Кто такой Робер Лепаж и почему на его спектакли стоит идти даже в кино

Ходить в кино на видеопоказы театральных постановок — гиблое дело, и понятно почему. Однако же до 12 февраля в избранных кинотеатрах показывают декабрьскую оперную постановку из Metropolitan канадского режиссера Робера Лепажа «Любовь издалека», и тут уже хочешь не хочешь, а идти надо обязательно.

Кто такой Робер Лепаж

Лепажу 59 лет, на которые он, конечно, не выглядит. Он франкоканадец, родился в Квебеке. Что его коллективные биографы посчитали важным отметить в «Википедии»: в пять лет Лепажа поразила алопеция, унесшая с собой все его волосы с головы, бровей и ресниц; будучи подростком, режиссер страдал от клинической депрессии, обнаружив, что ему нравятся мальчики; оправившись от такого дела, Лепаж три года с 1975-го изучал театр в квебекской Консерватории музыки и драматического искусства, после чего уехал в Париж, где посещал семинар театральной школы Алена Кнаппа, после которого снова вернулся в Квебек.

Пару лет Лепаж делал независимые проекты — в качестве режиссера, драматурга или актера, а в 1980 году он присоединяется к тогда же основанной театральной компании Théâtre Repère, где становится сначала актером, затем режиссером, затем арт-директором. Именно в рамках этой компании в 1984 году Лепаж поставил спектакль Circulations, впервые привлекший к нему широкое внимание. На следующий год была поставлена «Трилогия драконов», которую заметили уже за границами Канады. В 1994 году коллектив Théâtre Repère распался; тогда же Лепаж открывает свою собственную театральную компанию Ex Machina, с которой работает до сих пор.

Лепаж занимает не вполне характерную для современных театральных режиссеров позицию между разных типов искусств. Он не только театральный режиссер и актер, но еще и тот и другой в кинематографе (снял шесть фильмов, снялся в двенадцати), не говоря уже о двух полномасштабных шоу, поставленных им для Cirque du Soleil (KA и Totem), постановках нескольких музыкальных концертов, и уж конечно, не говоря о его работах в оперном театре, которых чуть ли не больше, чем собственно (пост)драматических.

Почему нужно смотреть оперу «Любовь издалека»

Опера финского композитора Кайи Саариахо (женщина-композитор — чудовищная редкость для Met’а, последний раз такое было в 1903 году) «Любовь издалека» была впервые представлена в 2000 году на Зальцбургском фестивале; первую постановку срежиссировал Питер Селларс. Саариахо принадлежит к музыкальному направлению, обозначаемому как спектрализм. Что это такое — хотя бы примерно поможет понять пост Алексея Мунипова. Так вот несмотря на то, что текст этот — про Робера Лепажа, идти на L’Amour de loin стоит в первую очередь из-за самой оперы. Это музыка совершенно особая, ее хочется назвать космической, но этот эпитет к ней никак не клеится, потому что все эти колокольчатые перезвоны идут будто бы из-под земли. Да еще и отдирижировано это женщиной — Сусанной Мялкки. Вкупе с режиссурой Лепажа получается совсем нехарактерная для этого американского оперного театра постановка.

На чем построен этот спектакль? В первую очередь — на 38 тысячах светодиодных ламп, объединенных в одно полотно, управляемое компьютером. Лампы распределены по натянутым тросам, каждая из них все время мерцает и сообразно времени меняет цвет. Что получается — можно видеть уже из трейлеров: натуральное море на сцене, которое качается и переливается, из которого периодически появляется хор, по которому плывет лодка Пилигрима. Предельный формализм доводит Лепажа до двусторонней подъемной площадки — она являет собой замки трубадура и Клеменс. История реально существовавшего трубадура Жофре Рюделя, якобы погибшего во втором крестовом походе в XII веке на руках у возлюбленной, к которой он стремился попасть, только услышав о ней, — под деликатной режиссурой Лепажа приобретает странную вневременную мощь. С одной стороны, вот вам архаические расшитые костюмы; с другой — вот вам всепоглощающий цифровой мир из почти 40 тысяч разноцветных ламп, которые, уж конечно, не отсылают ни к какой средневековой пасторальной идиллии.

За что его любить

Каждая постановка — это путешествие

Лепажа больше всего интересуют — и он неоднократно об этом говорил — путешествия и культурные столкновения и соприкосновения. Лепажа интересует Восток: в одном из интервью он напрямую указывал, что контакт с Японией полностью поменял его театральную оптику, до этого обусловленную традицией западного театра. Это можно видеть на примере ряда драматических спектаклей (The Blue Dragon, например), а также совершенно особенной постановки 2009 года на фестивале в Экс-ан-Провансе по Игорю Стравинскому — «Соловей и другие небылицы». Особенна, помимо китайской эстетики, она вот чем: мало того, что на сцене сделан натуральный водоем, в котором по пояс стоят исполнители (оммаж вьетнамскому марионеточному театру на воде), так еще и введены приемы театра теней и кукольного театра (включая огромных кукол, в 2–3 человеческих роста), что, вообще-то говоря, редко можно увидеть в опере. В интервью он говорит: «К тридцати годам я понял, что заниматься театром также означает много путешествовать»,—  и совсем не обязательно понимать здесь путешествие в буквальном смысле.

Его спектакли не ограничены тем временем, на протяжении которого они идут. Работы Лепажа не заканчиваются им самим, он отдает финал на откуп зрителям. Именно поэтому нужно быть внимательным не только к происходящему на сцене, но и к самому себе, к тому контексту, в котором ты сам находишься и который обязательно обусловит персональное понимание работы, проделанной Лепажем. Не нужно ждать от режиссера, что он скажет, о чем это или для чего это сделано, — надо отвечать на такие вопросы самому.

Разнообразие художественных приемов

Лепаж является крепким представителем современного театра в его магистральной тенденции — синтетичности (в хорошем, конечно, смысле). Например, в опере «Осуждение Фауста» Гектора Берлиоза, поставленной Лепажем в Met в 2008 году, — богатейший набор визуальных средств. Вся сцена построена как набор вертикально и горизонтально расположенных ячеек, в каждой из которых что-то происходит. Вся задняя стена — пространство для видеопроекции. На базе этого получаются действительно фантастические приемы. Например, к концу первого акта артисты из верхнего ряда ячеек начинают по одному ступать назад и падать в проем; тут же под каждым из них проецируется видео, на котором человек падает в водоем и медленно уходит под воду. И вот уже вся стена залита синевой, в которой плавают люди в пышных платьях, окруженные пузырьками. В другой же момент реальные перформы, подвешенные на канатах, скачут на лошадях, спроецированных на стену за исполнителями. Лепаж сам отмечает, что в работе над этой оперой его интересовал кинематографический подход к рассказу историй, который и нашел воплощение в такой масштабной работе с видеопроекцией.

Автобиографичность сюжетов

Взять любой спектакль Лепажа — и главной его темой окажется он сам, канадский мальчик 59 лет от роду, Робер Лепаж. Делает он спектакль The Andersen Project — и на материале жизни и творчества Ханса Кристиана Андерсена разбирается с собственной сексуальностью, одновременно в одно лицо в этом же спектакле и играя; ставит «Гамлета/Коллаж» в Театре наций — и показывает себя же — человека, сошедшего с ума с концом космической эры; делает автобиографический спектакль «887» — ну, тут уже и так понятно. Он говорит: «Я всегда стараюсь найти равновесие между историей с маленькой буквы и Историей с большой буквы, поскольку одна отсылает к другой. Я хочу, чтобы зрители вошли в большую тему через маленькую дверь». И все это совсем не плохо; во-первых, вы посмотрите, какая у Лепажа насыщенная жизнь, — разве же есть беда в том, что он переносит ее в трансформированном виде на сцену? А во-вторых, способность этого канадского режиссера вдохновляться событиями из собственной жизни и переводить их на язык высокого искусства заслуживает как минимум грандиозной похвалы; из терзаний и бессонных ночей человека сложнейшей организации получаются спектакли на универсальном языке, понятном любому: вот тут любовь, вот тут удовольствие, вот тут боль — amour, plaisir, douleur.

Что еще нужно посмотреть

Во-первых, конечно, стоит иметь в виду, что последний автобиографический спектакль Лепажа «887» приедет на Чеховский фестиваль. Что касается видео, в силу специфики театрального дела оперные спектакли именитых режиссеров появляются в Сети раз в десять чаще, быстрее и в большем количестве, чем спектакли драматические. В этом смысле Лепаж от других ничем не отличается. Вот некоторые самые привлекательные из них: «Осуждение Фауста» Берлиоза, «Буря» Адеса, «Соловей и другие небылицы» и «Похождения повесы» Стравинского, «1984» Маазеля по понятно какому тексту, также запросто находится его масштабнейшая тетралогия по Вагнеру и оба шоу, поставленные для Cirque du Soleil. Ну и конечно, запросто можно посмотреть все его кинематографические работы.

Свои симпатии к путешествиям и синтезу культурного опыта Лепаж прямо переносит в театр: его спектакли неоднородны по стилю, даже в рамках одной работы могут быть совмещены ультраформализм и конвенциональный мимесис, архаика и актуальный китч. Робер Лепаж своими работами иллюстрирует главную мысль о современном театре, которую нужно постоянно держать у себя в голове: современный театр разный. И, в числе прочего, именно за счет того, что он разный, он и представляет собой такой громадный интерес на фоне остальных типов современного искусства.