Сайгон“ устроили». — Прим. BURO.). Периодически, конечно, к кому-то подходили милиционеры... Там тусовалась в основном арт-общественность, но, если какой-то случайный советский гражданин, гуляя по Невскому, заходил в «Сайгон», ему тоже наливали кофе — никто не чувствовал себя лишним.

Когда-то было немыслимо представить себе появление военного оркестра на одной сцене с рок-группой. «Поп-механика» устраивала первый конкурс красоты в 1988 году на сцене БЗК «Октябрьский». Можно сказать, что военная эстетика у Газманова, да и многие другие эстрадные и попсовые приемы 1990-х возникли под влиянием Курехина. Конечно, «Поп-механика» повлияла на многих людей, потому что эмоционально воздействовала и продвигала определенную артистическую философию.

Недавно я читала лекцию в одном вузе в Санкт-Петербурге, и молодые юноши и девушки с горящими глазами признавались, что очень нам завидуют — дескать, вы жили в такое романтическое время! Я представляю, что 1980-е для них, наверное, уже как эпоха средневековых рыцарей.

При этом самое известное произведение, которое посвящено ленинградскому андеграунду, — это фильм Серебренникова с огромным количеством перекосов. Когда мы смотрим картины о XVIII веке, то понимаем, что показанное на экране — вымысел. А с героями 1980-х, которые, слава богу, еще живы, стоило хотя бы согласовывать события, чтобы у людей не формировались ложные представления.

У Центра Курехина очень большая коллекция вещей — я храню все, в том числе Сережин компьютер Apple Macintosh-2. И в Москву, можно сказать, мы привезли такой походный вариант будущего музея.

Среди прочего на выставке есть египетские маски с концертов «Поп-механики», ключ Курехина, который он возил с собой, и все рояли настраивал сам. Мы покажем номерной знак машины Фрэнка Заппы, Сережа был у него в гостях, и он подарил его ему. Книжку, посвященную фильму «Спальня Бастера», к которому музыку писал Курехин, разрисованную режиссером Ребеккой Хорн. Мы привезли в Москву работы группы «Новые художники», новых академиков и других участников выступлений «Поп-механики».

Кроме того, здесь представлены работы Сергея Чернова, который после нравоучения Курехина стал фэшн-дизайнером. В экспозиции его эскизы и костюмы. Также на выставке есть театральный задник, который коллекционеры и художники разорвали на куски, переходившие из собрание в собрание.

Синтезатор «Утюгон», созданный Котельниковым и Сотниковым, на котором можно поиграть; это такой столик со струнами и звукоснимателями, звуки из которого выводились с помощью тяжелых предметов — утюга, гантелей. Привезли мы и кейс от первого семплера Курехина Prophet 2000 c надписью «Капитан» — так друзья звали Сережу. Этот инструмент у него появился в качестве гонорара за саундтрек к сериалу BBC «Камрады», и привезла его Джоанна Стингрей. 
К сожалению, не удалось ничего найти в архивах дизайнера Кати Филипповой.

Сейчас каждый наш проект — как исследование: люди приходят на выставки, рассказывают, как они бывали на концертах. Пока живы современники, у нас есть возможность глубже изучать это явление. Нам до сих пор не хватает хороших видеозаписей, потому что снимали «Поп-механики» одной-двумя камерами, а на сцене одновременно происходило гораздо больше событий.

Выставка и фестиваль «По следам „Поп-механики“»
18 июля — 19 августа
Образовательный центр ММОМА
Ермолаевский пер., 17