Когда я был ребенком, эта книга стояла на книжной полке у моей мамы, которая была большой поклонницей Уолли Лэмба. Я не читал ни одну из его книг, а шесть лет назад за завтраком Марк предложил мне экранизировать «Я знаю, что это правда». Как только я прочел 900 страниц книги, мне захотелось немедленно начать что-то делать. Было очень интересно сотрудничать именно с Марком — мы с ним будто братья.

Все мои фильмы так или иначе посвящены теме наследия; особенно этой темой я стал интересоваться, когда у меня самого появились дети. Когда я смотрю на них, то замечаю итальянские черты, несмотря на то что они никогда не встречались с итальянскими родственниками из моего детства. Удивительно, как генетика закладывает в нас неконтролируемые особенности. Споры о том, что важнее — природа или воспитание, — я пытаюсь разрешить в своих фильмах. И вот ко мне в руки попадает роман «Я знаю, что это правда» о мужчине, который пытается преодолеть травмы, приобретенные за годы жизни и загоняющие его в угол, а также найти смысл происходящего, избавить себя от этих травм.

Уолли в разговоре со мной и Марком в самом начале сказал: «Берите и делайте по-своему». Если бы он не позволил, думаю, картина не вышла бы цельной. Я ощущал, как много личного я переношу в историю, в героев, в идею связи с корнями. В моей семье всегда царила глубокая любовь, которая время от времени сопровождалась такой же глубокой болью. Мне знакомы многие моменты этой истории, и Марку тоже. Думаю, мы попали в точку, потому что объединили сюжеты книги с тем, что лежало у нас на сердце.

Я думаю, сейчас, когда мы изолированы от мира и остаемся наедине со своими семьями, этот фильм многим будет особенно близок. Трагедия, отраженная в истории, так или иначе происходит в каждой семье, поэтому людям ясна наша идея — через горести и радости они возвращаются в свое прошлое, чтобы испытать катарсис.

Некоторые фильмы с трюками оказываются востребованными, ну а в других техническая сторона просто перекрывает душу и сердце истории. И когда я начал думать об этих двух героях, в моей голове возникла мысль: хорошо, они — абсолютно похожие друг на друга близнецы. Но у них за плечами 40 лет разного жизненного опыта. И поэтому они, вероятно, будут выглядеть по-разному. 40 лет жизни могут повлиять на людей по-разному. Томас пытается излечиться от психического заболевания и принимает лекарства. А как мы знаем из исследований, человек, принимающий таблетки, может набрать в весе за счет скопления воды в организме. Поэтому герой в сериале должен был выглядеть крупнее.

Когда Марк играл Доминика, он специально худел на девять килограммов. Поэтому он был постоянно голодным и раздраженным. Также на внешний вид повлияла борода, как будто с медведем работаешь (смеется). Это, в каком-то смысле, был образ альфа-самца. Перед каждой съемкой нам нужно было надеть на него одежду с эффектом пуш-апа, и ему всегда было сложно дышать в этом всем. Грудные мышцы Марка и вены выглядели объемными, что как раз соответствует образу итальянской мужественности. Хорошо помню крупные вены моего дедушки. Такую силу и напряжение сыграл Марк в образе Доминика.

Да, мы продолжили, потому что есть и другие важные сюжетные линии — например, о девятилетних Доминике и Томасе. Пока Марка не было, я продолжал с ним общаться, узнавал его. Марк признавался, что ему не особенно понравилось набирать вес, хотя он думал, что это будет интересно. После 16 недель, когда он снимался в роли Доминика и чувствовал постоянный голод, сейчас, когда он смог позволить себе есть сколько угодно пончиков и пасты — до 4000 калорий в день, — он чувствовал себя жалким, ему приходилось спать сидя, ну и вообще он был в плохой форме. Он продолжал спрашивать меня: «Точно ли мне нужно делать это? Может, я просто надену несколько слоев одежды или подкладку?». Я отвечал: «Да, мы могли бы сделать так, но просто доверься процессу, ведь если ты наберешь вес, в роли Томаса ты будешь чувствовать себя совсем по-другому. Ты будешь дышать, двигаться, вести себя иначе. Ты изменишься».

Когда Марк снова появился на съемочной площадке, мне было сложно вытащить его из трейлера. Он заперся и не хотел выходить, а когда, наконец, вышел, перед нами оказался человек, который не смотрит никому в глаза. Он был совершенно другим! На образ повлияло и то, что Марк общался с парнем с психическим заболеванием, относясь к процессу как к исследованию. Но все же мы не хотели, чтобы Марк играл это заболевание. Для нас было важно, чтобы личность Томаса стала личностью Марка, но болезнь, с которой борется Томас, не должна была стать болезнью Марка. И вплоть до съемок я не знал, получится ли реализовать мою идею. Также я не знал, как будут выглядеть эпизоды, в которых Томас и Доминик будут сидеть друг напротив друга. Мы пытались снять это настолько непринужденно и естественно, насколько возможно, потратили огромное количество времени на свет, на постановку камер. И, как обычно в моих фильмах, для нас важно было запечатлеть в общении героев спонтанность.

В «Место под соснами» первая история была посвящена герою Райана Гослинга, вторая — персонажу Брэдли Купера, а после наступил обрыв во времени, за которым должна была идти история их детей. В конечном счете, я решил вставить подпись «15 лет спустя», потому что понял — никто из продюсеров не готов пойти на реальный антракт, и это указание восприняли как «пробел». Тарантино, например, сделал то же самое в фильме «Омерзительная восьмерка», а мне не хотелось работать в таком стиле. Но все мы, как кинодеятели, пытаемся найти свой способ рассказать зрителю интересные истории. В «Я знаю, что это правда» нас не заставляли держать себя в рамках, поэтому мы смогли раскрыться вовсю. HBO великодушно разрешил нам сделать последнюю серию на 80 минут. И, можно сказать, наш последний эпизод стал полнометражным фильмом.