8 историй, которые стоит прочитать накануне Пасхи

«Вот к чему, стало быть, вел Гараська: похристосоваться хотел, по христианскому обычаю, яичком, а он, Баргамот, его в участок пожелал отправить. Может, откуда он это яичко нес, а теперь вон разбил его. И плачет».

Герой этой типичной пасхальной истории — полицейский по прозвищу Баргамот, человек богатырской комплекции, душа которого «погружена в сон». Но именно он в честь светлого праздника неожиданно для себя делает щедрый подарок местному пьянчужке Гараське — дает ему возможность впервые в жизни почувствовать себя человеком.

«Сквозь волны бреда мелькали: цветы обоев, серебряные волосы старушки, спокойные глаза доктора, — мелькали и расплывались, — и снова взволнованный гул счастья обдавал душу, сказочно синело небо, как гигантское крашеное яйцо, бухали колокола…»

Грустная и одновременно светлая история посвящена воспоминаниям одинокой гувернантки Жозефины Львовны, которая болеет воспалением легких и в бреду вспоминает свою жизнь в России, Пасху, колокольный звон, горы разноцветных яиц и «смуглый блеск Исаакия».

«Кажется мне, что на нашем дворе Христос. И в коровнике, и в конюшнях, и на погребице, и везде. В черном крестике от моей свечки — пришел Христос. И все — для Него, что делаем».

Жизнь в купеческой семье сложно представить без таких значимых для больших и маленьких членов этой семьи религиозных праздников. Один из главных, конечно, Пасха. В описании ребенка, героя книги, Пасха предстает торжественной и таинственной, сказочной, полной дорогих сердцу узнаваемых деталей.

«В воскресенье я с робостью впервые поглядел на мой пасхальный подарок, спрятанный мною в темном чулане. Это было очаровательное, бархатное зеленое яйцо. Я положил его в картонку от шляпы и понес».Этот забавный рассказ с неожиданным финалом нарушает каноны пасхальных историй: вместо чудесной истории со счастливым концом Куприн написал историю комическую, о неудачном пасхальном подарке, который бедный 16-летний племянник сделал своему богатому дядюшке с дурным характером.

«Но если бы она могла заглянуть еще глубже, в тишину и мрак, которые были до того, как началась история Нарнии, она прочитала бы другие Магические Знаки. Она бы узнала, что, когда вместо предателя на жертвенный Стол по доброй воле взойдет тот, кто ни в чем не виноват, кто не совершал никакого предательства, Стол сломается и сама смерть отступит перед ним».

Льюис не планировал превращать историю про четверых детей, попавших в волшебную страну Нарнию, в христианскую аллегорию. Но при этом в воскрешении благородного Аслана, который добровольно принес себя в жертву ради спасения Эдмунда и всей Нарнии, умер, а затем воскрес, сложно не увидеть евангельские мотивы.

«С боков пасхи хорошо насовать изюму, как будто и внутри тоже изюм. Иной гость пасхи даже и не попробует, а только поглядит, а впечатление получит сильное».

Забавный рассказ с фирменным юмором Тэффи понравится тем, кто в этом году решил самостоятельно испечь куличи, приготовить творожную пасху, накрыть стол и позвать гостей разговляться.

«Мы существуем после этой жизни в соответствии с тем, кем были в предыдущей. Праведник оставляет после себя хорошую память, а негодяя никто не помянет добрым словом».

Библейский сюжет о смерти и воскрешении Иисуса в романе французского и бельгийского писателя рассказан от лица самого неожиданного участника драмы — префекта Иудеи Понтия Пилата, который расследует исчезновение тела распятого Христа и постепенно проникается его учением.

«Она улетела, а тоска осталась необъясненной, ибо не могла же ее объяснить мелькнувшая как молния и тут же погасшая какая-то короткая другая мысль: «Бессмертие… пришло бессмертие…» Чье бессмертие пришло? Этого не понял прокуратор, но мысль об этом загадочном бессмертии заставила его похолодеть на солнцепеке».

Как шутят книголюбы, по реакции на роман можно угадывать возраст. До тридцати лет самым интересным кажутся приключения Воланда и его свиты в Москве, после — ершалаимская линия и беседы Понтия Пилата с Иешуа накануне страшной казни.