Точно есть. Не только от человека, но и от профессии, потому что актер — одна из самых зависимых профессий, которые я знаю. Мне интересна эта тема, и я продолжу изучать ее в творчестве. Например, мой новый сценарий, который я обязательно сниму, — это история про рок-музыканта и девушку, которая находится в зависимости от него. Мне интересна тема нездоровой, болезненной любви, возможно, оттого, что она мне не так хорошо знакома.

Сергей Александрович успел прочитать сценарий, и это была абсолютно мучительная сцена. Я принесла ему текст на сто двадцать страниц, сидела на стульчике на кухне с мокрыми ладошками и дрожащими коленками и смотрела, как он строго и внимательно перекладывает лист за листом. Длилось это несколько часов, я молчала. Потом он дочитал, сложил все в папку, хлопнул рукой по сценарию и стал читать заново. Мы с ним тогда рассмеялись. Сергей Александрович довольно много правок внес в эту историю. Например, ему принадлежит идея иностранного режиссера. В самом фильме я отправляю привет, которого мастер, к сожалению, уже не увидит. Это один из самых болезненных моментов в моей киножизни.

Похоже, не только картина посвящена мастеру, но и наш с вами разговор. Опять расскажу про него. Один из его советов, который очень попал в меня — но я, видимо, еще не нашла в себе смелости, — был таким: «Стася, не будь дурой, снимай сама себя». Сказал, что до этого только Ренате Литвиновой это говорил. Признаюсь, когда писала эту историю, были мысли самой сыграть героиню, но устроила себе пробы и не прошла их (смеется). Сама себя, можно сказать, не утвердила. Потом появилась Маша. Увидела ее и поняла: она — то, что нужно.

Мы застаем Вету в момент ее взросления и становления. Такому возрасту простителен максимализм. Если переносить его дальше во взрослую жизнь, как делают многие, можно лишиться многого. Нет, мне максимализм не близок, себя я бы скорее назвала перфекционистом, чем максималистом.

Первые шаги делать не сложно, а страшно. Но если ты окружен компанией таких же молодых людей, которые только начинают свой путь, становится проще. Вам страшно вместе. Быть актером без образования сложнее, как мне кажется, потому что ты действуешь в одиночку и не видишь примеров перед глазами. Театральный институт — некая среда, которая готовит тебя к большому миру. «Тайное влечение» отчасти про это. Мастер курса Алиса Алексеевна (в исполнении Розы Хайруллиной — Прим. BURO.) учила студентов не только мастерству актера, но и жизни.

Чувствовала себя на площадке естественно и органично. У Саши Горчилина как-то прочитала в интервью, что он во время съемок дебютного фильма «Кислота» подошел к Кириллу Серебренникову и спросил: «Я же актер, наверное, не справлюсь. Что мне делать?». На что Кирилл Семенович ответил: «Ну, Саш, ты же актер. Вот и сыграй в режиссера». Забавная формулировка, но она мне понравилась.

Самое трудоемкое, что занимает время и силы на съемочной площадке, — это в первые дни наладить отношения со съемочной группой. Людей очень много, как правило, большинство из них — взрослые мужчины. Здесь нужно выработать верную коммуникацию и в некотором смысле заслужить доверие и уважение. У меня с этим проблем не было. Наоборот — знаю, что в индустрии пошли слухи, что я жестковато общалась (смеется). Для меня это было, кстати, неожиданно. Знаю, что светики (команда осветителей. – Прим. BURO.) откинули мне респект.

Важную роль сыграло и то, что я актриса. У меня была возможность понаблюдать, как большие классные режиссеры работают на площадке. Когда ты встречаешься с абсолютно деспотичным в своем деле Григорием Константинопольским, легким, но с тяжелой рукой в нужные моменты Сергеем Соловьевым, ребенком наблюдаешь за немного манипулятивной режиссурой Виктора Мережко, делаешь для себя выводы и вдохновляешься. Не перестаю повторять, что мой главный опыт — это работа на съемочной площадке. Я успела поучиться и продолжаю делать это каждый день.

На самом деле лучшее, что можно придумать в съемке откровенных сцен, — это максимально комфортные условия для актеров. Если они будут чувствовать себя в безопасности, не возникнет никаких сложностей. Не просто так во время откровенных сцен просят выйти почти всю съемочную группу, но все наоборот вдруг, конечно же, находят себе занятие — кому-то лампочку надо поправить, кому-то флажок подержать (смеется). Благодарна артистам за степень доверия ко мне. У нас был очень позитивный настрой на площадке, все время смеялись и получали удовольствие от процесса.

Дело в том, что я очень не люблю тенденции. В момент, когда я начинала писать сценарий, он назывался «Вета». Название абсолютно устраивало меня, я была в него влюблена, но в какой-то момент огромное количество фильмов начали называть женским именем. Мне не очень нравится попадать в определенную категорию, поэтому появилось «Тайное влечение». Название мне помог придумать друг, писатель Марк Азеев.

Не знаю, совпадение это или судьба, но я поступила на актерско-режиссерский курс и училась на актрису. Часть моих однокурсников училась на режиссеров, наш мастер вел у них предмет «Режиссура». Нам нельзя было на него ходить, в это время у нас были «Танец», «Сценическая речь» и другие дисциплины. Но пару раз я незаметно попробовала и выйти из этого кабинета уже не смогла (смеется).

В нашей мастерской можно было делать ошибки, хотя за них, бывало, прилетало. У Соловьева всегда было только две оценки — либо отвратительно, либо хай-класс. Никогда не забуду, как он разнес мой отрывок по «Яме» Куприна. На мой взгляд, получилось интересно, но он назвал постановку «крупнопомольной режиссурой», сказал больше не браться за «Яму» и взять что-то другое, свое. Тогда я написала первый маленький сценарий и отнесла Сергею Александровичу. Ужасно нервничала и ждала его ответа. Вместо ответа он собрал весь курс, зачитал его вслух и сказал: «Вот, ребята, так надо писать». Подумала тогда, что я самый счастливый человек на свете. Естественно, это был детский лепет, скромненький и маленький сценарий, но мы говорим не про сценарий, а про поддержку. Его «Стась, давай» до сих пор мне помогает.

Конечно, это вся французская «новая волна», Сергей Александрович обожал нам показывать эти фильмы. Еще он любил Богдановича, Бертолуччи, Висконти, Хамдамова. Показывал их нам и сам смотрел, затаив дыхание. Во многом это определило нас и наш вкус.

От разных выпускников неоднократно слышала, что жизнь делится на до и после ВГИКа. Могу с этим согласиться, потому что в какой-то момент ты становишься другим человеком. Тебя занимают другие мысли, ты читаешь другие книги, смотришь другие фильмы. Если интересно понять, как устроен процесс обучения, можно посмотреть фильм «Тайное влечение». Даже в рифму получилось (смеется).

Когда тебе семнадцать лет и ты поступаешь в театральный институт, в 90 процентов случаев у тебя есть мечта просто поступить. А уже дальше ты начинаешь знакомиться с мастерами и понимать, твой это человек или не твой. Заблуждение, что только мастера выбирают студентов. Студенты тоже выбирают человека, с которым четыре года будут жить душа в душу или, наоборот, конфликтно и с полным непониманием друг друга.

С Соловьевым случился заветный мэтч. Он абсолютно неравнодушный человек, которому можно было позвонить в пять утра, если у тебя возникла идея. Тебя попросили бы повесить трубку, но перед этим внимательно бы выслушали и дали ответ. Сергей Александрович был не только лучший мастер, но и источник вдохновения, близкий друг, родственник. Благодаря ему я стала тем, кем являюсь сейчас.

Поправлю и скажу авторское название, которое придумал Сергей Александрович. Фильм называется «P.S. Ути-ути-ути». Долго боролась с этим и спрашивала, зачем ему нужно это P.S. Мне было совершенно непонятно. Когда картина стала его последней работой, стало ясно, почему он на этом настаивал.

«Ути-ути» — вообще потрясающая история. Мы были в Ясной Поляне на съезде современных писателей. Сергей Александрович там был, потому что снял «Ке-ды» по рассказу Андрея Геласимова. Мы разболтались с ним, начали обсуждать Италию и поняли, что надо снимать там кино. Сергей Александрович сказал: «Стась, давно хотел снять фильм. Озеро, две девушки». Я сказала, что у меня как раз есть такой сценарий, и пообещала показать на следующий день. Так за одну ночь написала «Ути-ути-ути».