Книжные блогеры рассказывают, кто из современных писателей незаслуженно обделён вниманием

В поисках стоящей книги, как на войне, все средства хороши: мы слушаем советы друзей, изучаем списки победителей литературных конкурсов и, разумеется, списки бестселлеров. Однако отличные авторы с такими же отличными книгами обитают не только там. Многие литературные таланты, к сожалению, не ценятся по достоинству — и поэтому довольствуются крохами с общего стола читательского внимания и задними полками в книжных магазинах.

Владимир Данихнов

Услышав формулировку «недооценённый современный писатель», я сразу подумала о Владимире Данихнове, а потом некоторое время потратила на сомнения. Есть и яркие зарубежные авторы, прошедшие мимо большинства критиков, например, немец Ойген Руге или исландец Сьёун. С другой стороны, кто-то потратил немало времени на их перевод, а значит, оценил.

Владимир Данихнов с моей точки зрения обладал огромным писательским потенциалом, но полностью реализовать его не успел. Читатели редко готовы любить и ценить кого-то за потенциал и перспективы, подавай сразу уже готового гения. Владимир долго раскачивался и оттачивал мастерство, а в сентябре 2018 года скончался от рака, не дожив даже до сорока лет. В итоге нам остались несколько его сырых ранних романов: гениальная, но несовершенная «Девочка и мертвецы», пугающая автобиография «Тварь размером с колесо обозрения» (трудно любить такую жуткую исповедь, а с литературной точки зрения написана отменно) и «Колыбельная», которой всё-таки удалось робко доскрестись до нижней границы одного из премиальных шорт-листов, не более. Мрачные, честные романы о феномене русской души. Рекомендую к прочтению именно в таком порядке.

Инна Шульженко

Встреча с книгой Инны Шульженко «Вечность во временное пользование», как и многие важные встречи в жизни, произошла у меня совершенно случайно. Книга с характером и нравом независимой парижанки с невероятным, ни на кого не похожим внутренним миром и стилем, не сразу подпускает к себе читателя. Её расположение нужно заслужить внимательным, вдумчивым чтением и проявить терпение, пока она, проверяя читателя на прочность, знакомит его с персонажами, которые на первый взгляд никак не связаны друг с другом. И, когда читатель заслужит её доверие, она разложит перед ним удивительный пасьянс из судеб, она раскроет все карты, а после уйдёт, оставив после себя долгую память, как шлейф французских духов. Эта книга не была отмечена премиями или громкой рекламной кампанией, она остаётся для массового читателя прекрасной незнакомкой, которую трудно встретить и невозможно забыть.

Вячеслав Ставецкий

Вячеслав Ставецкий — альпинист и писатель. Впрочем, наоборот — писатель и альпинист. Писатель, чьё имя впервые прозвучало в узких кругах после победы на премии «Дебют» (повесть «Квартира»). Председатель жюри «Дебюта» Андрей Геласимов назвал Ставецкого перспективным автором в современной русской литературе. Так и случилось. Потребовалось три года, чтобы перспективный автор стал автором, чьи умения признали игроки высшей лиги: дебютный роман Ставецкого «Жизнь А.Г.» вышел в «Редакции Елены Шубиной». Ставецкий — это немного Маркес, немного Хемингуэй, немного Платонов. И много кто ещё. Пользуясь терминологией Ольги Славниковой, его смело можно назвать «логоцентричным» писателем — писателем, чьё творчество опирается не только на драматургию истории, но и язык. У Ставецкого он блистательный.

Алексей Поляринов

Автор, который пришёл в литературу по извилистому пути, на котором были и неудачи (написанные в стол романы), и перевод «Большой шутки» Дэвида Фостера Уоллеса, и сомнения (а вдруг я совсем не писатель?), наконец, написал роман, который опирается на традиции большой западной литературы. Скроенный из разных кусков, «Центр тяжести» представляет собой неоднородное повествование, цель которого — провести читателя по извилистому пути истории, чтобы читатель (равно как и герой) в финальную точку этого путешествия пришёл другим человеком. Сама история, равно как и манера повествования, может вызывать вопросы у воспитанного на большой литературе читателя. Однако, без сомнения, Поляринов — тот автор, который поставил себе цель выйти в высшую лигу современной российской литературы. Получится ли — покажет время. Пока же не отказывайте себе в удовольствии проследить за становлением писателя, следя за извилистыми путями героев романа «Центр тяжести». История — это последовательность событий, связанных между собой, приводящих к читательскому откровению. Поляринов знает, как рассказывать истории. И как переносить читателя в вымышленный мир, который, если забыться, становится таким реальным и осязаемым.

Эмили Сент-Джон Мандел

Имя Эмили Сент-Джон Мандел неизвестно массовому российскому читателю. Если вы читаете её роман «Станция Одиннадцать» на языке оригинала, не стоит упускать возможность погрузиться в удивительно живой мир, звучащий отголосками искусства в мире, который умер. В основе романа — набивший уже оскомину апокалипсис. Однако, в отличие от большинства аналогов, Эмили Сент-Джон Мандел делает ставку (да здравствует Шекспир!) на драматургию, а не спецэффекты. Синопсис звучит так: «После пандемии небольшая труппа актёров и музыкантов посвящает себя сохранению остатков искусства и человечества». Труппа, путешествующая по обломкам мира, даёт уличные спектакли, развлекая уцелевших людей. Все постановки — по Шекспиру. Как выясняется, и спустя четыреста лет после смерти великого драматурга, в мире, от которого почти ничего не осталось, затронутые им темы не теряют своей актуальности. Даже наоборот — в мире, которого нет, приобретают гораздо более глубокий смысл. Примечательно, что в список бестселлеров по версии The New York Times роман «Станция Одиннадцать» вошёл в то же время, что и «Щегол» Донны Тартт, уступив последнему всего две строчки в еженедельном рейтинге.

Дэвид Фостер Уоллес

До недавнего времени в России был практически полностью обделён хайпом Дэвид Фостер Уоллес, написавший «Бесконечную шутку», — идеальный представитель жанра Great American Novel нашего времени. Здорово, что его наконец перевели и издали в начале этого года — хотя подавляющее большинство даже самых начитанных россиян, конечно, вообще ничего не знают про гений Уоллеса.

Поэты-битники

Сильно недооценены у нас писатели и поэты-битники просто потому, что их переводы либо слишком литературны (без мата, в традициях советской школы перевода, методы которой никак не подходят для перевода таких книг), либо переведены «на коленке» и попросту плохо (в таких сериях, как «Контркультура»). Думаю, нам ещё предстоит как следует осмыслить Генри Миллера, Джека Керуака и Аллена Гинзберга — особенно когда консерватизм в российском обществе поубавится.