В ожидании чудес
На прошлой неделе в Крыму побывали французские парламентарии, сравнившие здешние земли с Лазурным Берегом. Ольга Дарфи отыскала на полуострове зоны комфорта (в том числе действительно похожие на юг Европы) и написала для Buro 24/7 отчет об отдыхе с политической окраской
В телефонной трубке рокочет голос друга: «Крым? Зачем? Там же дикость и никакой инфраструктуры, зачем портить себе отдых?» Понятно: на попутчика в крымской авантюре я могу не рассчитывать. Но тем не менее есть люди, которых манит неизведанное, тяга к квесту беспокоит их. Сегодняшний Остап Бендер, я уверена, прямиком отправился бы в Крым — ловить рыбку в мутной воде. Приземляясь на полуострове, я тоже воображаю себя ловцом жемчуга: стоит только нырнуть поглубже, и среди зарослей никчемных отелей обязательно найдутся зоны комфорта. Я просто хочу отдохнуть, не думая на каждом шагу о том, чей Крым и нарушены ли нормы международного права. Я слышала, такое возможно.
За последний год в Крыму кое-что изменилось. К бытовому дискомфорту, который всегда легким шлейфом окутывал крымский туристический бизнес, к уродливости многих архитектурных сооружений и мусору, валяющемуся по обочинам дорог и склонам холмов, добавился дискомфорт социально-политический. Например, «Макдоналдс», символ стабильности, знак хоть какой-то цивилизации, вдруг закрыт. Понятно, в «Макдоналдс» многие никогда и не заглядывают, но каждый знает, что он должен быть, стоять и посылать сигнал подкорке: «Все тихо, все спокойно». Пустое здание, огороженное желтой лентой, настораживает и тревожит. Но будем считать это стереотипом и выкинем из головы.
Нет больше украинских и турецких сотовых операторов, вместо них — компания МТС, однако для российского туриста это удобно: звонить теперь дешевле.
Невозможно арендовать жилье, пользуясь Airbnb (американский сайт в Крыму заблокирован). Ну и что? На каждом углу здесь ждет и стол и дом, в зависимости от потребностей и возможностей.
Железнодорожный вокзал Симферополя стоит пустынный и тихий, сообщения с Украиной не предвидится. Но самолет из Москвы стоит дешево и летит полтора часа.
Главный ужас туриста — не работают кредитные карты систем Visa и MasterCard. Вспоминается, что кредитные карты в Греции, находящейся на грани дефолта, все же действуют. Но и здесь для любителей пластика есть выход. В Крым пришли российские банки, правда, о них до этого никто никогда и ничего не слышал. Новоявленные банки делают карты, на них переводятся деньги со счетов карт, не действующих в Крыму, — и проблема расплаты решена.
Горы, лес и воздух остались прежними. По живописности и разнообразию ландшафта Крым не уступает югу Франции, Италии или Греции. На протяжении пары последних веков только тот, кто не умел петь, не воспевал красоты Таврии. Но времена, когда опальные поэты и советский гламур наводняли Крым, остались далеко позади. В украинский Крым из России ехали интеллигентная беднота, студенты и люди, обремененные ностальгией. И вот теперь «крымнаш».
Ситуацию на полуострове сегодня можно описывать лишь поговорками и метафорами. Все зыбко, все меняется — словом, «не дай вам бог жить в эпоху перемен», как считают китайцы. В отличие от них, крымские жители, рьяно голосовавшие за Россию, затаили дыхание в ожидании чудес. Их главная забота теперь — оказаться хорошими. Оправдать доверие.
«Нас, наверное, теперь все ненавидят, да? Мы столько проблем России принесли», — вздыхает молодой симпатичный парень, ответственный за электропроводку в южнобережном санатории, где я пытаюсь арендовать номер. Угловатые санаторские корпуса, скользкие бетонные волнорезы, бессмысленно разрезающие море, запах горохового супа и потрескавшееся здание столовой в стиле «сталинский ампир» — советское прошлое огорошивает меня с порога. Я соображаю, что надо бы поискать отель посовременнее.
Вообще, если приехать в Крым и, зажмурив глаза, перебегать с одного буржуазного островка на другой, то отдых пойдет почти как в Ницце. А Ницца — город-побратим Ялты, об этом нас извещает специальная экспозиция в краеведческом музее. Несмотря на богатейшую коллекцию, собранную после сенсационной находки археологов в районе Гурзуфского седла (в 1984 году ученые обнаружили клад с 80 килограммами бронзовых, золотых и серебряных украшений, античных статуэток и редких монет), музей выглядит блеклым маленьким домиком. «Пришли деньги на ремонт, но, оказалось, надо согласовывать технические ГОСТы. В России-то все по-другому! Деньги заморозили, пишут бумаги, даже и не знаем, сколько это продлится», — разводит руками интеллигентная смотрительница, смущенно извиняясь за шокирующую бедность музея. В Ницце, кстати, таких музеев не сыщешь.
Если на музеи время тратить неохота, можно сразу по прилете заселиться в ялтинскую «Ореанду» и оттуда уже не выходить. Все, что требуется для культурного отдыха, будет под рукой. Внешне знаменитый отель, особняк в духе конца XIX века, не изменился со времен съемок фильма «Асса», но внутренности давно приведены в соответствие с требованиями капризного клиента. Чудесные виды, огромные кровати и джакузи в номерах, кафе с открытой террасой и яйцами Бенедикт на завтрак, свой кинотеатр, несколько ресторанов и собственный пляж. На нем, под модными полосатыми зонтиками, распластавшись телами в удобных деревянных шезлонгах, лениво переговариваются безобидные снаружи, но значительные изнутри мужчины. Глядя в морские дали сквозь очки марки Bentley, один из них вдруг оживляется:
— А хорошо мы им задницу-то надрали...
— Наши деды здесь кровь проливали, наш он, однозначно наш! — вторит другой, поглаживая голую ягодицу подошедшей стройной красавицы в бикини.
Она тут же ломает серьезный разговор: «Та хде ж мой коктейль, я не поняла? Куда ты ехо заховал?»
Вообще, если приехать в Крым и, зажмурив глаза, перебегать с одного буржуазного островка на другой, то отдых пойдет почти как в Ницце. А Ницца — город-побратим Ялты
Надо сказать, вкрапления вышеозначенных люксовых зонтиков встречаются по всей береговой линии, от Евпатории до Феодосии.
Оранжевые диваны ялтинского кафе «Апельсин» заняты ухоженными барышнями в коротких платьях и мужчинами в дорогих рубашках. Я жду своего знакомого, который обычно здесь завтракает, и расслабленно смотрю по сторонам.
— Украина ничего хорошего для нас не сделала, вообще ничего! Только разворовали все!
— Эксплуатировали все, что осталось от Союза, и выжимали все соки из нас. Сами они Крым и потеряли, — две культурные женщины за соседним столиком едят десерт тирамису.
Мой приятель наконец-то приходит. Петр — программист, человек сбалансированный, он не боится культурных женщин. К тому же десять лет назад он переехал жить в Ялту из Москвы. С балкона его дизайнерской квартиры в элитном жилом комплексе Приморского парка открывается великолепный вид на море. В построенном пять лет назад доме продано пока три квартиры, включая квартиру Петра.
«Крым — это прежде всего красивая природа, она — вне политики. Мне без разницы, чей Крым. У меня есть квартира в Испании, но живу я в основном здесь. Тут душевно. Нарушено международное право? Ну и что? Это чистая условность. Абстракция. Все всë нарушают, ты знаешь, это бессмысленный разговор».
Петр хватает со стола ключи от машины. Иногда он катается на роликах по набережной (имени В. И. Ленина), но для прогулок по горным трассам у него есть открытый кабриолет Merсedes-Benz.
Виды Ай-Петринской яйлы, Гурзуфского седла и склонов Демерджи, открывающиеся на протяжении всей дороги Ялта — Судак, повергают в пучину необратимой блаженной истомы. Горные абрисы заставляют забыть и страшные фантомы российско-украинских разногласий, и кислое лицо вахтерши на ресепшн элитного ЖК.
Обедаем мы в Гурзуфе, в кафе «Бульвар». Расположенное в скале, рядом с вековой лестницей, по которой ступали и Чехов, и Коровин, и много кто еще, кафе украшено фотографиями Гурзуфа эпохи декаданса и множеством безделушек, привезенных хозяевами из заграничных путешествий. Владелица кафе полна оптимизма: «Да, посложнее стало с некоторыми закупками. Старые связи рухнули, граница закрыта. Но мы налаживаем контакты с местными, у нас появились кубанские поставщики. Все наладится так или иначе».
Перебравшись через гору Аю-Даг в поселок Партенит, вечер трудного дня мы с приятелем коротаем в парке санатория «Айвазовское», разглядывая земляничник мелкоплодный, сад камней и оливковую рощу. В недавнем прошлом этот парк — вотчина губернатора Донецкой области господина Таруты. Он с энтузиазмом неофита выписывал в «Айвазовское» ландшафтных дизайнеров со всего света, от Японии до Англии, и те наперебой воплощали здесь свои самые смелые решения. В результате парк восхищает ухоженностью и разнообразием ботанических видов, но пугает отсутствием единого стиля и нелепыми скульптурными сооружениями. Все дорого и богато.
На каждом газоне ковыряют травку по несколько служащих паркового хозяйства. От политики и здесь не скрыться. «Счастье! Счастье быть в России! Иначе у нас бы здесь тоже война разразилась... хаос, как у них там...» — декларирует бодрая пенсионерка в шляпке.
Оторвавшись от петунии, в разговор включается ее сосед, бородатый мужик лет пятидесяти:
— А вот мои знакомые в Симферополе, как пришел Путин, сразу продали бизнес и уехали! Много денег потеряли, но уехали. Боятся репрессий.
— Ну и дураки! Тьфу, кому они нужны? — пенсионерка с досады надломила растение.
По живописности и разнообразию ландшафта Крым не уступает югу Франции, Италии или Греции. На протяжении пары последних веков только тот, кто не умел петь, не воспевал красоты Таврии
Мы спешим увернуться от хлестких веток разрастающегося прямо на наших глазах спора и удаляемся в сторону вертолетной площадки: когда-то в санатории с удовольствием веселились украинские мэры, губернаторы и даже президенты с семьями. Сегодня парк застыл в ожидании новых владельцев. Идеальное укрытие от крымской разрухи.
Алексей Боярчук, в прошлом знаменитый мэр Ялты, «Человек года» Украины (2011), сегодня — безработный. Он энергичен, богат, гостеприимен и любит готовить. Мы едим пастуший суп в саду его загородной резиденции в заповеднике Ай-Петри и смотрим на распластавшийся внизу лесной массив, упирающийся мохнатыми лапами прямо в лазурное море.
«Ну куда я отсюда поеду? Я — ялтинец в третьем поколении, это мой дом. Осмотрюсь... Я человек деятельный, мне хочется работать, конечно. Мне нравится развивать регион; вот раньше Ялта была жемчужиной большой страны. Я при любом дефиците бюджета выбивал деньги для города! А теперь кто сюда едет? Нищета и быдло из российской провинции».
У экскурсовода, ведущего нас к диким пещерам Чуфут-Кале, на этот счет совершенно другое мнение: «В кои-то веки здесь стал появляться приличный контингент, наконец-то мы видим вежливых, интеллигентных туристов. Они не грызут семечки, не пьют пиво на пляже, они задают вопросы, они интересуются культурой». Хорошо, что Алексей этого не слышит: он занят телефонной беседой, — и очередной общественно-политический крымский спор гибнет в зародыше.
Мне явно пора отдохнуть от отдыха — и я знаю такое место: это дом моей подруги Насти в Ливадии. Настя, в прошлом светская девушка, и ее муж, бизнесмен Сергей, пожив в Париже, Каире и Лондоне, обосновались в трехэтажном особняке в Ливадии, решив, что лучшего места для того, чтобы растить детей, не найти.
«Уникальный сухой климат, природа, отличные продукты, комфорт, который легко самим организовать на районе... Например? Ну, например, камамбер и сель-сюр-шер мне теперь продает мой молочник Саша из-под Симферополя. Он вообще-то начал готовить сыры специально для меня, изучил всю технологию, а теперь у него полно заказов!»
Действительно, сыры от Саши из-под Симферополя мало чем отличаются от своих французских прародителей. Помимо сыров семейство, по словам Сергея, увлекается спортом, походами в горы, в гости и в спа. В последнее мы и отправляемся с Настей, попутно заезжая в единственный, кажется, оставшийся в Ялте бутик. Знаменитые бренды и раньше не жаловали Крым своим присутствием, но мультибрендовые магазины при украинской власти были. Сегодня у знакомого Настиного байера работы почти нет: «Из Крыма невозможно выехать в Европу: санкции. Теперь мы покупаем все на выставках в Москве; ассортимент скучнее, цены на 30 процентов больше. Одна вещь стоит как две средние крымские зарплаты. Продажи упали в разы, в полтора раза точно, вот почти все и позакрывались. Выжили только два — мультибрендовый бутик Monet с экстрадорогой одеждой и более демократичный Daniella: там широкий ассортимент, сумки, купальники, к тому же это сеть — у них восемь магазинов. Кто покупает? Туристы — у нас тут все-таки сезонность, — ну и чиновники, бизнесмены из местных».
В задумчивости мы подъезжаем к спа-отелю «Приморский парк». В спа из 8 бань, дизайном которых занимались финские специалисты, народу немного. Из хаммама в джакузи, из сауны в комнату льда через римские термы путешествуют в основном усталые бизнесмены из Москвы, их немногословные жены и толстые няньки с детьми. Ко всем удовольствиям полагаются бесплатные крымские яблоки и травяной чай.
Загрузив в машину корзинку со всем необходимым: персиками из сада, сыром от молочника Саши из-под Симферополя и домашним вином от соседа Валеры, — мы отправляемся наблюдать закат на мыс Тарханкут. Хоть это и не пригород Ялты, но поездка стоит того. Я смотрю на оранжевый шар и думаю: начала ли я за это время понимать новые крымские реалии? Тени рассасываются, шар скрывается в море, и какое-то время теплый свет еще щекочет уши, а затем пропадает. И вместе с ним пропадает моя эфемерная уверенность, будто бы я начала что-то понимать про Крым. Тем не менее я жива, свежа, покрыта загаром, и мое путешествие подходит к концу.
Мнения героев статьи могут не совпадать с мнением автора и мнением редакции.