В этот понедельник стартовал фестиваль современной хореографии Context. Балерина и главный редактор портала Ballet Insider Алиса Асланова расскажет, зачем нужно на него идти — а заодно объяснит, что такого особенного в танце модерн (и откуда он пошел).

Прежде чем современный танец стал таким, как сейчас, ему пришлось пройти долгий путь. Танец модерн возник как противоположность балетному искусству: если в балете существовали жесткие каноны и не менее жесткая иерархия, то модерн был основан на философии индивидуальностей, это отвергавших.

Как все началось

В конце XIX века, с подачи певца, педагога и теоретика сценического искусства Франсуа Дельсарта. Именно Дельсарт определил основные принципы движения в современном танце. Вкратце: все дело в жесте, свободном от условностей. Дельсарт, кстати, создавал эту систему скорее для актеров и музыкантов, чем для танцоров, но в мире танца она прижилась.

Рудольф фон Лабан с танцевальной труппой. Германия, 30-е годы

Примерно в то же время в Дрездене открылся институт ритма. Там преподавал швейцарец Эмиль Жак-Далькроз. Одной из его звездных учениц была немка Мэри Вигман; она чуть позже войдет в историю как родоначальница экспрессивного танца — Вигман первой придет в голову отказаться от танцевальных движений, традиционно считавшихся «красивыми».
 На Вигман повлиял не только Далькроз, но и танцовщик и педагог Рудольф фон Лабан. Лабан известен тем, что в 1928 году изобрел универсальный способ записи движений при помощи несложных рисунков — лабанотацию. Лабанотацию в балете использовали много лет — пока не появилась возможность разучивать движения по видеозаписям. Вот так выглядит танец, записанный по системе Лабана. 

Айседора Дункан (и кто тут на самом деле новатор)

Часто возникновение танца модерн связывают с американской танцовщицей Айседорой Дункан — она считается основоположницей свободного танца. До Айседоры, правда, все это успешно делала другая американка — Лои Фуллер. Ни к хореографам, ни к танцовщикам ее причислять, возможно, не стоит: Фуллер скорее придумала технические нововведения в танце. Лои Фуллер — первая, кто догадался добавить в выступления работу с тканью и светом: в те времена, когда она выступала в парижском кабаре «Фоли Бержер», ее коронным номером был танец «Серпантин» с двумя огромными белыми покрывалами. Про Фуллер — и про юную Айседору Дункан — недавно сняли фильм «Танцовщица» — вымысла в нем порядочно, но посмотреть для общего развития стоит: дает неплохое представление о том, как зарождался модерн.

Чтобы не запутать вас, мы нарисовали схему: кто на кого повлиял в мире современного танца — и кому за что стоит сказать спасибо

Где учились великие 

Первую школу танцев в Америке — «Денишоун» — открыли в 1915 году хореографы-танцовщики Рут Сен-Дени и Тед Шоун. Сен-Дени, увлеченная культурой Востока, относилась к танцу как к ритуалу или духовной практике. Шоун же изобрел танцевальную технику для мужчин — тем самым разрушив все предубеждения о танцовщиках. В «Денишоун» учебный план был крайне разнообразным — и даже эклектичным: йога, балет, этнические стили, религия, философия, принципы Дельсарта и многое другое. В сочетании все это помогло вырастить совершенно новое поколение танцовщиков. Самая известная из них — Марта Грэм, член так называемой «Великой четверки», группы будущих основателей американского танца модерн (кроме Грэм в четверке числились Дорис Хамфри, Чарльз Вейдман и ученица Жак-Далькроза, немка Ханья Хольм). Школа Денишоун прекратила свое существование после разрыва Сен-Дени и Шоуна.

В 1931 году Шоун купил ферму, пригласил восьмерых студентов из Спрингфилдского колледжа и танцора из «Денишоун» Бартона Мумоу и начал работать над революционной танцевальной компанией — в ее постановках были заняты только мужчины.  Успех пришел: гастролируя по Штатам, Англии, Кубе и Канаде, «Тед Шоун и его танцоры» выступили в общей сложности где-то перед миллионом зрителей.

Кое-что о Марте Грэм

Марта Грэм, которую мы уже упомянули выше, — женщина-легенда. Хореограф, танцовщица, режиссер, художник по костюмам — все это про нее. Вдохновение она искала в мифологии Древней Греции. Грэм больше интересовали истории героинь второго плана, о судьбе которых в литературе принято было не задумываться: к примеру, Клитемнестра, мать-предательница из мифа об Оресте и Электре.

Наследие Марты Грэм живо: до сих пор существует труппа Martha Graham Dance Company, а артисты из поколения в поколение пытаются постичь разработанную ею технику «сжатие-расслабление». Суть ее в том, что, если верить Грэм, физика движения подчинена дыханию — и анатомическим изменениям при дыхательном процессе. 

Марта Грэм выступает на крыше. Бостон, 20-е годы 

Все, что вы хотели знать о Мерсе Каннингеме

То есть о главном постмодернисте от танца.

Модерн начинался как танец-оппозиция существующей системе, но со временем, как это часто и бывает, и его сковали жесткие рамки: техники, которые не каждый мог осилить, превратили танец модерн в вид искусства только для избранных. Постмодерн же смог обрести ту самую свободу, которой так жаждали первые модернисты.

Мерс Каннингем. Нью-Йорк, 1975 год

Мерс Каннингем, который шесть лет был солистом труппы Марты Грэм, построил мостик от танца модерн к современной хореографии, изменил сам танец и отношение к нему. Каннингем стал первым во многом: абстракция, сочинение без цели, отрицание необходимости рассказывать историю, независимость танца от музыки, уничтожение иерархии между танцорами — вот лишь некоторые его принципы. Именно Каннингем, к слову, одним из первых начал интегрировать компьютерные технологии в хореографию.

С подачи Мерса Каннингема началась эпоха перформансов — не требующих ни костюмов, ни сценического света. Правила и ограничения были отринуты. Любые идеи могли быть осуществлены, импровизация стала важнейшим инструментом в работе над перформансом, а любое движение тела могло стать танцем. Чтобы перечислить всех представителей постмодерна, нужна отдельная статья  — но есть имена, которые стоит запомнить. Одно из них — Триша Браун: она первой стала показывать свою хореографию в альтернативных пространствах (например, на улице и на крышах), а ее постановка «Человек, спускающийся по стене», в которой люди — сюрприз! — ходили по стенам, дала начало мощной серии экспериментов в области танца.
 

Алвин Эйли, 1961 год

Как дела обстоят у нас

В связи с историческими событиями в России — на минуточку, дело было в СССР — в это время постмодерн не смог прижиться. Да и особого основания для развития у него не было. Ситуация стала меняться с 1985 года — когда современные западные спектакли начали возить в Москву и Ленинград. Удивительно, но в Советском Союзе самая прогрессивная хореография стала развиваться не там, в Екатеринбурге, Челябинске и Перми. И если начиналось все с попытки скопировать то, что делали в Америке и Европе, то сейчас все больше новых имен возникает в пространстве российской современной хореографии.

Главное событие в этом пространстве — ежегодный фестиваль «Context. Диана Вишнева». В свое время самой Диане, прима-балерине Мариинского театра и одной из главных звезд российского балета, стало тесно в рамках классического репертуара. Тогда-то она и начала творческий поиск. Те, кто имеет представление о творчестве Вишневой, знают, как упорно она добивалась расположения мэтров современного танца и разрушала предубеждения о косности владения телом у классических танцовщиков, осваивала новую пластику и новую технику. Четыре года назад Диана наконец решила развивать современный танец в России. Цель выбрана непростая — взращивание хореографических талантов, процесс долгий и мучительный. За это Context и ценят.

Диана Вишнева в балете Каролин Карлсон «Женщина в комнате», 2015 год

За три года на фестивале отметились, пожалуй, главные современные труппы: уже упомянутая выше Martha Graham Dance Company, Нидерландский театр танца, монстры Introdans и Gauthier Dance. В этом году Context привез в Москву «Балет Мориса Бежара» (одного из крупнейших хореографов ХХ века), американскую труппу Алонсо Кинга LINES Ballet и шведского хореографа Матса Эка с его музой Аной Лагуной. С Матсом Эком у многих русских танцовщиков связаны романтические воспоминания: видеокассета с его «Жизелью», которую как раз танцевала Ана Лагуна, в 90-е передавалась в хореографическом училище как драгоценность. В этом году Эк завершил карьеру — так что возможность увидеть его и его постановку в Москве сравнима с выигрышем в лотерею. И не пары тысяч рублей, а пары миллионов.

Кстати, о видеозаписях: присмотритесь к афише Центра документального кино — у Context есть еще и кинопрограмма. И да, там есть и фильм про Матса Эка — правда, в этот раз он ставит не «Жизель», а «Ромео и Джульетту».  Среди других документалок, которые точно стоит смотреть, — «Перезагрузка», фильм про время, когда балетом Парижской оперы правил хореограф голливудского «Черного лебедя» и муж Натали Портман Бенджамин Мильпье. В фильме (чертовски атмосферном) Мильпье пытается осовременить одну из старейших трупп мира — и изменить все: подход к репетициям, репертуару, составы артистов. Покажут за два часа все: балетные залы, неустанно работающего и сочиняющего в наушниках Мильпье, закулисную жизнь театра, репетиционный процесс танцовщиков (в наиболее эффектных ракурсах), грандиозные интерьеры Парижской оперы.

Подробная информация о фестивале — на сайте.