Зачем переснимать «Короля Льва», «Русалочку», «Людей в черном» и другие фильмы из нашего детства

У короля джунглей родился сын — праздничное событие. Маленького Симбу приходят поздравить все звери, кроме Шрама, обозленного королевского брата, который с рождением первенца лишился престола. Эти двое принесут друг другу еще много бед: после того как Шрам обманом займет королевское место, отправив Симбу в бега, молодому принцу предстоит вырасти, вернуться и побороться за благополучие на его родной земле.

За кадром звучит знакомая музыка, на экране блестит саванна — та же картинка, что и на твоей детской видеокассете. Только почти живая: невозможно красивые, большие звери ступают по широкому экрану. Ощущения возникают странные. Создатели «Короля Льва» настаивают на термине «фотореалистичные спецэффекты», но, если честно, проще сказать «кино» — потому что это почти кино. Чувствуется, что разговор о том, как нарисованная реальность побеждает снятую, «Король Лев» заводит нешуточный.

Легендарного диснеевского «Короля Льва» Джон Фавро переснял почти покадрово — изменил буквально пару песен и несколько шуток. Западная пресса новую версию за это ругает, видя в ней не более чем дорогостоящее техническое упражнение. И журналистов можно понять. Поначалу охватывает недоумение: окей, мне все нравится, я ни на что не жалуюсь, хоть и бывал раньше в этих местах. Но неужели тут действительно ничего не изменилось спустя двадцать пять лет?

На первой же сцене погони понимаешь, что все же изменилось. Когда из фильма про львов и гиен исчезают все милые диснеевские букашки, краски сгущаются ощутимо. В 1994 году, чтобы Симба взялся за ум, ему явился в небесах красочный призрак папы и уговорил вернуться на трон. В сегодняшней версии, принимая свое самое важное в жизни решение, молодой лев несколько минут общается с пустыми небесами звягинцевского уровня серьезности. Никакого папы, никаких бабочек и приветливых волшебных жуков — только черный силуэт на берегу и голос совести в его голове.

А еще «Король Лев» — повод поговорить о том, что происходит сегодня с американским кинорепертуаром. В среднем раз в месяц кто-нибудь из знакомых, мучительно выбирая киносеанс, изрекает: «Нет, слушайте, серьезно, одни сплошные ремейки. Почему их сегодня столько делают?» Ремейков жутко много: по состоянию на 2019 год, кажется, только ленивый не достал из чулана права на какую-нибудь культовую классику 1980–1990-х, чтобы реанимировать ее для поколения Z. От «Людей в черном» до «Робокопа» — онлайн и офлайн они идут стабильной ковровой бомбардировкой уже не первый год кряду. Меняется разве что скорость, с которой к нам валит контент: в век умных алгоритмов спрос рождает предложение раньше, чем зритель этот спрос успевает осознать. Феномен не нов, но почему так стабилен?

Люди покупают, система продает. Зачем закрывать рабочую франшизу? Все любят «Историю игрушек» и «Людей в черном», режиссеры переснимают фильмы своей юности, студии охотно предоставляют им шанс вновь монетизировать былые успехи. Сегодняшним детям, в свою очередь, неинтересно смотреть танцы диснеевских птичек в старой рисовке, и если не для них, то уж для следующего поколения точно пора переводить классику на язык современной компьютерной графики. Та же Disney еще с середины нулевых последовательно выпускает новые версии всех своих главных хитов в формате кино и «фотореалистичного CGI»: уже с десяток сделано и еще столько же — в планах.

Даже провальный сиквел проваливается мягче, чем новый проект, к которому никто теплых чувств заранее не испытывает. Так что, как ни крути, главная причина, по которой все эти родственники хитов существуют в таком количестве, заключается в том, что их любит зритель. Любовь эта состоит примерно поровну из ностальгии и любопытства: помимо комфорта узнавания, от новых версий «Звездных войн», «Бегущего по лезвию» или «Призрака в доспехах» мы, конечно, ждем и новых смыслов. Ведь, воскрешая наших любимых героев, массовая культура заново находит им место в современности, а вместе с ними — как будто немного и нам. И если работа с франшизами — это бизнес, то вот работа с прошлым — уже психотерапия.

А раз так, то любой толковый разговор в этом направлении ведет прямиком к болевым точкам. Коллективная ностальгия противится ощутимым переменам. Она любит помнить, но очень не любит анализировать. Простой пример — на главную роль в грядущей «Русалочке» утвердили темнокожую актрису Хэлли Бейли. Половина интернета всерьез возражает против этого назначения с аргументами уровня «в Дании не было чернокожих, Андерсен не мог ее такой написать» до «научно невозможно: темная кожа не сможет существовать под водой без света». Включая тот факт, что, по одной из версий, книга Андерсона была любовным письмом к мужчине, женившемуся на другой, — сколько нерешенных проблем современного общества вы видите на этой картинке?

Студия Disney, очевидно, видит много. И ведет войну с предрассудками, мудро распределяет войска по разным фронтам, каждый фильм меняя в соответствии с нужной задачей. Пока Русалочка сражается за расовый вопрос, «Аладдин» и вывернувшая наизнанку сюжет Белоснежки «Малефисента» поднимают тему женского равноправия, «Книга джунглей» меняется ровно настолько, чтобы придать современному Маугли статус свободного космополита, а «Король Лев» просто новым, более серьезным и подчеркнуто реалистичным языком рассказывает нам без изменений историю о том, что власть — это не брать себе, что хочешь, а брать на себя ответственность. И да, сценаристы не стали менять основную идею мультфильма. Но ее и не нужно менять: мысль, мягко говоря, не утратила актуальности.

«Король Лев» в прокате 18 июля