Частная инициатива
Открывшийся в Москве Музей русского импрессионизма — повод разобраться, что же такое русский импрессионизм, со всеми его отличиями и особенностями. Рассказываем, что можно обнаружить в здании фабрики «Большевик», превратившемся теперь в музейные залы
В Москве на территории московского культурно-делового комплекса «Большевик» открылся Музей русского импрессионизма. В XX веке «Большевик» — кондитерская фабрика, которая снабжала страну мороженым, драже, вареньем и другими сластями. Предприниматель, коллекционер и меценат Борис Минц решил превратить продуктовый склад в частный музей. Путь к русскому импрессионизму пролегает через Ленинградский проспект, стеклянные двери бизнес-центра и красный коридор. За ним открывается площадь со зданием музея — цилиндр с прямоугольным параллелепипедом на крыше, снаружи обшитый перфорированным железом и стеклом. Над переустройством фабричного пространства работало британское архитектурное бюро John McAslan + Partners, которое, например, перестраивало вокзал Кинг-Кросс, так хорошо знакомый любителям фильмов о Гарри Поттере.
В фойе гостей ждет работа Жана-Кристофа Куэ — современный американский художник с помощью компьютерных технологий показывает процесс создания нескольких работ из коллекции, — а на минус первом этаже — уже постоянная экспозиция из фонда основателя музея — мецената Бориса Минца, других частных собраний и музейных фондов. В основе — живопись 1870—1970-х годов с ярко выраженной импрессионистической стилистикой — работы Валентина Серова, Константина Коровина, Игоря Грабаря, Петра Кончаловского, Юрия Пименова и других художников. Музей, кстати, предлагает на картины не только смотреть, но еще и слушать их. Композитор Дмитрий Курляндский написал «Музыкальную прогулку», которая стала частью мобильного приложения музея: «Я не иллюстрировал картину — я воссоздавал конкретную ситуацию, из которой картина писалась, выходя таким образом за данные эстетические рамки, равно как и за рамки самой картины», — объяснил композитор. Любителей ходить по музейным залам со смартфонами ждет не только музыка Курляндского, но и сведения о работах и художниках. Образовательная часть на этом не заканчивается. К осени откроется лекторий, трансформирующийся в кинотеатр, рядом — пространство для занятий с детьми, которое в любой момент можно превратить в зал с проектором. Уже работает кафе, открыты балконы, чем-то напоминающие двор института «Стрелка» в миниатюре.
До конца лета в музее проходит выставка одного из «забытых» художников — Арнольда Лаховского. Ученик Репина, он не принял революцию и в 1926 году эмигрировал во Францию, основал масонскую ложу «Свободная Россия» и зарабатывал портретами. Одна из миссий музея — открывать запасники истории, выставлять работы художников, о которых знают только специалисты. Забытых мастеров будут чередовать с теми, кто занимается живописью сейчас, — в сентябре, к примеру, пространство музея русского импрессионизма захватит Валерий Кошляков.
Однако оставим ненадолго гостеприимные залы и вспомним о том, с чего начиналось направление, которому теперь посвящают целые музеи. Импрессионизм в мировой культуре появляется во Франции, работы молодых художников — Моне, Писсаро, Ренуар, Дега — в 1860-х годах отказываются выставлять в Парижском салоне, и тогда эти отверженные устраивают собственную выставку в мастерской знакомого фотографа. На новое течение повлияли и эпоха Возрождения, и английские пейзажисты — от Констебля до Тернера, — и японские гравюры Хокусая. Свое название направление получило с легкой руки одного брюзжащего журналиста. Он снисходительно назвал новых художников импрессионистами (отсылая к работе Клода Моне «Впечатление. Восходящее солнце»), художники в свою очередь приняли вызов, и название закрепилось, потеряв вскоре негативную окраску. Поэт Стефан Малларме сразу обратил внимание современников на то, что все в работе импрессионистов основано «не на изображаемых вещах, а на эффекте, который они произведут». Идеи художники стали черпать из поэтического мира природы, находя главное в непосредственном впечатлении от жизни, используя яркие краски и выписывая сюжеты из воздуха и солнечного света. На холсте социальным проблемам не место, перед нами всегда маленький праздник жизни — кафе, пикники, танцы.
Русский импрессионизм уже не столь беспечен, взгляд художника все чаще останавливается на материальности предметов и явлений (например, Юрий Пименов, «Мокрые афиши»), внимание переключается с движения жизни, которое можно наблюдать у французских импрессионистов, на медитативность образа, загруженность картины смыслами, связанными с внутренним состоянием художника. Общим условием для русского и французского импрессионизма становится одномоментность, картина создается как этюд, за один прием. Так, например, Коровин изобразил Шаляпина в полный рост всего за два часа. Импрессионизм в России всегда был в контакте с доминирующими течениями времени — передвижниками, после — с модерном и советским реализмом.
Наталья Свиридова, главный хранитель Музея русского импрессионизма, подробно рассказывает про экспозицию и место музея в городской среде: «Было решено выстроить экспозицию по хронологическому принципу. Мы рады, что многие работы художников-эмигрантов вернулись в Россию и стали частью музея. В Москве наш частный музей существует в одном ряду с музеем Анатолия Зверева, музеем русского реалистического искусства». Однако основные вопросы вызывает как раз то, как размещены работы в основной экспозиции. В одном зале находятся картины, созданные в разные исторические эпохи, и единственное, что их объединяет — импрессионистические черты. Наталья Свиридова, отвечая на вопрос о развеске, подчеркивает: «Картины, относящиеся к русскому импрессионизму, — самодостаточные произведения и не нуждаются в историческом контексте, мы наблюдаем красоту работ». И получается, что посетитель музея сталкивается в одном зале с «русским импрессионизмом» до революции (Валентин Серов), советским (Юрий Пименов) и постсоветским (Валерий Кошляков). Гость музея остается наедине с «красотой работ», но лишается возможности познакомиться с условиями, в которых они создавались. Выходит, что хронологического принципа недостаточно для того, чтобы показать разнообразие русского импрессионизма и его роль в истории, а музейная экспозиция временами напоминает Салон, в котором полтора века назад отказались выставлять французских импрессионистов.