Домашнее чтение: "Бог в деталях. Иконы стиля: от Фрэнсиса Скотта Фицджеральда до Мадонны"

Исследование Франсуа Армане и Элизабет Кин, вышедшее в этом месяце в издательстве Corpus, посвящено стилю во всех его деталях и проявлениях. Мы публикуем отрывки о двух очень разных, но безукоризненно стильных героях

ДЖЕЙМС ДЖОЙС

Портрет художника в старости. «Париж просыпается, поеживаясь, резкий свет солнца заливает его лимонные улицы. Дух теплых хлебцев и лягушино-зеленого абсента, фимиамы парижской заутрени, ласкают воздух». С 1920 года Джеймс Джойс живет в Париже. «Улисс», его шедевр, писавшийся с 1914 по 1922 годы, был издан во Франции сначала по-английски, потом по-французски Сильвией Бич и Адриенной Монье, они были любовницами и владели книжной лавкой на улице Одеон, «нежной солнечной реке, на берегах которой стоят наши книжные лавки».  

Благодаря им фотографу Жизель Френд с 1933 по 1940 годы удастся создать целую галерею портретов великих писателей XX века. С «бескрайним», по выражению Борхеса, Джойсом у нее вышла смешная история. 57-летний писатель страдал болезнью глаз и терпеть не мог яркое освещение, необходимое для цветной съемки. Жизель Френд пришлось пойти на поистине индейскую хитрость, чтобы сделать его портрет для обложки Time. Сильвия Бич посоветовала ей написать Джойсу под фамилией мужа — Блюм, «так как это была фамилия одного из героев "Улисса"» (и произносилась так же, как Bloom). Джойса это совпадение позабавило, и он согласился, чтобы Френд сняла его, но в назначенный день так нервничал, что со всего маху ударился лбом о висячую лампу и, воскликнув: «Я поранился, вы что, хотите убить меня!», — рухнул в кресло. Вспомнив, что все (великие) мужчины впадают в детство, когда речь заходит об их здоровье, Жизель, чтобы облегчить боль, прижала к его лбу холодные лезвия ножниц и щелкнула затвором. Руки писателя на снимке выдают его нервозное состояние — одна съежилась, другая словно защищает ее, как больного зверька.

Джойса это совпадение позабавило, и он согласился, чтобы Френд сняла его, но в назначенный день так нервничал, что со всего маху ударился лбом о висячую лампу

Выйдя от Норы и Джеймса Джойс, Жизель Френд села в такси, которое врезалось в другую машину: от удара повылетали стекла и фотоаппарат вывалился наружу. Френд в ужасе позвонила Джойсу, тот назначил ей встречу на следующий день, но спокойнее от этого не стал. Тем временем Жизель удалось спасти пленку из разбитого аппарата. Так что у нее оказалось две серии портретов. Джойс был в восторге от своей фотографии. «Но тут, нам на счастье, подвернулся дружище Блум». Хотя в «Поминках по Финнегану» Джойс буквально изнасиловал синтаксис и грамматику, сам он выглядит вполне традиционно. Ему приписывают афоризм, достойный Саша Гитри или Оскара Уайльда: «Не заботьтесь о душе — главное, чтобы галстук сидел как следует!»

Прямой как стрела галстук в шотландскую клетку, запонки и кардиган выдают яростное неприятие этим ирландцем даже малейшей небрежности; что касается домашнего халата с шалевым воротником (как и повелось с XVII века), то он мягкий и «коконфортабельный», как сказал бы Джойс. Читал ли он «Сожаление о моем старом халате, или Совет тем, у кого больше вкуса, чем денег» Дидро, где иронически описан великолепный халат «пурпурного цвета» (как и джойсовский), подаренный несчастному автору благодарной хозяйкой одного литературного салона? Новое домашнее платье, символ компромисса художников, падких на роскошь и комфорт, так и не вытеснило из сердца Дидро его любимое старое пальто: «Оно привыкло ко мне; я привык к нему. Оно следовало всем изгибам моего тела, ничуть не стесняя его; я был живописен и красив. Новый халат, тугой и накрахмаленный, превращает меня в манекен... О Диоген, как бы ты смеялся, увидев своего ученика в богатых одеждах Аристиппа... Друзья мои, не покидайте старых друзей». Джойс в салонах не бывал, жил скромно и никогда не велся на пение сирен и показуху; человек в обычном халате, Всякий и Никто.

Прямой как стрела галстук в шотландскую клетку, запонки и кардиган выдают яростное неприятие этим ирландцем даже малейшей небрежности

ТИЛЬДА СУИНТОН 

Под черным шелком смокинга виднеется белоснежная кожа рыжеволосой девушки, между лацканами мелькает кусочек бюстгальтера. Черная лента соединяет две чашки, образуя между грудей крохотный треугольник соблазна. Сегодня эту актрису обожает индустрия моды — как за полупрозрачный силуэт и аристократическую осанку, так и за авангардные вкусы. Кэтрин Матильда Суинтон происходит из знатного шотландского рода, училась в школе для девочек в Уэст-Хит в одном классе с Дианой Спенсер, получила Кембриджский диплом по политическим и социальным наукам и за время учебы успела вступить в компартию.

Она дебютировала в труппе Королевского общества Шекспира, затем ее заметили в кино в роли кровавой королевы Изабеллы в «Эдуарде II», затем в «Орландо» Салли Поттер по роману Вирджинии Вулф: ее герой не стареет на протяжении веков, но время от времени меняет половую принадлежность. Источник вдохновения — писательница и фотохудожница Клод Каон. По словам Тильды, «Каон, как никто другой, довела стилистику андрогинности до логического предела, и это меня всегда увлекало». Она уверенно выбирает роли и с величественной невозмутимостью перевоплощается из аморальной руководительницы в «Майкле Клейтоне» в Белую колдунью Джадис из саги о Нарнии.

Ее роман с модой начинается в 2000 году, сразу же по окончании съемок «Пляжа» с ДиКаприо, когда она попросила своего друга Джерри Стэффорда помочь ей с выбором наряда для красных ковровых дорожек. Он знакомит ее с дизайнерами Viktor & Rolf, и на показе их коллекции 2003 года One Woman Show на подиум поднимутся модели — клоны Тильды Суинтон. Затем он организует ее встречи с Альбером Эльбазом (Lanvin), Хайдером Акерманном (Haider Ackermann), Стефано Пилати (Yves Saint Laurent), Фиби Файло (Céline), Рафом Симонсом (Jil Sander), Алистером Карром (Pringle of Scotland). Дружба с ними привела ее в моду, как она сказала в интервью журналу W Magazine: «Чтобы понимать, что вам нужно, чтобы вы чувствовали себя комфортно, тот, кто вас одевает, должен хорошо знать вас. Когда они шьют для меня одежду, это как если бы кто-то готовил для меня еду, точно зная мои кулинарные пристрастия».

Она уверенно выбирает роли и с величественной невозмутимостью перевоплощается из аморальной руководительницы в «Майкле Клейтоне» в Белую колдунью Джадис из саги о Нарнии

В начале 2013 года она становится лицом коллекции Chanel, участвуя в фотосессии в замке неподалеку от Эдинбурга, исполняет роль живого произведения искусства — экспоната в проекте нью-йоркского музея MoMA The Maybe и снимается в клипе группы The Stars Are Out Tonight в роли жены Боуи, его андрогинного альтер эго. Ее странная красота вдохновила на этот снимок фотографа Питера Линдберга. Черно-белое решение отсылает зрителя к эстетике Берлина 1920-х, к экспрессионизму Мурнау и Фрица Ланга, к концептуальному искусству Джозефа Кошута или фотопортретам Августа Зандера.

Осенью 2012 года она, словно муза вне времени, совершила путешествие по истории высокой моды в перформансе The Impossible Wardrobe, организованном директором парижского музея Galliera Оливье Сайяром. «На ней халат из светло-песочной хлопчатобумажной ткани, из которой шьют чехлы для одежды». Она как бы примеряет костюмы из коллекции музея. «Корсаж Клео де Мерод, шляпа Арлетти, манто графини Греффюль ждут своей очереди, затаившись в чехлах. Тильда Суинтон представляет их, но не надевает, а изящно прикладывает к себе эти невесомые творения... Она показывает ожившее воспоминание о жизни... В объятиях Суинтон — дефиле прошедших веков, будто воплощенных в мягкие скульптуры и опровергающих все замыслы моды... И сама Тильда Суинтон — словно полотнище ткани, в которое можно осторожно завернуть скопившиеся за день лоскуты тафты или муслина событий... В своем песочном запахивающемся халате она напоминает деревянный манекен с замедленным дыханием, какого не было в коллекции ни одного музея моды».

* Книга «Бог в деталях. Иконы стиля: от Фрэнсиса Скотта Фицджеральда до Мадонны» издана в двух оформлениях с разными названиями. Второе название — «Иконы моды и стиля. От Джона Апдайка до Анджелины Джоли».