ОБ АВТОРЕ

• Все три романа «Балканской трилогии» Оливии Мэннинг автобиографичны: история о молодоженах Гарриет и Гае Прингл во многом схожа с браком самой писательницы, которая в 1939 году вместе со своим мужем, работником Британского совета, переезжает в Бухарест, где встречает Вторую мировую войну.

• Первые литературные работы Оливия Мэннинг опубликовала под псевдонимом Джейкоб Морроу, а первый роман под своим именем был выпущен писательницей только в 1938 году.

• «Балканская трилогия» не единственная в творчестве Мэннинг. Продолжение истории Принглов увидело свет под общим названием «Левантская трилогия», а все шесть романов в 1980-х были выпущены в цикле «Военные удачи».

• Романы Мэннинг были тепло встречены критикой сразу после их публикации, а The New York Times назвал Оливию «единственной английской писательницей, сумевшей создать масштабное, полное сочувствия и остроумия полотно о мужчинах и женщинах на войне».

• В 1987 году BBC сняли по книгам Мэннинг мини-сериал — «Фортуна войны». Каждая серия охватывает один год из жизни Гая и Гарриет Прингл. Сериал показывали по британскому телевидению.

Как-то днем, через неделю после того вечера в кафе, Гарриет вышла на балкон, привлеченная звуками хриплого пения. По главной площади маршировали какие-то люди.

В Бухаресте часто встречались подобные процессии, устраиваемые по любому поводу: от грандиозных мероприятий, в которых обязывали принимать участие даже министров, до школьных представлений.

Эта процессия, однако, отличалась от прочих. В ней не было никакого величия, только безжалостная целеустремленность.

Возглавляли ее мужчины в зеленых рубашках. Пели они что-то незнакомое, но Гарриет удалось разобрать одно слово, которое они постоянно повторяли:

— Capitanul, capitanul…

Капитан. Кто именно — оставалось неизвестным.

Колонна резко свернула на Каля-Викторией, и демонстранты по двое стали исчезать из виду. Гарриет оставалась на балконе — ей все равно больше нечем было заняться.

В квартире было тихо. Деспина ушла на базар, Якимов оставался в постели (иногда она завидовала его способности так закрываться от окружающего мира). Саша, который остался с ними, несмотря на ее условие «Только на одну ночь», прятался где-то на крыше: как и Якимову, ему некуда было пойти. Гай, разумеется, ушел в университет.

За этим «разумеется» крылось ее растущее возмущение.

Гарриет ждала конца семестра и окончания репетиций, надеясь, что тогда они будут проводить вместе больше времени и поддерживать друг друга на фоне растущей тревоги. Вместо этого Гай стал появляться дома еще реже. Летняя школа должна была занять немного его времени, но привлекла столько евреев, ожидавших американских виз, что Гай организовал дополнительные классы и теперь преподавал даже во время сиесты.

В день, когда нефтяников изгнали из Плоешти, Принглы вместе с остальными британцами получили первый приказ покинуть страну. Гай как раз собирался уходить, когда к ним пришел посланник префектуры. Гай передал записку Гарриет.

— Отнеси это Добсону, он разберется, — сказал он равнодушно. Гарриет, однако, была встревожена приказом собирать вещи и уезжать.

— А если нам все же придется собраться за восемь часов?

— Не придется.

Его спокойствие обеспокоило ее еще сильнее, но он оказался прав. Добсон сделал так, что приказ отозвали и все британские подданные — кроме инженеров — смогли остаться в Бухаресте.

В тот день Гарриет не раз видела жен и детей этих инженеров в разных кафе. Дети капризничали и шалили, и румыны косились на них неодобрительно: у них не принято было водить детей в кафе. Женщины, которых только что выгнали из дома, выглядели совершенно оглушенными и вместе с тем словно питали какие-то надежды, как будто все происходящее еще могло оказаться ошибкой и им разрешено будет вернуться. Вместо этого им пришлось погрузиться в поезд до Констанцы, а там отправиться морем в Стамбул.

Хотя румыны твердили, что подчиняются немецким приказам, ходили слухи, что немецкий министр заявил:

— Теперь мы знаем, как Кароль поступил бы с нами, проиграй мы войну.

Итак, инженеры отправились в безопасное место, пусть и неохотно. Гарриет порой жалела, что их с Гаем не изгнали вместе с ними.

Стоя на балконе, она полностью погрузилась в эти мысли, как вдруг весь город задрожал. На мгновение ей показалось, что балкон падает. Прямо перед собой она увидела — или вообразила — булыжники, которыми была вымощена площадь. В ужасе она попыталась ухватиться за что-то, но мир словно отделился от нее.

Все вокруг двигалось, и держаться было не за что. Это длилось несколько мгновений, после чего дрожь утихла.

Гарриет побежала в комнату и схватила сумку и перчатки.

Оставаться на девятом этаже было невыносимо страшно. Ей нужно было почувствовать землю под ногами. Когда она выбежала на улицу, ей захотелось потрогать мостовую, раскаленную, словно пески Сахары.