Художник-провокатор Вим Дельвуа: "Бельгия — чудовищная страна!"

Москву посетил знаменитый бельгийский неоконцептуалист Вим Дельвуа, автор провокационного проекта "Клоака" (машины, имитирующей пищеварительный процесс человека) и серии "Sex-Rays: витражи рентгеновских снимков". Наш корреспондент встретился с Дельвуа перед самым открытием его выставки в галерее Гари Татинцяна

В столице открывается сразу две экспозиции художника — выставка скульптур в Пушкинском музее и серия инсталляций в галерее Гари Татинцяна. Дерзкий бельгиец уже успел разозлить Гринпис, набивая татуировки живым свиньям, верующих — создав витражи из рентгеновских снимков друзей во время занятий сексом, и всех остальных — машиной по производству экскрементов. Дельвуа рассказал Buro 24/7, почему считает себя аутсайдером, поп-музыку — лучше современного искусства, а Россию — свободнее Бельгии.

Вим, ваше искусство многим кажется провокационным, но вы создаете и очень красивые, глубоко эстетические предметы. Как вы сочетаете безобразное с прекрасным?
Я считаю, что искусство — это, в первую очередь, развлечение, и спокойно уживаюсь с той мыслью, что я обычный конферансье. Главное качество для меня как художника — непредсказуемость. Только так ты сможешь по-настоящему заинтересовать зрителя. Поэтому некоторые мои работы очень соблазнительны с эстетической точки зрения, они отлично вписываются в интерьер. Другие, скажем так, обладают иной эстетикой, их не повесишь в гостиной.

Вы говорите о непредсказуемости, а вам не кажется, что современного зрителя стало сложно чем-то шокировать?
Да, но дело в том, что я никогда не стремился шокировать публику любой ценой. "Клоака" (один из самых провокационных проектов Вима Дельвуа, который представляет собой машину, моделирующую процесс человеческого пищеварения — прим. ред.), например, на самом деле не пыталась высмеивать какую-то определенную категорию людей или конкретного человека. Просто это искусство заставляет зрителя чувствовать себя неловко. Мы все на самом деле машины по производству дерьма — каждый из нас. И, наверное, не представляем собой ничего больше, чем это. Так что не надо питать иллюзий по поводу того, что человек — это нечто большее. Я считаю, что искусство достаточно бесполезно, поэтому я создал эту бессмысленную машину, в том числе и чтобы развлечь людей.

Но и в моих эстетических скульптурах тоже я. Мое искусство вообще направлено на широкую аудиторию. Я стал известным как раз после "Клоаки". Тогда меня заметили средства массовой информации и с тех пор следят за каждым моим шагом. Я прекрасно осознаю, насколько велика моя аудитория. Моей исходной задачей как раз и было достичь как можно большей аудитории, насколько это возможно. Так же, как и у любого исполнителя, например, поп-музыки. Я не вижу большой разницы между современным искусством и поп-музыкой. С технической точки зрения эта музыка даже выигрывает. Хотя с художественной стороны это, конечно, не самый выдающийся жанр, но он лучше практически любой современной картины.

"Мы все на самом деле машины по производству дерьма — каждый из нас. И, наверное, не представляем собой ничего больше"

А как же ваши работы? Например, "Sex-Rays: витражи рентгеновских снимков" или серия Caterpillars — экскаваторы с готическими мотивами. Они же сделаны с использованием очень сложных технологий?
Да, и это делает меня аутсайдером среди современных художников. То есть если посмотреть вокруг (оглядывается на интерьеры галереи Гари Татинцяна — прим. ред.), все это сделано без использования сложных технологий. Мои работы другие, поэтому я не так богат, как иные художники. Я трачу слишком много денег на их изготовление. И, думаю, если ты продаешь что-то, любую вещь, то она должна быть по-настоящему качественной и хорошо сделанной.

Для выставки в ГМИИ им А. С. Пушкина вы обращаетесь к классическому искусству. Думаете, ему есть место на современной арт-сцене?
Современное искусство больше не нуждается в защите. Когда я начинал, все защищали его, оно никому не нравилось. Оно дешево стоило, и люди покупали его именно поэтому. Сейчас современное искусство совсем не надо отстаивать: его все любят. Лувр, Пушкинский музей — они понимают это и проводят выставки современного искусства, потому что это привлекает новую аудиторию.

Вы заговорили о времени, когда начинали свой творческий путь. Бельгия кажется достаточно консервативной страной, было тяжело?
Конечно. Бельгия — чудовищная страна! Там наказывают за такие вещи... Я везде чувствую себя хорошо, кроме как в Бельгии! В моей стране, занимаясь тем, чем я, ты попадаешь в неприятности.

Ну, в России такое тоже случается...
Да, но знаешь, это все так раздуто западными СМИ, часто совершенно несправедливо. Во всех странах происходит нечто подобное. И, конечно, то, что случилось с Pussy Riot, было немного слишком, их не надо было так наказывать; но, с другой стороны, на Западе происходит примерно то же самое. Причем куда более подло, чем у вас, — за твоей спиной, а не так прозрачно. 

А потом, музыка, которую они делают, — это очень плохая музыка. Я думаю, их надо было наказать за то, что они плохие музыканты и исполнители. Понимаешь, в России агрессия государства направлена всего на несколько художников, оно не преследует всех людей. В моей стране каждый — мишень. Любой, кто занимается искусством. Подумай: у вас это какие-то девочки-панки, у нас же практически любой, кто много работает и копит деньги, ответственные люди, артисты, промышленники — они все подозреваются в моей стране. Бельгия, скорее, клептократия, чем демократия. Причем так не только там, но и в Германии, Франции, во всех этих маленьких странах, которые воспринимают себя слишком серьезно. Если в доме звонит звонок, обычно думаешь, что это друзья или соседи, тебе любопытно. Если в мою дверь звонят — я пугаюсь. И так уже много лет.

"Музыка, которую делают Pussy Riot, — это очень плохая музыка. Я думаю, их надо было наказать за то, что они плохие музыканты и исполнители"

Вы сказали, что это от чрезмерной серьезности. Как думаете, ирония должна занимать важное место в искусстве?
Я не воспринимаю себя серьезно и не думаю, что знаменит. Кто вообще хочет быть великим художником? Я хочу зарабатывать большие деньги и наслаждаться жизнью, постоянно творить и делать все, что мне заблагорассудится. Я не хочу, чтобы кто-то купил меня, поэтому не хожу повсюду с саморекламой. Конечно, будет здорово, если люди станут считать меня классным художником, но я совершенно против собственного пиара.

У вас есть мечта?
В моей стране почти нет гор. Все вокруг плоское, и это заставляет тебя стесняться того, что небо такое огромное. Ты никогда не мечтаешь о небе, потому что оно такое большое и красивое. А моя мечта — да, быть подальше от моей страны.

Вас сложно назвать патриотом.
Да. (Смеется.) Но это считается хорошим тоном в Бельгии — извиняться за свою страну.

Наступит ли время, когда национальность художника станет не важна?
Не думаю. Искусство даже не объединяет богатых и бедных людей в одной стране! Оно объединяет богатых людей из разных стран и никого больше.