Трабули, соборы, шелк, еда — Елена Стафьева о том, зачем ехать в Лион
Река, даже самая неказистая, украшает любой город — а в Лионе две реки, и обе замечательные. Особенно Рона — важная французская река, представленная среди аллегорических статуй большого водного партера перед Версальским дворцом. Но и Сона, которая впадает в Рону как раз в черте города, не менее важна для Лиона. Две реки, дворы, соборы, шелк и Поль Бокюз — таков порядок ключевых вещей города Лиона, которые делают его прекрасным.
Между Роной и Соной — некое подобие полуострова, Прескиль, на котором парадный центр: площадь Bellecour с конной статуей кого-то из Людовиков, барочный Hôtel de Ville с конным барельефом Генриха IV на фасаде, великолепный фонтан Бартольди перед ним, музей изящных искусств, знаменитая Лионская опера, холм лионских ткачей Круа-Русс и монументальная ренессансная больница Hôtel-Dieu, в которой работал и писал «Гаргантюа и Пантагрюэля» Рабле и где сейчас делают комплекс с отелем, магазинами и офисами.
За Роной — Новый Лион. Тут есть места, похожие на османовский Париж, тут широкое течение Роны, большие набережные вдоль нее, длинные мосты, парк вдоль берега с променадом, открытый бассейн-космодром на берегу, университет, главный лионский вокзал и вообще ощущение большого современного города.
За Соной — Старый Лион, Vieux Lyon, сплошной средневековый квартал, один из самых больших и красивых в Европе. Тут знаменитые лионские дворы-трабули, тут холм Фурвьер, огромная базилика на его вершине, римский амфитеатр и Музей галло-римской цивилизации на его склонах, знаменитые лионские рестораны-бушоны, ренессансные особняки, Исторический музей, узкая изящная Сона, самые красивые мосты в городе и скульптура The Weight of Oneself арт-дуэта Elmgreen and Dragset — обнаженный мужчина, держащий на руках своего обнаженного же двойника.
В двух из трех частей города есть проходные дворы, или трабули, и это местный специалитет. Главные, конечно, в Старом Лионе. Трабули есть и на Круа-Русс, но там они появились в XIX веке, когда лионские ткачи переехали на холм из старого города, а с ними и сквозные проходы с одной улицы на другую, по которым бегали вверх-вниз с тюками шелка. Есть разные объяснения, почему еще в IV веке начали строить трабули Vieux Lyon, но суть в том, что весь старый город, зажатый между рекой Соной и холмом Фурвьер, буквально прошит ими. Проходные дворы есть и в других старых французских городах, но образ и слово «трабуль» прочно связаны с Лионом.
Трабули — это настоящий квест: я как-то прожила в Старом Лионе целую неделю, тратя на трабули почти все время, и так и не попала даже в половину. Только обозначенных на туристической карте там было около трех десятков, а по всему городу, по некоторым сведениям, около трех сотен. Одна их часть — общественные, другая — частные, и хотя между хозяевами и муниципалитетом есть соглашение о том, что трабули должны быть открыты (весь Vieux Lyon — Всемирное наследие ЮНЕСКО), в реальности никогда не знаешь, какая дверь окажется незапертой. Поэтому нужно планомерно обходить все три длинные улицы старого города и толкать каждую массивную деревянную дверь — что-то будет заперто сегодня, но окажется открыто завтра. А если видишь, как открывается запертая дверь и кто-то выходит, — использовать шанс. Потому что внутри всегда будет что-то прекрасное — фигурные капители колонн, лестницы-улитки, барельефы, розовая башня, бюст Генриха IV или изумительной красоты галерея De l'Orme, построенная знаменитым ренессансным архитектором Филибером Делормом. И, конечно, лестницы внутренних дворов с их диагоналями открытых проемов — мечта любого конструктивиста.
Соборы Лиона — это просто готовая архитектурная энциклопедия. Здесь есть изумительная романская базилика Сен-Мартен д'Эне, есть великий готический собор — кафедральный Сен-Жан с романской пристройкой приходской школы, есть изящный готический же Сен-Поль с романской башней, есть Сен-Низье с ренессансным фасадом и готическими шпилями, есть неоготический Сен-Жорж, уже XIX века. Но, конечно, самая туристическая — базилика Нотр-Дам-де-Фурвьер на вершине холма. Приземистая и вульгарная, из серии огромных уродливых базилик, расставленных на холмах по всей Франции, от Лиона до Марселя, во времена Третьей республики, с позолоченной статуей Мадонны на куполе и помпезным внутренним декором. Впрочем, одно достоинство у нее точно есть — от стен открывается великолепный вид на весь город.
Шелковые фабрики Лиона, бывшего великой шелковой столицей Европы, работают до сих пор, а некоторые, как, например, те, где делают шелковые каре Hermès, вообще не останавливаются и работают 24 часа в сутки. Лионский шелк дорог, но его использует не только парижский кутюр, но и все, кто бескомпромиссен в выборе тканей, и русские тут не исключение — например, лионские шелка очень любит Vika Gazinskaya. На Круа-Русс сегодня, конечно, ткацких фабрик осталось немного, а в бывших домах ткачей — лофты, галереи и магазины, но зато есть Музей тканей и декоративно-прикладного искусства (Musee des Tissus et des Arts decoratifs), где совершенно головокружительная коллекция образцов шелка от Средних веков до современности.
Но главная достопримечательность Лиона для множества туристов — это не соборы, не трабули и не шелк. Это Поль Бокюз, величайший из ныне живущих шефов, создатель современной французской гастрономической культуры и настоящий народный герой Лиона. Его изображения в непременном высоком белом колпаке — везде, тут его кулинарный конкурс, его кулинарная школа, его рынок, четыре его брассери (по четырем сторонам света), и здесь, в ближайшем пригороде, его первый и главный ресторан L'Auberge du Pont de Collonges. Чтобы попасть в него на ужин, нужно резервировать стол очень заранее, но на обед я попала туда с небольшой компанией без специальных приготовлений. Здесь идеальный баланс дружелюбия, достоинства и безупречности всего персонала, и это образцовое место, чтобы показать (себе или другим) то, что называют затертым словосочетанием «высокая кухня». А тут именно классическая французская grande cuisine с тремя мишленовскими звездами — без страха и упрека. И прямо сейчас в Москве проходит фестиваль «Искусство жить в регионе Овернь — Рона-Альпы», и к нам приедет Кристоф Мюллер, шеф-повар этого ресторана (самому Бокюзу уже за девяносто).
В бокюзовские брассери — Le Nord, Le Sud, L'Ouest, L'Est — вечером могут стоять очереди, но не драматические, и во всех действительно кормят вкусно и приносят огромные порции. А вот на рынок Бокюза — Les Halles de Lyon (или Les Halles Paul Bocuse) — можно просто прийти и получить уникальный опыт. И дело не в том, что тут продаются безупречного качества местные продукты. И не в том, что вы пройдете сквозь ряды бресских пулярок с их черными мохнатыми лапками, через галерею альпийских сыров — реблошона, томма, бофора, мимо гор каштанов из Ардеша. И даже не в том, что знаменитую лионскую розетту вы купите в семейной лавке, где за кассой сидит живописная старуха-хозяйка, которая скажет вам, что знает Бокюза еще с 50-х, что все это время он лично каждую субботу приходил к ней покупать колбасу и вот только последние несколько лет перестал. Среди всего этого непредставимого в нашей нынешней ситуации великолепия становится зримо видна глубина пресловутого французского art de vivre, их главного экспортного товара, — и это самое сильное впечатление.
Периметр «трабули, соборы, шелк, еда» в Лионе очень крепкий, и на нем действительно держится образ этого великого города, но выйти за его пределы надо обязательно — всегда нужно сбивать устоявшийся фокус и делать шаг в сторону. Например, сходить в открытый два года назад Musée des Confluences. Это здание, похожее на приземлившийся боевой корабль Империи, было построено знаменитым австрийским архитектурным бюро Coop Himmelb(l)au, и в нем собрали все, от естественной истории и антропологии до искусства и ремесел. И поставлен этот аттракцион в красивейшем месте — на стрелке, где Сона впадает в Рону.
В тех же целях можно пойти в Musée d'art contemporain, или MAC Lyon, проект Ренцо Пиано, тоже не последнего человека в современной архитектуре. Там сейчас как раз проходит масштабная выставка в честь 40-летия творческой карьеры Яна Фабра Stigmata — Actions & Performances 1976—2016, можно ее сравнить с той, что вот-вот открывается в Эрмитаже. Лион — это вообще настоящая мечта арт-маньяка, архитектурного энтузиаста, гурмана, сибарита и просто европоцентриста.
Что делать в Лионе:
Другие истории
Подборка Buro 24/7