Не менее неожиданный выбор, чем Боб Дилан
Каждый год после вручения Нобелевской премии в области литературы интернет традиционно наполнялся многочисленными претензиями к выбору академиков. То ее присуждали никому не известному автору, то слишком известному Бобу Дилану, то Светлане Алексиевич, чьи книги многие вообще не считают литературой. И тут вдруг лауреатом стал Кадзуо Исигуро, которому не прочили победу даже самые рисковые букмекеры. И, кажется, впервые за долгие годы придраться к решению Шведской академии не сможет даже Юрий Лоза.
Японец в Британии. Кадзуо Исигуро родился в Нагасаки, однако, будучи шестилетним ребенком, он навсегда покинул родину и переехал вместе с семьей в Британию. Впрочем, действие первых романов он поместил в Японию — точнее, в воображаемую Японию, которую он знал лишь по рассказам и смутным детским воспоминаниям.
Первый роман Исигуро, «Там, где в дымке холмы», рассказывал о немолодой японке, которая живет в Англии, раз за разом переживая в памяти трагедию Нагасаки, родного города Исигуро. Второй роман, «Художник зыбкого мира», исследовал образ Второй мировой войны в японском массовом сознании. Появившийся на свет всего через несколько лет после ядерной бомбардировки, но невольно отделенный от родины временем, расстоянием и культурой, Исигуро нашел удивительную точку зрения на события тех лет, одновременно изнутри и снаружи. «Художник» принес молодому автору первую номинацию на Букера и первую большую награду — Уитбредовскую премию за лучшую книгу года.
При этом и англичанином он себя не вполне ощущал. «Мои родители были японцами, и дома мы говорили по-японски. Родители не знали, что мы останемся в этой стране надолго, им казалось важным поддерживать мою связь с японскими ценностями». Исигуро не был ни японцем, ни англичанином — или, наоборот, был и тем, и другим, типичным атипичным представителем нового времени, когда границы начали открываться, а культуры смешиваться в удивительных пропорциях.
Таким же образом, перечисляя ингредиенты, пытается определить Исигуро постоянный секретарь Шведской академии Сара Даниус: смешайте Франца Кафку с Джейн Остин, добавьте щепотку Марселя Пруста, потрясите — может быть, получите что-то, похожее на Исигуро. А может быть, и нет.
Британский писатель. В 1989 году Исигуро наконец сбросил японские одежды и написал действительно английский роман «Остаток дня», монолог пожилого дворецкого в мире, где традиции уступают под натиском нового мира. Видимо, английский язык обладает удивительной способностью: он позволяет иноязычным авторам отстраниться от родной культуры и написать свою лучшую книгу в чужой традиции. Японец Исигуро присоединился к поляку Джозефу Конраду и русскому Владимиру Набокову: его «Остаток дня» по иронии оказался едва ли не самым чистокровным британским романом двадцатого века. Он же принес Исигуро и Букеровскую премию — до вчерашнего дня главную награду в его коллекции.
«Остаток дня» отличался от первых романов Исигуро не только темой и местом действия. Кадзуо написал его за месяц, работая в безумном темпе. Шесть дней в неделю с самого утра он запирался в чулане и девять часов кряду писал, прерываясь только на ланч и ужин. Конечно, этому рывку предшествовали долгие недели исследований, а потом потребовалось приводить сырой текст в порядок, но основа романа была готова за месяц. Изнурительный режим сработал великолепно: «Остаток дня» сделал молодого писателя признанным автором, а экранизация с Энтони Хопкинсом в главной роли закрепила этот успех.
Исигуро и фантастика. Еще одной большой удачей — и снова с экранизацией — стал роман «Не отпускай меня». В нем Исигуро впервые обратился к фантастике. Начинающийся как традиционный британский роман взросления «Не отпускай меня» оборачивается пронзительной историей о воспитанниках частной школы, которых выращивают, чтобы потом передать их органы больным людям. Пятидесятилетний Кадзуо Исигуро присоединился к новому поколению писателей, без снобизма использовавших фантастические элементы в своих романах — Алексу Гарленду, Дэвиду Митчеллу. Исигуро приняли как своего в фэндоме, который уже много лет надеялся на то, что бабушка научной фантастики Урсула ле Гуин получит наконец заслуженного Нобеля. Победа Кадзуо Исигуро, надо полагать, тоже пришлась им по вкусу.
Впрочем, несмотря на жанровый разворот, «Не отпускай меня» стал романом на традиционно важные для Исигуро темы — человека, который, как в старом чулане, роется в своем прошлом, силясь отыскать там то, что поможет ему пережить настоящее и стать счастливым в будущем. Стиль автора в этом романе тоже как на ладони. Традиционная, почти викторианская британская сдержанность, помноженная на фамильную японскую лаконичность, превращают каждый текст Исигуро в элегантный узор, скрывающий туго сжатую пружину внутреннего напряжения.
Исигуро и фэнтези. В 2015 году Исигуро написал роман, которого от него никто не ожидал. «Погребенный исполин» оказался историческим фэнтези с ограми и драконами в постартуровской Британии. Исигуро столкнул классическую прозу с жанровыми клише, реальную Англию с магией, западные легенды с почти самурайскими поединками. Критики и коллеги одновременно недоумевали и восхищались, но искусство от этого лишь выиграло. Несправедливо разделенные когда-то жанровая проза и «большая» литература благодаря Исигуро сделали еще один шаг к воссоединению.
За несколько минут до объявления вердикта академии Кадзуо Исигуро не фигурировал ни в одном букмекерском списке — а ведь там были даже такие безумные кандидаты, как Канье Уэст и Дональд Трамп. Ни один из многочисленных (и не всегда справедливых) нобелевских штампов к нему не подходил: Исигуро не был ни гражданским активистом, ни узником совести, ни малоизвестным поэтом страны третьего мира. Он не творил революций в языке и не порождал новых течений, а просто писал и пишет разные хорошие книги. Теперь даже самые упертые скептики, вздохнув, были вынуждены признать: да, иногда литературную премию действительно вручают за хорошую литературу, ни больше ни меньше.