"Гамлет" нашего времени

В Лондоне подходит к концу третья неделя марафона звездного «Гамлета» в театре Барбикан. Мы посмотрели постановку, чтобы рассказать вам о том, чего от нее ждать

Рассматривать постановку «Гамлета» в театре Барбикан невозможно без всего того ореола фактов, сплетен и домыслов, что окружает ее с момента анонса. Театроведческая экспертиза такой премьеры отходит на второй план, уступая место всеобщему ажиотажу, главным поводом для которого стал, конечно, британский актер Бенедикт Камбербэтч в главной роли.

Опуская вечную ценность трагедии и историческое разнообразие ее постановок, «Гамлет» — главное произведение Шекспира, пущенное на звездный конвейер в Великобритании: в Лондоне регулярно выходят спектакли, где главную роль исполняют известные актеры кино, такие как Дэниэл Дэй-Льюис, Кристофер Экклстон, Дэвид Теннант, Джуд Лоу. Возможно, такой камбэк из Голливуда в классический театр становится для них своеобразной проверкой на прочность или же знаменует новый творческий этап.

Поклонники Бенедикта Камбербэтча, вероятнее всего, раскупили бы билеты и в том случае, если бы он играл Йорика или Леди Макбет, но «Гамлет» с его участием окрестили «самой желанной театральной постановкой всех времен». Администрация театра предусмотрительно предложила всем желающим закрытую продажу билетов, если они приобретут членскую карту культурного центра Барбикан. В первые минуты предпродажи онлайн-очередь из обладателей красной (самой дорогой) карты составила 7 000 человек, поэтому неудивительно, что оставшиеся в кассах билеты были проданы за  несколько минут. И это за год до премьеры. За месяц до нее всех поклонников ждал не очень приятный сюрприз: в небольшом буклете, который прилагался к билетам, было  написано, что у труппы не будет никакой возможности поучаствовать в автограф- или фотосессии после спектакля, а театр не сможет принять никакие подарки для актеров. Обозреватель The Guardian Уэнди Брэдли в своей колонке справедливо заметила, что фандом для Англии — это далеко не новое явление, и призвала Барбикан относиться к гостям театра благоразумно: «Treat the fans like reasonable people and they behave like reasonable people» («Обходитесь с фанатами как с разумными людьми, и они будут вести себя как разумные люди»).

Основной зал театра Барбикан большой и очень уютный: каждый ряд — сплошной диван, места на котором разделены лишь небольшими подлокотниками, что вкупе с полным отсутствием дресс-кода создает очень домашнюю атмосферу. Самое интересное в интерьере — это блестящий космический «занавес» из пластика, створки которого разъезжаются вверх и вниз, медленно открывая взорам зрителей первую сцену. В ней главный герой начинает спектакль с самого известного монолога и проливает горькие слезы над старыми вещами своего отца под звуки джаза из проигрывателя. Сцена, представляющая собой тупоугольник, вершина которого уходит в зал, оформлена как богатый дом вне времени: картины, стол, фортепиано, повсюду расставлены и развешены цветы — такую обстановку можно представить и сегодня, и в первой четверти XX века — в период, к которому обратились художники-постановщики и костюмеры. Большое количество лакеев и слуг постоянно меняют внутреннюю обстановку, а во втором действии дом заполняют горы земли и мусора, символизирующие развязку трагедии героев.

Основное пространство для импровизации открывается любому исполнителю роли Гамлета во втором акте. В тексте у Шекспира нет подробного описания поведения героя, а видение сумасшествия у каждого актера свое. Джуд Лоу в постановке театра Уиндхэм в 2009 году, например, изображал краба. Он бойко передвигался по сцене на корточках, хлопая руками как клешнями. Сапиосексуал Камбербэтч выбрал для себя амплуа гвардейца: актер вытаскивает игрушечную крепость, расстреливая из нее своих собеседников, баррикадирует входы на сцену, забирается на обеденный стол и двигается в режиме идеальной «обратной перемотки», что регулярно вызывает взрывы смеха в зале. Правда, сопровождается все это фирменными движениями и ужимками, хорошо знакомыми всем, кто видел не один сезон «Шерлока» (да и все остальные фильмы с участием актера): он взлохмачивает волосы, держится пальцами за виски в поисках ответа и делает торжествующие пируэты.

Сценический образ, придуманный для Бенедикта Камбербэтча, это, пожалуй, единственное, в чем он однозначно схож с шекспировским героем: в чем актеру нельзя отказать, так это в поразительной молодости духа и тела, поддерживают которую падающие на лоб осветленные кудри, а также костюмы, подобранные для того, чтобы подчеркнуть бунтарство персонажа. В то время как большинство героев одето строго или официально, Гамлет носит парки и ветровки с капюшонами. Последняя сцена поставлена по всем канонам: Фортинбрас произносит с пафосом свое «Пусть Гамлета поднимут на помост», тело Гамлета лежит на коленях у Горацио. Вдруг все актеры поднимаются, кланяются один раз и исчезают. И несмотря на то, что зал стоит и продолжает аплодировать, труппа не выходит даже на повторный поклон.

Людей на бэкстейдже после спектакля собирается совсем немного. Возможно, из-за развешенных по всему театру объявлений о неприкосновенности «мистера Камбербэтча», а, может быть, таков протест фанатов актера. Он пробегает в подогнанный к двери автомобиль. Зато с остальными артистами труппы можно с удовольствием поболтать в соседнем пабе. Кейт Малби, критик The Times, уже назвала постановку «Гамлетом» для детей, которые выросли на «Мулен Руж». Коллеги в свою очередь обвинили ее в том, что она выпустила рецензию до пресс-показа или «официального открытия спектакля», что подняло новую бурю обсуждений. Значит ли это, что все спектакли до 25 августа — своеобразные репетиции со зрителями в зале? Почему театр не указал это ни на сайте, ни в афише? Можно ли тогда оправдать постоянные запинки Бенедикта Камбербэтча, открывающийся невпопад занавес и другие недоразумения, происходящие на сцене, тем, что это превью-показы? Стоит ли обвинять зрителей в том, что они хотят оставить хоть что-то на память о спектакле и записывают фрагменты на телефон?

На спектакле 7 августа Джиму Нортону — актеру, исполнявшему роль отца Офелии, внезапно стало плохо, и спектакль пришлось прервать. Его заменил смелый Найджел Керрингтон. Он не только исполнял роль Корнелиуса, но и параллельно старался успевать за ходом действия по сценарию, который везде носил с собой, чтобы зачитывать реплики Полония. Но воспринимать драму как жизнь, которая разворачивается на сцене, особенно после шуток типа «Previously on Hamlet», было почти невозможно.

Получается, что за этим многослойным ворохом событий и обсуждений, окружающих «Гамлета», художественная ценность спектакля, работа режиссера Линдси Тернер и всей команды театра уходит на второй план. Желание каждого актера сыграть Гамлета, обозначив таким образом новую веху своей творческой жизни, возможно, не лучшая традиция: удивить уже невозможно. И ничего нового, кроме взрыва черных блесток в конце первого акта и скандалов, окружающих спектакль, у простого зрителя в памяти просто не остается.

Для тех, кто не успеет купить билеты в Лондон, проект Theatre HD покажет «Гамлета» в Москве 15 октября в прямом эфире и на большом экране.