Я родилась в Ереване, большую часть детства провела в Тбилиси, а большую часть жизни — в Москве. Моя мама преподает английский, папа родом из Тбилиси, учился в художественном училище в Ереване, потом в Академии художеств там же, но после перестройки посвятил жизнь Армении, стал дипломатом, возглавлял отдел стран СНГ в МИД Армении, был послом Армении в Грузии, Казахстане и Киргизии.

Я после окончания учебы работала литредактором в Иностранке до переезда в Петербург. Примерно тогда же я открыла магазин Armat, где до 2017 году собирала и продавала украшения ювелиров из разных стран. Какого-то принципа в отборе предметов не было; я находила то, что нравилось мне, — это были массивные и одновременно простые украшения, которые чем-то напоминали национальные вещи Армении, Грузии. Мне удалось собрать что-то типа женского клуба — сообщества постоянных клиенток; до меня доходили слухи, что они после закрытия магазина перекупали друг у друга украшения. Я почти не жила в Армении, хотя минимум раз в год приезжала в Ереван, где живут мои старшие сестры. Наша квартира там расположена в самом центре, окна с одной стороны выходят во двор с детской площадкой, небольшим бассейном, овощной лавкой и линией старых гаражей. Дети каждый день тут играют, соседи покупают фрукты в лавке, часть гаражей используется по назначению, а часть давно заброшена. И это очень типичный для Еревана двор — почти так же можно описать все остальные.

Год назад ко мне пришла идея открыть небольшой модный магазин в одном из таких гаражей. А в этом году мы в середине марта с моим мужем Сашей, который работает креативным директором в разных проектах — от театральных до сферы робототехники, — решили уехать из московской самоизоляции в ереванскую. Взяли билет на следующий день после решения, а спустя сутки по всему миру начался локдаун. Мы понимали, что уехали не на отдых и неопределенное время проведем в Армении, — тогда и начали реализовывать запланированное.

Во время карантина мы редко выходили из дома — в Ереване для этого нужно было заполнить форму. На улицах останавливали, проверяли и при нарушениях штрафовали. Работали продуктовые, аптеки и банки, куда до полудня могли ходить только пенсионеры. В Армении все было серьезнее, чем в Москве, — в марте объявили чрезвычайное положение, которое при этом позволило моей сестре не платить арендную плату за свой бизнес. Мы с Сашей выходили только в аптеки и продуктовые и иногда выбирали какой-нибудь далекий магазин, шли к нему одними дворами, а возвращались другими — так искали помещение. На некоторые гаражи клеили рукописные объявления в стиле «Сниму ваш гараж для коммерческой деятельности». По ним обычно звонили прохожие — интересовались зачем, иногда предлагали квартиры или какие-то готовые помещения под магазины.

Карантин закончился, и во время одной из прогулок с нашим трехлетним сыном Гришей Саша нашел с виду заброшенный гараж во дворе между центральных улиц Туманяна и Налбандяна. Он находился в самой глубине и был последним в долгой линии однотипных строений, а возле него — небольшое пространство, где играли дети и ставили машины жильцы. Именно с этой точки было видно, что у гаража нет стены — вместо нее старая мелкая сетка и металлические пластины, прикрученные прутьями. Через нее было видно дерево, проросшее сквозь крышу.

Владелец объявился не сразу. Он каждый день проходил мимо своей собственности, но не замечал наше объявление, потому что давно не обращал внимания на свой гараж. У него тоже классная история: он выкупил гараж в середине 1990-х у человека, который на протяжении нескольких лет травил проросший в нем клен. Вместе с гаражом предыдущий владелец оставил бочку с химикатами и сказал, что если дерево потравить еще год, то оно точно загнется. Новый владелец сразу после сделки утилизировал яд, и со временем дерево окрепло и продолжило расти.

Когда мы взяли его в аренду (с условием не парковаться во дворе гостям и заботиться о дереве), Саша вместе с нашим другом дизайнером Пашей Вабищевичем занялись проектом. Мы привлекали помощников только на стройку — все остальное сделали сами: Саша нарисовал логотип, вместе с Пашей они сделали план, часть элементов дизайна также создана нами, а предметы интерьера мы либо находили через сервис объявлений, либо делали на заказ. Так, например, старый стол с подсветкой раньше использовали для копирования документов вручную или для мультипликации. Параллельно с работой над гаражом я искала керамистов и художников, которых хочу показать в Ереване.

Сейчас в магазине представлены работы Porfarfor, GypsyGypsum by Julia Kaptur, Oners, Маша Колосовская, Ludmilla Balkis, экотовары для быта — авоськи/мешки (в городе большая проблема с переизбытком пластиковых пакетов), а также одежда, в которой комфортно как дома, так и летом на улице — бренды «Ю л и я Николаева», «Конечно 8» и «110% Генуи». Еще мы продаем объекты Kotok Playthings, которые не подпадают ни под какую категорию, — это одновременно и игрушки для детей и предметы интерьера. Наши экотовары максимально доступные, потому что, надеюсь, ассортимент Oror поможет горожанам перейти на более осознанное и безопасное потребление. Объекты для дома и керамика подороже, но я все же стараюсь, чтобы и жильцы ближайших домов, и те, кто будет приходить к нам специально, могли себе что-то найти. На стенах в Oror висит картина Алины Виноградовой — мой портрет, написанный к моему дню рождению, — шелкография Кирилла Кто, который печатал Ильдар Искаков из Printmafia, на полу — килим, ему порядка ста лет: мы купили его в Грузии пару лет назад. Пока у нас нет четкого расписания — работаем по предварительной записи в большей степени как шоурум, чем магазин. Скоро появится сайт, а пока как витрину продолжаем использовать инстаграм.

На самом деле, мы могли бы открыться и раньше, но прямо перед запуском началась война в Карабахе. Это вывело нас из колеи, как и каждого в Армении, да и за ее пределами. Мне тяжело говорить о чувствах: война разрушает все, будит в людях страшное. Я позволяю заражать себя духом победы, силы, уверенности, которые живут в каждом армянине сегодня. Кроме разговоров о войне и новостей с фронта из каждого гаджета, в целом в городе нет изменений в этом году. Изменилось настроение — все мы мыслями в Карабахе. Мне кажется, сегодня каждый, кто может чем-то помочь в тылу, помогает. Достаточно отправить СМС на номер, которая автоматически перечисляет 1000 драм с вашего счета во Всеармянский фонд или гуманитарную помощь. По вечерам дети с гитарами выходят на улицу — тоже копят денег, чтобы перечислять в фонд.

Все активно поддерживают бизнес, потому что во всех магазинах — даже в маленьких цветочных — можно найти объявление, что процент перечисляется гуманитарным организациям (у нас 30% от продаж КОТОК playthings, и это, кстати, инициатива бренда). При этом у меня нет такого ощущения, что вот «людям в Ереване сейчас точно не до керамики», и мы все-таки решили открыться, не дожидаясь лучших времен. В Армении после Бархатной революции каждый знает, что он важен, что его слышно, и это сегодня помогает нам осознавать, что мы часть своей страны, и это наш дом.

Oror в городе встретили очень тепло; мне много пишут в директ, и возникло ощущение, что людям действительно не хватало такого места. Местные экоактивисты рады, что можно купить мешки для овощей или бамбуковую зубную щетку, а не ждать доставку из-за рубежа. Буквально через день после открытия пришли ребята из, пожалуй, самой важной городской газеты «Ереван» — что-то типа московского «Большого города». Думаем про развитие проекта, но конкретного плана пока нет. В 2020-м довольно странно говорить о будущем, но я размышляю о развитии, вижу, что Oror интересен художникам из России, Европы и США. С ними мы собираемся разрабатывать арт-объекты и вазы; хочу еще запустить серию сумок-шоперов, с которыми удобно ездить на велосипеде. А так наш план универсальный — адреналин, пофигизм и красивые предметы!