Неважно, отмечаете вы 14 февраля или считаете его уловкой маркетологов – признания близким никогда не бывают лишними
Не стоит стремиться к упрощениям и лаконичности, когда речь идет о любви. С тем, с кем хочешь прожить жизнь, хочется говорить часами и писать длинные письма в разлуке. Ради самых дорогих людей стоит взять ручку, лист бумаги и написать письмо, которое потом можно будет перечитывать, вдыхая запах бумаги и всматриваясь в очертания любимого почерка. На близость, нежность, страсть, любовь и искренность точно вдохновят эти семь книг. А еще помогут подобрать нужные слова.
Марсель Пруст
«Я старался быть как можно более вежливым, когда Вы хотели, чтобы я давал знать, если по утрам водный насос будет шуметь. Что был тот шум по сравнению с этим грохотом молотков? “Ручейка над мхами трепет”, как сказал Верлен о песне, которая “заплачет, утешая”. По правде говоря, не буду уверять, что испытывал утешение от этого напева. В соседнем магазине идет ремонт, и я с огромным трудом добился того, чтобы работы начинались не раньше двух часов дня. Но и в этом мне не повезло, поскольку они начинают намного позже, ближе к семи. Чтобы быть точным, добавлю, что Ваши рабочие, с которыми я не имею чести быть знакомым (как и с этой ужасной дамой), должно быть, очаровательные люди».
Об адресате этих писем, совсем недавно переведенных на русский, почти ничего не известно. Мы лишь знаем, что соседка великого французского писателя-модерниста, некая мадам Уильямс, проживала с ним в одном доме по адресу бульвар Османн 102, на четвертом этаже.
В сборнике — 23 письма этой женщине и 3 — ее мужу. В изложении Пруста лиричными, тонкими и полными сложных ассоциаций становятся даже рассуждения о шуме во время ремонта. Вот у кого можно и нужно учиться изящной словесности!
Эрих Мария Ремарк
«Любимая — я не знаю, что из этого выйдет, и я нисколько не хочу знать этого. Не могу себе представить, что когда-нибудь я полюблю другого человека. Я имею в виду — не так, как тебя, я имею в виду — пусть даже маленькой любовью. Я исчерпал себя. И не только любовь, но и все то, что живет и дрожит за моими глазами. Мои руки — это твои руки, мой лоб — это твой лоб, и все мои мысли пропитаны тобой, как белые холстины коптов пропитаны тысячелетним невыгорающим пурпуром и королевским цветом золотого шафрана».
Эрих Мария Ремарк и Марлен Дитрих, талантливый писатель и известная актриса, делали друг друга одновременно очень счастливыми и очень несчастными. Она отказалась выходить за него замуж, он — сделал ее прототипом «возбуждающей и пропащей» красавицы Жоан Маду из «Триумфальной арки».
Ревность, обиды, страхи, претензии разрушили отношения, но не смогли разрушить любовь двух великих людей, которой были посвящены нежные страстные письма Ремарка. Ответы, увы, не сохранились — после смерти писателя его вдова Полетт Годдар уничтожила все.
«Я уверена, мой милый, хороший друг, что ни в Вашем новом и ни в каком положении Вы не забудете, что имеете во мне глубоко привязанного к Вам друга и будете относиться ко мне a part [независимо от...] всех искусственных, напускных взглядов людских и будете видеть во мне только близкого, любящего Вас человека... Вы будете писать мне о себе все, все откровенно, не правда ли, мой дорогой Петр Ильич?»
Тринадцать лет тесной и искренней переписки и одна мимолетная встреча — отношения великого композитора и богатой вдовы железнодорожного магната не укладываются в привычные рамки. Все эти годы она его боготворила и, по сути, содержала, выдавая ежегодно крупную сумму денег, чтобы Чайковский мог творить, не отрываясь на ненавистное ему преподавание. Он же платил если не взаимностью, то глубокой откровенностью и душевной близостью, отправляя письма, не менее личные, чем любые дневники.
Елена Первушина
«Я оглядываюсь по сторонам, собираю все мои воспоминания, вплоть до самых незначительных, — подобно эмигрантам, уезжающим в Америку, которые, как говорят, забирают с собой даже самую жалкую домашнюю утварь, и я уношу все это с собой, словно сокровище. Если же и вы обещаете вспоминать обо мне — я думаю, что перенесу разлуку легче и у меня не будет так тяжело на сердце».
К почти 40-летнему роману писателя и замужней певицы современники относились по-разному: восхищались и возмущались, сочувствовали и злословили. За этот период Тургенев написал любимой почти 500 писем, не менее ярких и интересных, чем его романы.
В этой книге описаны основные вехи жизни и творчества Ивана Сергеевича и собраны его письма Полине и ее мужу Луи, стихотворения в прозе, посвященные Виардо, и написанные для нее романсы.
«Милая, необыкновенная актриса, замечательная женщина, если бы Вы знали, как обрадовало меня Ваше письмо. Кланяюсь Вам низко, низко, так низко, что касаюсь лбом дна своего колодезя, в котором уже дорылись до восьми сажень. Я привык к Вам и теперь скучаю и никак не могу помириться с мыслью, что не увижу Вас до весны; я злюсь — одним словом, если бы Наденька узнала, что творится у меня в душе, то была бы история».
Еще одна непростая история любви двух сильных и талантливых людей. Почти пятилетняя переписка посвящена не только чувствам Чехова и Книппер, но и их жизни, литературной и театральной среде, тесно связанным между собой. Письма снабжены комментариями, дополняющими переписку влюбленных. Помимо переписки во втором томе есть пронзительный дневник, который вела Ольга Леонардовна после смерти мужа.
Юлия Андреева
«Дункан, увидев меня, приветливо взмахнула рукой, в которой что-то блеснуло. Взлетев по двум маршам мраморной лестницы, остановилась передо мной все такая же сияющая и радостно-взволнованная.
— Смотрите, — вытянула руку. На ладони заблестели золотом большие мужские часы. — Для Езенин! Он будет так рад, что у него есть теперь часы!
Айседора ножницами придала нужную форму своей маленькой фотографии и, открыв заднюю крышку пухлых золотых часов, вставила туда карточку».
После разрушительной сжигающей любви Сергея Есенина и Айседоры Дункан практически не осталось писем, и немудрено — она плохо знала русский, он не желал учить английский. Эта книга состоит из воспоминаний современников, помогающих лучше понять этот странный, больной и завораживающий роман.
Клайв Льюис
«Если же он, напротив, человек эмоциональный и легкомысленный, питай его скверненькими поэтами и третьесортными романистами старой доброй школы, пока он не поверит, что “любовь” неотвратима и каким-то непостижимым образом благодетельна. Такая позиция, уверяю тебя, не так уж сильно побуждает к случайным связям, но она незаменима для продолжительных связей, «благородных», романтических и трагичных, завершающихся, если все идет благополучно, убийством или самоубийством. Если это не удастся, попробуй натолкнуть подопечного на полезный брак, ибо брак, Вражье изобретение, может принести пользу и нам. В окружении пациента наверняка есть несколько женщин, которые чрезвычайно затруднили бы его христианскую жизнь, если бы ты убедил его жениться на одной из них».
Произведения Льюиса, конечно, не совсем про любовь, их первоначальное название — «От беса к бесу». Эти ироничные послания отправляет старый бес Баламут своему племяннику, искусителю Гнусику. Опытный Баламут помогает юному черту сбивать с пути истинного некоего молодого человека, склоняя к грехам и подрывая веру. Как говорится, прочитайте и сделайте наоборот.
14.02.21, 12:39
Другие истории
Подборка Buro 24/7