Проблема выбора, разговоры с Siri и танцевальное путешествие
Как это обычно и происходит, самые значительные открытия обнаруживают себя на задворках. Три спектакля, о которых написан этот текст и которые можно увидеть в Москве этой осенью, не то чтобы содержат в себе какие-то радикальные театральные открытия, но совершенно точно написаны на языке современного театра, а он на российских и московских площадках звучит очень редко.
Хореограф Олег Глушков решил отправиться в путешествие и взять вас с собой. В начале спектакля происходит самое важное — озвучивание не то чтобы даже правил путешествия, но того, что от путешествия ожидать никак не следует: новых впечатлений, хорошо проведенного времени, суперсекса или каких-то особенных откровений. Путешествие есть просто так и самим фактом своего существования важно. Единственное, что может дать вам путешествие, — новый взгляд на самого себя и на окружающую реальность в этот короткий период времени.
Несмотря на то что Глушков — хореограф, спектакль «Гипнос» — не пластический и не танцевальный, хотя и пластика, и танец здесь, безусловно, присутствуют, причем в довольно радикальном изводе. Сам жанр этого спектакля ускользает от определения, так как включает в себя и театр физический, и визуальный, и танцевальный, и даже театр кукол (сцена с превращением живого перформера в марионетку, управляемую ухватами, — одна из самых мощных). В числе прочего именно эта жанровая разомкнутость делает спектакль глотком свежего воздуха.
Зрители, которые привыкли искать в программках ответ на вопрос «а о чем спектакль-то?», будут справедливо обескуражены: спектакль ни о чем, и даже если отдельные его сцены несут какую-то нарративную нагрузку, то это последнее, о чем тут стоит думать. Максимально уместная описательная формулировка для этой постановки — коллективное сновидение. Даже в программке — пусть и в ироническом ключе — сообщается, что первая часть нацелена на то, чтобы погрузить зрителей в определенное состояние. Первая часть (если без спойлеров и пересказов) состоит из пластической сцены, в которой каждую миллисекунду как бы обещается потенциальное движение, которое в итоге не происходит, — невероятно точный пластический ход. Естественно, эта сцена очень медленная и долгая, а за ней следует авторефлексия в виде актрисы, произносящей иронический текст, собственно, про этот спектакль и про долгую первую сцену.
Единственная возможная точка зрения критики состоит в том, что спектакль этот можно принять за набор приемов — театральных, кукольных, кинематографических, ситкомовских. Такая позиция взгляда на «Гипнос», вероятно, допустима, однако значительно приятнее думать, что это и есть цельность формы — свободный полет художественной спектакулярной мысли, обращающейся то тут, то там к разным выразительным средствам, чтобы в итоге обеспечить то, что и было запланировано, — путешествие.
Премьерные показы спектакля для зрителей состоятся 14 и 16 ноября, билеты уже на сайте. Почему важно пойти и увидеть эту постановку? Потому что по большому счету это ровно тот театр, который нам сейчас так нужен, — странный и дикий, который наплевал на текст, на литературу и на нарративность, наплевал на метафоричность, и — что важнее всего — наплевал на зрителей, которые от театра все время чего-то хотят. Не надо ничего хотеть, отправляйтесь в путешествие.
Спектакль этот поставлен по дебютной пьесе Натальи Зайцевой про, как она это сама формулирует, гуманизм математики. Спектакль у режиссера и актеров получился, впрочем, не целиком про это, и вот этот зазор между интенцией драматурга и реализацией режиссера и команды следует иметь в виду.
Сюжет скорее напоминает документальную пьесу, фиксирующую кусок реальности без особенного настаивания на завязках, кульминациях и развязках (которые там, конечно, тоже есть). Сюжет этот имеет отношение к недалекому будущему, когда айфонный голосовой помощник Siri сможет говорить со своим хозяином на любые самые сложные темы, а также имплантировать часть себя в тело человека, чтобы помогать ему следить за собственной физиологической кондицией. В тексте пьесы заложена какая-то едва заметная тягучая тоска, которая вообще свойственна произведениям о технологическом будущем. Эта ожидательная тоска полностью перетекает и в спектакль.
Работа исключительно мощная и по форме: в черном зале ЦИМа посередине установлена квадратноориентированная карусель с мотором и четырьмя седлами для перформеров, одно из которых занимает Siri. К слову, режиссер также принимает участие в спектакле в качестве перформера. Карусель, естественно, вращается с разной скоростью и направлением по специально заданной схеме. Продолжая разговор о формальной стороне спектакля, невозможно не отметить то, что здесь проделано со звуком. Над проектом работали сразу два саунд-дизайнера, одна из которых принимала участие в проектах Rimini Protokoll. Всего два раза звучат заимствованные песни, в остальном это сложносочиненный, подобранный и аранжированный набор разнообразных городских и бытовых звуков — от объявления станции в метро до звона окончившей работу микроволновки. Самой фантастической представляется работа, которую выполняет голосом актриса на позиции Siri. Ей удается ни на секунду не выпадать из этого артификального модуса речи, который складывается наполовину из намека на акцент и из неровностей в ударении и интонировании.
Безусловно, невозможно по просмотру этого спектакля не вспомнить сериал «Черное зеркало». Здесь — почти то же самое, только текст значительно тоньше. На слух он воспринимается как кристально европейский текст, выхолощенный от оханий и аханий, от вырыпаевщины, которой грешат тексты российских драматургов. Это опыт восприятия серьезного и напряженного разговора о будущем — вот почему очень важно пойти и увидеть этот спектакль.
Это уже третий проект бельгийской театральной компании Ontroerend Goed, который независимый продюсер Елютин привозит в Москву. Первые два были сосредоточены на зрителе, но в этот раз это справедливо в еще большей степени. Вообще во всех проектах, которые Елютин успел в Москве показать, включая еще два спектакля Rimini Protokoll, зрители превращаются в участников. В «Кандидате» эта форма приобретает критический размах: без зрителя этот спектакль в принципе не может состояться, сам его ход происходит за счет присутствия зрителей и совершения ими простой активности — голосования.
Пять актеров и один распорядитель на сцене, похожей на боксерский ринг. Над ними — два экрана, на которые выводятся результаты зрительского голосования. Зрители голосуют через маленькие индивидуальные пульты, которые раздают каждому на входе. В результате голосования в процессе спектакля со сцены уходят пять актеров из шести.
Это спектакль отчетливо политический, причем по парадоксальной схеме: на всем протяжении действия ни разу не произносится слово «политика» или «демократия», при этом сама форма довольно буквально воспроизводит электоральный процесс прямой демократии. Что важно: в этом процессе совершенно не обозначаются цели, задачи и потребности сторон. Зрители голосуют как бы «вообще», а кандидаты стараются понравиться — ну вот просто чтобы понравиться. Политическая система, которую в спектакле называют просто системой, не имеет вообще никаких свойств, поэтому радикальный протест против нее одного из участников в самом конце — это протест в принципе против государства, оставляющего гражданам фиктивный выбор.
Почему этот спектакль предельно важен: потому что за счет доведения электоральной процедуры до абстракции он раскладывает систему принятия решения и выбора на элементы, позволяя зрителю на конкретном примере понять, как он сам этот выбор принимает.
Кажется очень важным, что эта постановка появляется в России накануне президентской кампании (или тех событий, которые этой формулой принято обозначать). Не было, кажется, в России времени, когда публичная рефлексия на тему личной ответственности, выбора и отношений большинства и меньшинств не была бы актуальна. Также не было, кажется, в России времени, когда все эти темы были бы качественно публично отрефлексированы. Понятно, что одно шоу для очень специальной аудитории мало что сможет в этом смысле сделать, но здесь стоит вернуться к тому, чему это шоу среди прочего учит: меньшинство важно, и меньшинство бывает даже важнее большинства.
Выбор редактора
Подборка Buro 24/7