О природе хипстеризма
Американский писатель, журналист, драматург, сценарист и кинорежиссер Норман Мейлер берется за исследование природы хипстеризма. Его эссе датировано 1957 годом, и тем интереснее понять, что произошло с этим по-прежнему актуальным для современной культуры понятием за прошедшие полвека. На русском работу Мейлера публикует издательство Ad Marginem, запустившее вместе с музеем современного искусства «Гараж» серию Minima
Подобно детям хипстеры воюют за сладости, и их язык представляет собой набор завуалированных намеков, указывающих на степень успеха или неудачи в гонке за удовольствием. Сладкого определенно не хватит на всех — такова невысказанная, но очевидная социальная правда. Поэтому сладкое достается только победителю — первому, самому-самому, тому, кто лучше других знает, как добыть энергию и как ее не потерять. Энергия ставится во главу угла, так как без нее психопат и хипстер — никто, ведь в случае, если он надорвет свои силы, у него не будет возможности уйти под защиту социального положения или родного сословия. Поэтому хипстерский язык говорит об энергии, а также о том, как ее обретают и теряют.
Однако давайте разберемся во всем на примерах. Я набросал список из дюжины понятий, которые, на мой взгляд, чаще других встречаются в обиходе у хипстеров. Вот они: чувак, рвануть, обломать, сделать, неслабый, поймать волну, в теме, крезово, просечь, хилый, хипповый, цивильный. Они употребляются в самых разнообразных контекстах, и нюансы смысла в каждом конкретном случае передаются интонацией. Хипстер проживает жизнь, ориентируясь на развилках опыта по бликам огней своей Мекки (в роли которой выступает его апокалиптический оргазм), и если всякий, кто живет в цивилизованном мире, неизбежно в той или иной степени является сексуальным калекой, то хипстер, в отличие от остальных, еще и осознает, в чем именно заключается его сексуальная ущербность, и в какие моменты у него появляется шанс ее преодолеть. Руководствуясь чутьем и потребностями, хипстер избирательно подходит к опыту повседневности, стремясь впитывать одни его грани и избегать или не замечать других. Ибо жизнь в его представлении — это непрекращающееся состязание, в котором победители восстанавливаются быстрее, а побежденным, напротив, нужно больше времени на то, чтобы прийти в себя; это бесконечная гонка на выживание между исследователями жизни, перед участниками которой есть только два пути: расти над собой либо же с каждым днем платить все более высокую цену за свое нежелание или неспособность это делать, платить недугами, или депрессией, или переживаниями об упущенных возможностях — но платить непременно. Или же непременно расти — одно из двух.
Подобно детям хипстеры воюют за сладости, и их язык представляет собой набор завуалированных намеков, указывающих на степень успеха или неудачи в гонке за удовольствием
Отсюда сплошь и рядом встречаем у хипстеров выражения вроде «рвануть», «сделать», «просечь» и «поймать волну». «Рвануть» — это когда спустя долгие часы, дни, месяцы или даже годы рутины, скуки и депрессии, наконец появляется шанс, когда удается накопить достаточно энергии, чтобы ухватиться за представившуюся заманчивую возможность и вложиться по максимуму в рывок (неважно, вверх или вниз), когда пробуждается вкус к риску. Движение всегда предпочитается бездействию. У того, кто пребывает в движении, всегда есть шанс, его тело разогрето, инстинкты быстрее, поэтому в критический момент (будь то акт любви или насилия — неважно) он готов всех сделать, победить, впитать еще немного энергии благодаря тому, что ненавидит себя чуть меньше обычного. Только так он может слегка усовершенствовать свою нервную систему, чтобы легче было рвануть еще раз, когда опять придет время — чтобы в следующий раз рвануть сильнее, сделать больше и, самое главное, отыскать других, с кем можно поймать волну. «Поймать волну» означает коммуницировать, передавать свои сущностные ритмы другу, любовнику, просто окружающим людям и, что не менее важно, ощущать при этом и ответные вибрации. Быть с кем-то на одной волне — значит внутренне обогащаться. Хипстер «просекает» это в том смысле, что невозможно постигнуть кого-либо или что-либо, не ощутив ритм внутренней вибрации объекта постижения. Помнится, как-то раз один мой чернокожий приятель на протяжении получаса вел интеллектуальную беседу с белой девушкой, у которой за плечами был колледж. Этот негр в буквальном смысле ни читать, ни писать не умел, но зато обладал удивительно чутким слухом и даром мимикрии под собеседника. Поэтому, по мере того как девушка разворачивала свою мысль, он подмечал некоторые формальные нестыковки в ее рассуждениях и указывал ей на них с приятным британским акцентом, в котором чувствовались едва заметные южные нотки. И когда она подвела итог своей, как ей казалось, хорошо обоснованной аргументации, он тепло улыбнулся ей в ответ и спросил: «Другое направление... ты действительно в это веришь?»
«Ну... в общем-то, наверное, нет, — тут же запнулась она, — если всерьез посмотреть, то есть в этом что-то отталкивающее», — и продолжила распространяться на тему еще минут пять.
Конечно же, негра совершенно не волновали сильные и слабые стороны ее доводов, однако в процессе разговора он многое выяснял о совершенно новом для себя типе девушек, с которым ему никогда не доводилось сталкиваться ранее, и это было как раз то, чего он желал. Будучи неграмотным, он вряд ли вообще испытывал интерес к тем идеям, которые озвучивала девушка: скорее его интересовал сам стиль ее жизни. Поэтому, вместо того чтобы безропотно слушать ее выкладки, какими бы последовательными или, наоборот, непоследовательными они ни были, он прощупывал ее характер и определял, какими ценностями живут люди ее круга, просто качаясь на волне ее голоса.
Хипстер «просекает» это в том смысле, что невозможно постигнуть кого-либо или что-либо, не ощутив ритм внутренней вибрации объекта постижения
Отсюда «ловить волну» — значит быть готовым учиться и узнавать новое на пути к тому, чтобы что-то «сделать» — то есть сотворить. Что именно сотворить — вопрос второстепенный по сравнению с верой хипстера в то, что в момент, когда действительно получается «сделать», для него не существует преград, ему по плечу любая задача, даже если речь идет о самодисциплине. Однако сначала он должен испытать свое мужество в ситуации конфликта или аналогичным образом проявить себя в акте любви, перейдя на новый уровень чувственной близости с партнершей или партнером (ведь многие хипстеры бисексуальны). И все же самое важное и самое первостепенное — это именно «сделать», потому что только так можно обрести новую установку и высвободить новые способности из трясины былой фрустрации.
Вместе с тем, если человек начинает «тупить» (самое негативно окрашенное понятие хипстерского языка), если позволяет себе скатиться до уровня сознания глупого напуганного ребенка или если он съехал, потерял над собой контроль, продемонстрировал скрытую, более слабую, более женственную сторону своей природы, то в следующий раз ему будет намного тяжелее поймать волну, потому что слух притупляется, а дурные энергозатратные привычки получают поощрение, и все это вместе мешает лишний раз что-то просечь. А просечь — значит обрести благодать, в некоторой мере причаститься тайнами внутреннего мира бессознательного, которое способно подпитывать того, кто умеет его слышать. Стоит просечь — и вот ты уже ближе к Богу, который — спроси любого хипстера — обретается в ощущениях твоего тела: ближе к этому затравленному, изуродованному, но все равно страдающему манией величия Богу, который и есть Оно, который есть энергия, жизнь, секс, сила, прана, оргон Райха, лоуренсовская «кровь», хемингуэевское «благо», жизненная сила в понимании Бернарда Шоу. Одним словом — «Оно», Бог. Только не тот Бог, что в церкви, а тот, чей непостижимый шепот слышится в соитии, в рокоте переполненной безграничной энергией истины волны нового оргазма.
Прочитав все это неслабый чувак сказал бы: «Ваще крезово!» Ведь в конечном итоге все написанное мной выше является всего лишь гипотезой, и любой хипстер мог бы с увлечением изложить в ответ свою, ничуть не менее захватывающую. Моя гипотеза занятна, она из ряда вон. Вероятно, она намечает некоторый маршрут движения вдоль таинственного пути, ведущего по направлению к «Оно», но я всего лишь один «неслабый чувак» из числа многих, для которых все, что интересно, то и «крезово» —по крайней мере, так мог бы сказать «цивил», секущий, как ловить волну.
И все же, помимо прочего, понятие «крезово» содержит в себе и оттенок хипстерской оградительной самоиронии. Ведь хипстер живет скорее вопросами, чем ответами, и своей изолированностью, помноженной на воображение, настолько отличается от подавляющего большинства тех, с кем ему приходится иметь дело во внешнем мире (не говоря уже о том, что в хипстерском мире его тоже, как правило, окружает враждебная атмосфера ненависти и конкуренции), что эта его изолированность рискует в один прекрасный день обернуться против него же самого, превратив его в окончательно крезанутого или, иными словами, в безумца.
Если, однако, вы согласны с моей гипотезой, если вы тоже вполне себе из ряда вон и мы с вами на одном желобке (давайте представим на секунду, что вселенная — это бесконечные лучи желобков, расходящихся из общего центра), то достаточно будет просто сказать «просек», ибо ни знание, ни воображение не даются нам легко, будучи погребенными под толстым слоем болезненного и позабытого опыта, и нужно потрудиться для того, чтобы их оттуда извлечь. Чтобы постичь суть того, что есть вовне, нужно время от времени до изнеможения копаться в самом себе. Причем главное здесь стараться копать глубже всех, потому что, перестав сечь, теряешь преимущество перед «цивилом» вместе с возможностью стать неслабым чуваком (таким, у которого все под контролем, кто умеет ловить волну там, где «цивил» не может, потому что не отваживается на столь глубокое осознание собственной боли, вины, стыда и желаний). Быть «неслабым» — значит быть «упакованным»: если ты «упакован», то другому «неслабому чуваку» будет непросто тебя обломать. И конечно же, нельзя допускать, чтобы тебя обламывали слишком часто, иначе будешь разбит, лишишься воли, уверенности в себе, потеряешь способность действовать, очутившись перед лицом унизительной перспективы превратиться в слабака или вовсе умереть, а значит, тебе будет неизмеримо труднее восстановить в себе достаточно энергии, чтобы опять «сделать», ибо стоит только чуваку стать разбитым, как он уже не может ничего никому дать, и никто не захочет «сделать» вместе с ним. В этом состоит главный ужас для хипстера — быть разбитым, — потому что, даже лишившись доступа к сексуальному наслаждению, он не может остановиться в его поисках. Хипстеру не суждено встретить благородную старость: слишком рано овладевает им древнейшая тяга к могуществу, влекущая его к мифическому золотому фонтану Понсе де Леона, к фонтану вечной молодости, сияющему золотом оргазмов.
Хипстер живет скорее вопросами, чем ответами, и своей изолированностью, помноженной на воображение, отличается от подавляющего большинства тех, с кем ему приходится иметь дело во внешнем мире
Быть разбитым — то есть пребывать в состоянии абсолютного пролета — это ситуация, стоящая вне пределов опыта хипстера, которую невозможно предвидеть. Поскольку слово «хилый» может употребляться в сходном значении, то здесь мы наблюдаем своего рода циркуляцию и взаимопроникновение семантики этих понятий — и я привел здесь лишь некоторые из числа разнообразных коннотаций этих слов. Как и в других языковых системах с ограниченным лексиконом, каждое слово хипстерского языка наряду с обозначением определенного первичного символа обрастает десятками и сотнями дополнительных коммуникативных функций, повинуясь инстинктивной диалектике, посредством которой хипстер воспринимает и перерабатывает свой опыт и фиксирует мимолетные нюансы своего бытия на извечной дороге, что влечет его вперед к чему-то большему или же возвращает в пустоту ничтожества.