В детстве я не могла понять, как люди довольствуются одной профессией. Мне казалось категорически досадной несправедливостью необходимость выбирать что-то одно. Я думала: можно же быть моряком, покорить Эверест, потом стать домохозяйкой, президентом, рок-звездой. И я понимала, что профессия актера — это единственная возможность прожить тысячу жизней за одну мою.

Я метиска: у моего папы тюркские корни, мама — славянка. Из-за довольно необычной внешности, фамилии и отчества я переживала сильные нападки в школе. Одноклассники называли меня чуркой. Помню, мы проходили по географии расы, и одна из них — монголоиды. И почему-то мои одноклассники решили, что я к ней принадлежу. Они стали буквально тыкать в меня пальцами и говорить: «Ты монголоид! Посмотри на себя!» И мне было так странно это слышать, потому что я даже не азиатка. Но это в конечном счете мне помогло. Начав любить себя вопреки всем, я стала своим самым верным союзником.

Не было человека, более уверенного в своем таланте, чем я в 17 лет! Я приехала из Нижнего Новгорода в Москву поступать в Щукинское училище, прошла все туры. Пик моей самонадеянности пришелся на коллоквиум — это последний этап поступления, когда ты приходишь и знакомишься с преподавателями. Почему-то я решила позволить себе в то утро поспать на час дольше, потом неторопливо собраться и поесть. В результате я пришла настолько позже, что уже никого не было. Я вбежала в аудиторию, педагоги там собирали свои вещи, кто-то из них уже ушел.

Я в порыве забежала на сцену, раскинула руки в разные стороны, как птица, и стала просить их меня выслушать. Я придумала тысячу фантастических историй, почему в этот день не пришла на коллоквиум. Члены комиссии в ответ на это посмотрели на меня как на сумасшедшую. А потом ко мне подошла мой будущий педагог Ирина Анатольевна Пахомова и с немного печальным снисхождением сказала: «Лерочка, ты нарушила театральный этикет. Как бы талантлива ты ни была, ты еще не поступила, а уже не соблюдаешь наши правила. Как мы можем тебя принять?» После этого я побежала на конкурс в Школу-студию МХАТ, но там произошла аналогичная история. Все закончилось тем, что я лежала у Школы-студии МХАТ под деревом рядом с бездомным и плакала. Это был огромный удар по моему самолюбию! На следующий год я все-таки поступила в ГИТИС.

Есть очень талантливые актеры без профильного образования, которые, опираясь на свою природу, создают интересных героев, яркие характеры. Но когда они играют, то полагаются на вдохновение, на случай. Не имея теоретической базы, ты никак не можешь свою природу систематизировать — все должно работать как часы. Ты тянешь за ниточки и возбуждаешь в себе ощущения и чувства, которые тебе нужны в данный момент. Актерская профессия — это ремесло. Михаил Чехов говорил: «Система только для талантливых».

И второе: «золотая пятерка» российских театральных университетов (Школа-студия МХАТ, Театральное училище имени Щепкина, Театральный институт имени Щукина, ГИТИС, ВГИК. — Примечание BURO.) плюс РГИСИ — это своего рода «Лига плюща». Если ты учился в этих вузах, ты чувствуешь причастность к огромному актерскому комьюнити. Вы в каком-то смысле повязаны между собой. Спроси у актрисы, которой 80 лет, — и она скажет: «Я училась в Щукинском училище, у нас была такая мастерская, такие педагоги».

Педагоги в институте не одобряли того, что я параллельно с учебой снимаюсь. То ли они переживали за меня, то ли боялись, что я опозорю мастерскую, то ли в этом просто была какая-то ревность — я не знаю. И в какой-то момент я поняла, что передо мной стоит выбор: либо заняться профессией, либо продолжать учиться. И я выбрала кино.

Одна поправка: это не байопик, а панк-сказка. Мы не боролись за достоверность, а старались создать уникальную вселенную «Короля и Шута». Моя героиня Анфиса — первая жена и муза Михаила Горшенева. Она уже умерла, и о ней известно довольно мало — только то, что она осталась в памяти тех, кто был с ней знаком. Когда играешь реального человека — это большая ответственность. Любой зритель может проверить, насколько достоверно ты его показал. Мы советовались с Андреем Князевым (Князь), я смотрела архивные видео и фото с ней, читала, что о ней писали Горшок и продюсер группы «Кукрыниксы» Панкер. И они все расходятся в описаниях: кто-то говорит, что она нежная и скромная, кто-то — что дикая, грубая и злобная, кто-то называет ее идеальной подругой, кто-то — разлучницей. Анфиса — фигура одиозная, парадоксальная, и я с самого начала понимала, что единственный путь — показать мое видение Анфисы, как оно было мне дано интуитивно, я почувствовала его нутром.

Анфиса была музой, вдохновительницей и разрушительницей, самой большой любовью Горшка, а он — ее самой большой любовью. Их история — своего рода история Сида и Нэнси. И мне приходилось перешивать себя для роли, потому что это женщина другого склада, которая воплощает в себе мои самые темные стороны. Анфиса — роковое искушение.

Я верю в высшие силы и в то, что они нас направляют. Когда я была на пробах, у меня в какой-то момент создалось ощущение, что я не единственная в этой комнате, как будто кто-то меня поддерживал (смеется). В игре появилась несвойственная мне манера, которая, как я узнала потом, больше всего впечатлила режиссера.

Небольшая биографическая ремарка. Моя бабушка — искусствовед, и каждое утро, которое я проводила с ней, начиналось как в романе Тургенева: бабушка включала оперу или играла самостоятельно на фортепиано, мы чинно ели овсяную кашу. Отчасти благодаря этому я настоящий меломан, окончила музыкальную школу, пою, играю на фортепиано. Но мой интерес к рок-музыке совпал с тем периодом, когда я чувствовала себя маленьким бунтарем, и закончился классе в седьмом. Я, конечно, знала про группу «Король и Шут», мои родители — ее огромные фанаты. И они, возможно, радовались даже сильнее, чем я, когда меня утвердили на эту роль.

Когда я начала подготовку к съемкам, я вдруг поняла, что знаю наизусть все песни «Короля и Шута». Я не могла установить, откуда, каким магическим образом они поселились у меня в голове! А потом вспомнила, что все детство мы с родителями путешествовали вместе на машине и каждая поездка сопровождалась огромным плейлистом из альбомов группы «Король и Шут». Так я подсознательно впитывала эту музыку.

А еще я хотела бы выразить огромную благодарность фанатам группы «Король и Шут», которые скидывали мне старые сообщения Анфисы на форумах, фотографии, которые нигде больше нельзя найти. Они мне до сих пор пишут и поддерживают меня. Это огромная панк-семья, в которую меня приняли и которую я всем сердцем полюбила.

Все было гротесково и нетривиально. Я раньше ни в чем подобном не участвовала! Самый запоминающийся опыт для меня — съемки концертов. На съемочной площадке их воссоздали точь-в-точь как в действительности — было огромное количество массовки, ребята, исполнившие роли музыкантов, сами играли и пели. Ты в какой-то момент действительно переносился на 20, на 30 лет назад, в панк-Петербург тех лет, мог увидеть группу у самых ее истоков. Другое сильное впечатление — то, как мы снимали фэнтези-часть. Это вторая сюжетная линия: события развиваются в сказочном мире, в котором Горшок и Князь отправляются спасать принцессу из плена колдуна. На пути они повстречают персонажей своих песен. Анфиса в этом мире — повелительница мух.

Режиссер Рустам Мосафир создал на съемках уникальную, ни на что не похожую вселенную — это не биографический фильм про историю группы, это действительно панк-сказка, иначе не назовешь. Для меня это нечто на уровне вселенной Marvel.

Костюмы в «Короле и Шуте» — это апогей дизайнерской фантазии. Они просто восхитительны! Художник по костюмам Марк Ли и художник по гриму Оксана Кручина — моя огромная любовь, люди, которые вложили душу и фантазию в эти образы. Например, для Анфисы они создали огромную механизированную голову мухи, которая могла двигаться. И главное, что эти костюмы отлично отражают суть героев.

Я категорически влюбилась в кожаный плащ Горшка! Скоро откроется выставка «Панк-культура», посвященная «Королю и Шуту», на которой можно будет увидеть невероятные костюмы из сериала. И я не хотела быть жадиной — хотела, чтобы эти талантливые работы видели все, а не чтобы они лежали у меня в пыльном шкафу.

На самом деле, до него у меня были еще два проекта. Моя первая главная роль — в сериале «Дипломат», который до сих пор не вышел. Потом был комедийный сериал «Тетя Марта», где я сыграла участковую.

В театральной среде часто пугают: снимешься голой в начале карьеры — так и будешь всю жизнь играть куртизанок и любовниц! Я тоже боялась, скорее по неопытности, что за мной закрепится определенный образ. Поэтому первое, что мы обсудили с режиссером Славой Подгаевским, — как именно он планирует снимать эти до ужаса откровенные сцены. Он нас уверил, что это эротика, художественное прочтение женского тела, все будет снято через полутьму, игру со светом и фактурой. Так и получилось — все было крайне деликатно и нежно. На четырехсерийный сериал всего две-три сцены, в которых можно увидеть обнаженное женское тело. На мой взгляд, это эстетически очень сильная работа. Но из-за вышедшего закона об ЛГБТ-пропаганде линию моей героини, увы, немного подрезали.

Слава — это обаяние в чистом виде! Он умудрился сохранить в себе детскую непосредственность и мечтательность. При этом он как мужчина ценит женскую красоту, не объективирует ее. Если описывать его одним словом — это «деликатность». Он уважает мнение актера, то, как он видит происходящее, и доверяет ему.

Мой самый большой страх перед началом съемок был связан с тем, что у нас будет женский коллектив. Это довольно непредсказуемая субстанция: никогда не знаешь, как он на тебя отреагирует. Я боялась типично девчоночьих разборок, как из фильмов про подростков (смеется). К счастью, этого не произошло, конкуренции не было. У нас был замечательный кастинг — прелестные, самодостаточные, талантливые женщины, и находиться в окружении таких женщин — большой дар. Самое главное, что в результате мне подарил «Пансион», — это подруги.

Пение — мое второе дыхание, медитация, я постоянно пою. Но пока только для себя. Конечно, я хотела бы писать музыку, но нужно дозреть до этого. Пока я чувствую, что у меня не хватает внутреннего, духовного материала. Я ужасный перфекционист и не хочу делать скучную музыку — хочу делать что-то необычное, ни на что не похожее.

В ГИТИСе нам сказали замечательную фразу: «Начинай петь тогда, когда слов уже не хватает». По этому принципу устроены мюзиклы. Почему герои поют? Потому что у них настолько сильные переживания, что их уже невозможно выразить бытовым языком — только с помощью музыки. И я бы очень сильно хотела сыграть в мюзикле!