«Аэронавты» — по-хорошему старомодное кино о первопроходцах, любви к опасности и большой мечте
Эдди Рэдмейн и Фелисити Джонс через утраты продираются к звездам
Автор «Острых козырьков» и «Войны и мира» ВВС Том Харпер продолжает воспевать викторианскую Англию — могучую и фотогеничную колониальную державу, как-то сочетавшую пуританские нравы и бурный научно-технический прогресс. На этот раз в центре повествования двое одержимых: сорвиголова Амелия Рен (Фелисити Джонс) и педантичный ученый-метеоролог Джеймс Глейшер (Эдди Редмэйн). Действие фильма происходит в 1862 году, и уже тогда Глейшер верит, что погоду можно предсказывать с помощью измерений давления, влажности и других показателей. Над ним смеются, как над суеверным простаком, верящим в домового и черную кошку. Но чудак не сдается: первая сцена фильма — его основательная подготовка к полету.
В воздухе остро чувствуется надвигающаяся катастрофа: едва поднявшись в воздух, Амелия и Глейшер попадают в бурю. Только-только выбравшись из нее, они вступают в спор: теперь главное — договориться и не упасть на землю из-за того, что оба хотят командовать. Глейшер начинает давить, но за спиной Амелии есть сотни часов налета и годы опыта. Она — отважный пилот, который даст фору мужчинам (на дворе шовинистский XIX век, у женщин в Англии даже нет избирательных прав), но из-за личной трагедии — в ходе последнего рейса ее муж решил выброситься из корзины, нужно было срочно сбросить вес — она теперь чрезвычайно озабочена безопасностью (не говоря об эмоциональном надрыве). Не таков Глейшер: для него цель оправдывает средства, и, даже когда уже пора снижаться, он не дает Амелии это сделать.
Казалось бы, за два десятка лет цифровых спецэффектов мы привыкли ко всему, и испугаться уже не так просто. Харпер доказывает, что иногда старомодное — самое эффективное. Для съемок фильма газовый шар действительно поднимали в воздух, оттого картинка выглядит пугающе реалистичной (помяните наше слово на сцене, где Амелия будет карабкаться на вершину промерзшего шара, оставляя на нем кровавый след обмороженных рук). Там, где не будет оживленного диалога Редмэйна и Джонс, которые стремительно превращаются в it-couple и икон стиля, вы увидите великолепную картинку (и выдающуюся операторскую работу).
Это кино по-хорошему юношеское; в какой-то степени оно отбрасывает к временам, когда мы допоздна зачитывались Жюлем Верном и Луи Буссенаром, мечтали слетать на Луну, опуститься на дно Марианской впадины, погулять по аргентинской сельве, подружиться с дикими зверями и открыть с десяток неизвестных племен. Жажда путешествий, культ прогресса и фанатичный интерес к науке — нерв позднего викторианства, вспомнить хотя бы разговоры Холмса и Ватсона — об Афганистане да химических реагентах. Эта философия или, если можно так сказать, настроение эпохи, — в высшей степени утопична и носит почти религиозный характер, потому что неотделима от мифа о том, что человеческая природа может меняться, просто ей надо в этом помочь. Исцеление всех болезней, электрификация всей страны, межгалактические полеты — все это впереди. Очень скоро викторианским мечтателям придется увидеть, что впереди — не только блестящие открытия, но и полвека мясорубки.
«Аэронавты» обладают большим терапевтическим эффектом: в век, когда мы зациклены на осознанности, озабочены поиском идеальной работы, отношений, смысла жизни, эта история людей, просто любящих свое дело и свято верящих в него, — неплохой мотиватор. На их пути стояли бюрократические препоны, насмешка других экипажей, сексизм (так, Амелии вежливо предложили «пойти подождать снаружи», когда она пришла к Глейшеру в обсерваторию), в конце концов — нехватка спонсоров, но пробивное желание, как это всегда бывает, все решило. В эпоху, когда мы столько всего хотим, что по-настоящему не хотим ничего, такой фильм (в общем-то, лишенный особых морализаторских претензий) может заставить хорошенько задуматься. А может, по-настоящему я просто хотел увидеть звезды или попасть в бурю?
Фильм основан на реальных событиях, но относится к ним с изрядной вольностью. Например, никакой Амелии на самом деле не было, зато был пилот Генри Коксвелл, с которым и летал Глейшер. Остальные обстоятельства (Глейшер потерял сознание, на шаре замерз газовый клапан, и они спаслись только благодаря Коксвеллу) — правда. Вряд ли справедливо упрекнуть создателей в восстановлении гендерного баланса: в конце концов, они делали это не для того, чтобы создать феминизированный блокбастер, а чтобы рассказать эту историю в драматически увлекательной форме. Но не ожидайте, что «Аэронавты» превратятся под конец в слащавый ромком: все гораздо интереснее.