Елизавета Боярская — о спектакле «Братья Карамазовы», жизни театра во время пандемии и Достоевском

В честь 200-летия со дня рождения писателя Федора Михайловича Достоевского фестиваль «Золотая маска» проведет специальную программу «Достоевский и театр» в Москве и в Омске. 28 и 29 мая в Москве состоится одноименная конференция, которую фестиваль проведет совместно с образовательным проектом «Полка». В рамках этой программы в Москве пройдет спектакль «Братья Карамазовы». BURO. поговорило с исполнительницей роли Катерины Ивановны Верховцевой актрисой Елизаветой Боярской о ее героине и о том, как понять персонажей Достоевского (и возможно ли это).


В спектакле «Братья Карамазовы» вы играете Катерину Ивановну Верховцеву, при этом почти два года репетировали роль другой героини, Грушеньки. Почему так произошло?

 

 

Поскольку мы репетировали четыре года, сыграть там мы успели все и всё. Я была и Хохлаковой, и Лизой, и Грушенькой, и Катериной Ивановной. Но позже стало понятно, что каких-то персонажей не будет в инсценировке, и действительно осталось две женщины в истории — Грушенька и Катерина. Я долгое время репетировала Грушеньку, и буквально за год до состоявшейся уже премьеры Лев Абрамович (Додин Лев Абрамович — театральный режиссер. — Прим. BURO.) принял решение приостановить действо, взять время на подумать. Через полгода мы вернулись к репетициям с совершенно другой концепцией, и вот тогда уже Лев Абрамович принял решение, что я буду Катериной Ивановной, а не Грушенькой.

 

Украшения из коллекции высокого ювелирного искусства Atelier TOUS Rosa Oriol

И как вам далась такая перемена?

 

 

После такого количества изученного, прожитого и примеренного материала уже не имеет никакого значения, кого ты будешь играть, потому что настолько много разобрано уже, столько разных вариаций каждой сцены было сыграно и внутри все подробно изучено, что я, будучи ли Грушенькой или Катериной Ивановной, понимала одинаково много и про своего персонажа, и про персонажа моих партнеров — такое тотальное, серьезное погружение всегда очень важно именно в нашем театре. Не только то, что ты занимаешься бесконечно своей ролью, оттачиваешь ее, придумываешь, — мы изучаем. У нас долго называлась вся эта история «Изучение братьев Карамазовых». Мы вместе постигали произведение, пытались разгадать, найти собственные смыслы, интонации, отклик в себе, друг в друге. Если бы меня попросили сыграть Алешу или Митю, мне надо понадобилось бы лишь выучить текст — это была бы единственная небольшая трудность. Хотя я так часто слышу эти тексты, что, думаю, это заняло бы не так много времени. Поэтому в спектакле Льва Додина «Братья Карамазовы» нас можно абсолютно спокойно менять местами, и смыслы от этого не поменяются. Они настолько и индивидуальны и настолько общие для каждого из персонажей, что мы все взаимозаменяемы.

 


МЫ ВМЕСТЕ ПОСТИГАЛИ ПРОИЗВЕДЕНИЕ, ПЫТАЛИСЬ РАЗГАДАТЬ, НАЙТИ СОБСТВЕННЫЕ СМЫСЛЫ, ИНТОНАЦИИ, ОТКЛИК В СЕБЕ, ДРУГ В ДРУГЕ

Украшения Испанского ювелирного дома TOUS

Спектакль готовился почти четыре года. Почему потребовалось так много времени, ведь обычно сроки выпуска в театрах более сжаты?

 

 

Выпустив этот спектакль и сыграв его столько раз, я абсолютно точно уверена, что за меньший срок этот спектакль не мог родиться. Приходило и отчаяние, и желание все бросить — мы проходили столько кругов ада, рая — всего на свете. Все вместе: и провалы, и победы, и новые открытия, и тупики, но, только спустившись или поднявшись — тут каждый для себя это определяет — не пропустив ни единой ступени в этом постижении, можно было прийти к сегодняшней, очень простой, прозрачной истории и конструкции. Надо было все это на свои плечи загрузить, все это проглотить, прожить для того, чтобы достичь такую кристально чистую историю, к которой можно прийти только через страшные дебри. Я в этом убедилась и абсолютно уверена, что случиться это могло только так.

 

Украшения из коллекции высокого ювелирного искусства Atelier TOUS Rosa Oriol

В чем особенность постановки классики в наше время? Как надо сыграть Шекспира, Чехова, Достоевского, произведения которых были поставлены сотни, а то и тысячи раз, чтобы зацепить искушенного зрителя?

 

Вы знаете, если бы режиссеры знали ответ на этот вопрос, мы бы смотрели сплошные изумительные спектакли по этим потрясающим авторам. Но такого же не происходит. И даже сейчас, пройдя весь этот путь с Достоевским, я этого ответа не достигла. Мы добились в какой-то степени того, что наше высказывание по поводу Карамазовых буднично и созвучно сегодняшнему миру, людям, времени. Но это только шаги, потому что в нашей профессии — и в режиссерской, и в актерской — никогда нет результата, это все процесс, который продолжается сейчас. Каждый раз будут меняться время, обстоятельства, эти тексты будут обретать новые смыслы.

Я это поняла на многих наших других спектаклях. Например, «Жизнь и судьба Гроссмана» — мы когда-то ставили его как студенческий спектакль, а сейчас страшно произносить те тексты, потому что все настолько актуально и жутко. Каждый год мир меняется: то пандемия приходит, то какие-то политические обстоятельства случаются с нами и с нашей страной, в мировой политике, что иной раз произносишь ту или иную фразу из Шекспира, из Чехова, из Достоевского, Толстого, и все это играет совершенно другими красками. Аксиомы нет, правил нет, панацеи нет. Все — живой организм, каждый режиссер должен найти свои интонации, свои смыслы, которые никогда не должны и не могут быть конечны, и не может быть результата, потому что все это бесконечный процесс.

Украшения Испанского ювелирного дома TOUS

ИНОЙ РАЗ ПРОИЗНОСИШЬ ТУ ИЛИ ИНУЮ ФРАЗУ ИЗ ШЕКСПИРА, ИЗ ЧЕХОВА, ИЗ ДОСТОЕВСКОГО, ТОЛСТОГО, И ВСЕ ЭТО ИГРАЕТ СОВЕРШЕННО ДРУГИМИ КРАСКАМИ

 

В прессе много обсуждали возраст артиста, сыгравшего страстную любовь Катерины Ивановны, Митю Карамазова. В романе ему 28 лет, а Игорю Черневичу, воплотившему образ на сцене, почти в два раза больше. Чем обусловлено такое необычное режиссерское решение?

 

 

ЯЯ даже говорить ничего не буду. Бессмысленно рассуждать на эту тему, не посмотрев спектакль. Через минуту после начала станет понятно, что это не имеет никакого значения. Возраст, внешние атрибуты и признаки не имеют никакого значения. Точно так же, как если меня поменять с Катей Тарасовой (актриса Екатерина Тарасова исполняет роль Грушеньки в спектакле. — Прим. BURO.) и обратно поменять, и еще раз поменять — это не имеет никакого значения в нашем спектакле.

 

Образ Катерины Ивановны, гордой и жертвенной, очень неоднозначен. Кто-то видит в ней доброту и искренность, кто-то агрессию, желание подчинять и болезненное наслаждение собственной жертвенностью. А какая она для вас?

 

 

Когда четыре года занимаешься персонажем, сложно в двух словах ответить. Во многом вся история у нас завязана на отношении отцов и детей, на неблагополучном детстве, на отсутствии любви, внимания и то, каким человек становится из-за этого исковерканным. Федор Павлович сам был приживалой, потом его дети брошенные — это круговая порука, которую невозможно остановить. Все это ужасная боль, горе, отчаяние, обида, как результат — жесткость, желание отомстить, отплатить за свое несчастье. И то же самое происходит и с Катериной Ивановной.

Я очень тщательно продумывала, какая она, в чем причина такого сложного характера, какие у нее были взаимоотношения с отцом, почему у нее нет рядом матери, где она училась, как она училась, уделял ли ей отец должное внимание, был ли с ней жесток или был внимателен. Все это тоже очень важно для ее внутреннего мира. В итоге она, как и все персонажи Достоевского, в нашей истории ужасно одинокая, раненая девушка, которая страстно влюбилась в первого человека, который попался ей на ее взрослом пути, — в Митю. И ради него уже и в огонь, и в воду. Если бы в тот момент оказался кто-то другой, влюбилась бы в другого.

Все то, как она мучает себя, — это результат того, как она сама себя наказывает этой любовью, и того, чего так не хватало в отношениях с отцом, — внимания, и любви; как она пытается эту любовь всеми способами привязать. Никто не увидит никогда этих рассуждений на сцене, но без них существовать там невозможно. Только познав каждого героя со всех сторон, зная про него все от начала и до конца, можно позволить себе быть на сцене очень свободными, очень легкими и очень конкретными.

 


ТОЛЬКО ПОЗНАВ КАЖДОГО ГЕРОЯ СО ВСЕХ СТОРОН, МОЖНО ПОЗВОЛИТЬ СЕБЕ БЫТЬ НА СЦЕНЕ ОЧЕНЬ СВОБОДНЫМИ, ОЧЕНЬ ЛЕГКИМИ И ОЧЕНЬ КОНКРЕТНЫМИ

Украшения Испанского ювелирного дома TOUS

Первые показы спектакля пришлись на постковидный период, когда по закону зал мог быть заполнен на 25 процентов. Насколько сильно мешало это играть?

 

Это был ноябрь, если не ошибаюсь, у нас был такой указ в Петербурге, что все спектакли, на которые уже проданы билеты в ноябре, могут играться в том виде, насколько продан зал. В какой-то момент сказали: «Все, больше не продавайте билеты». Но если уже был солд-аут всего зала, то можно играть при нем. У нас премьеры были раскуплены полностью. Поэтому до конца ноября было четыре спектакля и премьеру мы играли в полном зале, было абсолютно все легально, без всяких нарушений, а потом, начиная с 1 декабря, вошел в силу закон о 25 процентах. Первые спектакли, которые я сыграла при таком наполнении, были «Три сестры». Когда я вышла на сцену, оторопела — мне казалось, что я сижу в кинотеатре на утреннем сеансе. Через секунду мы к этому привыкли. Актеры ведь занимаются не зрителями, а историей, которая с ними происходит, поэтому для нас это не принципиально.

Ваши близкие были на премьере? Когда они находятся в зале, это обычно отвлекает или, наоборот, помогает?

 

Да, были все. Мама была на премьере, папе разрешила сходить, только когда стала рассадка 25 процентов, чтобы, так сказать, минимизировать риски. Максим (Матвеев — муж Елизаветы. — Прим. BURO.) посмотрел чуть позже, когда смог. Мне без разницы, есть родственники или нет, потому что я не волнуюсь. Даже наоборот — когда свои в зале, я будто более уверена в себе, не переживаю, успокаиваюсь, сосредотачиваюсь и не нервничаю.

Спектакль всем очень понравился и произвел большое впечатление, хотя они были на премьерных показах. Обычно я никого не зову на премьеры — считаю, что спектакль в принципе можно смотреть где-то после того, как он сыгран не меньше 20 раз, когда он играется хотя бы полгода и довольно регулярно, когда он начинает жить своей жизнью. Во-первых, это выпускной период, неделя каждодневных прогонов, артисты уже вымотаны. Во-вторых, режиссер все время что-то поправляет, уже десять тысяч замечаний в голове. А когда спектакль начинает жить своей жизнью, когда действительно приходит свобода, покой, вот тогда я говорю: «Теперь можно и вас звать». Как правило, и родители, и Максим могут пересмотреть через год-два, поэтому, я думаю, они еще обязательно сходят.

Достоевского за рубежом часто называют писателем, который лучше всего постиг и изобразил истинную русскую душу. Вы согласны с этим утверждением?

 

 

Думаю, что он и сам бы про себя так не сказал. Я просто не очень люблю определенные заявления. Все это сложнее, чем «главный знаток русских душ». Конечно, он изучал, постигал, препарировал человеческие души, но, думаю, всегда оставлял за собой право ошибаться. То же самое можно сказать про Толстого, про Чехова, про Булгакова, про Пастернака, про Набокова, про Бунина, про Пушкина, про Лермонтова, про Гоголя. Про всех наших великих классиков можно сказать, что они препарировали человеческие души, пытались понять нашу непростую человеческую природу. Больше ли любил Достоевский, меньше ли — это тоже каждый определяет по-своему. Говорят, что есть люди, которые любят Толстого, а кто Достоевского, а мне кажется, что их очень сложно сравнивать, потому что они настолько разные авторы, но каждый по-настоящему серьезно занимался изучением человеческой природы, человеческой души. Кто больше, кто меньше — я думаю, это не так важно.

 

Украшения из коллекции высокого ювелирного искусства Atelier TOUS Rosa Oriol

Городом Достоевского традиционно считается Петербург. Есть даже экскурсии по местам, где происходило действие его произведений. Вы знаете такой Санкт-Петербург? Как к нему относитесь?

 

 

Конечно. Там проводят экскурсии, знаменитые дом Раскольникова и двор. Посетители считают ступени, где он поднимался и, по идее, шел убивать старушку-процентщицу. Да, безусловно, есть Петербург Достоевского, я его люблю, он необычный, но не самый мой любимый. Я больше люблю парадный Петербург — Петербург Пушкина, «Евгения Онегина» или «Медного всадника». У Достоевского он очень определенный, неблагополучный, страшный, загадочный, немножко даже грязный. Это я сейчас не в отношении чистоты улиц даже говорю, а про внутреннее ощущение мрачности и неблагополучия. Район за Сенной — абсолютно район Достоевского, и атмосфера в нем соответствующая, ни с чем не перепутаешь. Может быть, это моя впечатлительная натура, но мне кажется, что для человека, который читал произведения Достоевского, для него действительно это именно та часть города. Она обладает совершенно особенной атмосферой, не похожей на ту, которая царит, например, в центре.

 

Кого из героинь Достоевского вы бы еще хотели сыграть?

 

Украшения из коллекции высокого ювелирного искусства Atelier TOUS Rosa Oriol

 

После четырех лет репетиций я бы предпочла какое-то время просто наслаждаться литературой Достоевского в качестве чтения, поэтому не знаю. Настасью Филипповну или Софью Андреевну Долгорукую или Шатову — у него все героини прекрасны, а герои еще более прекрасны. Каждый из них — это отдельный мир, и в соединении друг с другом они создают какое-то удивительное пространство, которое хочется постигать, изучать. Прикоснувшись к братьям Карамазовым, я поняла, что мечтать о какой-то отдельной роли, по крайней мере у Достоевского, бесполезно. Если ты хочешь в принципе заниматься этим писателем, надо постигать его всего или хотя бы попытаться это сделать, а не скрупулезно вырисовывать свою роль. Если будешь заниматься только собой, то, к сожалению, ничего не получится. Тут подход может быть только один — очень серьезный, очень глубокий, очень вдумчивый и въедливый.

 


Гастроли спектакля «Братья Карамазовы» состоятся 26 и 27 мая
в Москве в Московском академическом театре имени Владимира Маяковского в рамках специальной программы Фестиваля «Золотая Маска» и «Достоевский и театр» и продолжатся 6 и 7 июня в Омске.

Постоянную постановку можно увидеть в Санкт-Петербурге в МДТ — Театр Европы.

28.05.21, 11:23