Чайка — символ свободного искусства. Так, по крайней мере, учат школяров, когда они проходят Чехова. На «Кинотавре» тоже есть своя чайка — зовут ее Виталий. Придумал этот негласный символ фестиваля фотограф «Московского комсомольца» Геннадий Авраменко. По легенде, дело было в 2011 году в славном городе Канны. Настроение было самое лирическое, если не сказать мифотворческое.

Из небытия возникли самые необычные персонажи — мертвый таракан Георгий, Николай Разноцветный, спаситель мира, и собственно Виталий. Со временем два первых героя из фольклора стерлись, а вот чайка осталась и перекочевала на «Кинотавр». Каждый год Геннадий берет в отеле «Жемчужина» номер с видом на море и приглашает к себе на подоконник чайку, привлекая ее сардельками. Виталий оказался птицей весьма способной: он быстро научился держать в клюве программку фестиваля, а затем каталог. В этом году Геннадий хотел привезти с собой бутафорский «Оскар», но потом пожалел Виталия — вдруг не выдержит.

Так и с нашим кино — увесистую программку вытягивает, а вот «Оскар» пока нет. Вольно парит в небе, но от казенной сардельки (от Минкультуры) тоже не отказывается. Неловко балансирует между коммерцией и так называемым чистым искусством. «Кинотавр» в этом плане явление очень показательное. Программа фестиваля более чем демократичная. Здесь жанровое кино соседствует с авторским, документальное — с игровым, коммерческие проекты — со снятыми на энтузиазме, а дерзкий трэш от молодых режиссеров — с работами признанных мэтров.

«Кинотавр» культивирует здоровое отношение к кино, основанное на смелом предположении, что нет никакого «арт-хауса» и «мейнстрима», а фильмы Тарковского и Федора Бондарчука может любить один и тот же зритель. Помимо прочего, господдержка («Кинотавр» финансируется Минкультуры) не позволяет государству оказывать идеологическое давление. Эти передовые для нашего кино идеи приживаются пока плохо. Зритель еще не воспринимает «интеллектуальные блокбастеры» (взять хотя бы провал «Дуэлянта»), а творческая интеллигенция продолжает с недоверием относиться к государственному финансированию. Увы, «Кинотавр» проблемы не решает, а только констатирует. 

И в этом году фестиваль взялся заявить о них особенно остро. Общественный резонанс после выступлений Александра Сокурова на «Нике» и обысков в «Гоголь-центре» стал доказательством тому, что молчать — уже просто неприлично. И «Кинотавр» высказался, пусть и достаточно аккуратно. Началась церемония с важного жеста — премии Гильдии киноведов и кинокритиков присвоили имя культуролога и главного редактора «Искусства кино» Даниила Дондурея, который скончался в мае этого года. Таким образом, фестиваль сразу же объявил: в этом году во главе угла стоит свобода творчества. Атмосфера в зале была соответствующей: зачитанное обращение Мединского встретили вялыми аплодисментами и свистом.

Затем вышли звезды российских блокбастеров Риналь Мухаметов и Петр Федоров, которые разыграли довольно ироничную сценку. Федоров растянулся на диване и в образе российского кинематографа стал изливать душу психоаналитику Мухаметову. Вот прошел Год российского кино, миллиардные сборы, а счастья нет. Как настоящий профессионал, Мухаметов проблемы выслушал и советов не дал. Спасать российское кино будут гости фестиваля — для их пожеланий на «Кинотавре» установили специальный ящик. 

Трагический разрыв между бизнесом и «настоящим искусством», страх перед конъюнктурой и политическим заказом, сосредоточение кино в двух столицах, уход молодых режиссеров на телевидение, постоянные битвы с отечественным зрителем, который больше верит в Деда Мороза, чем в российское кино, — проблем и впрямь достаточно. Однако нынешняя программа «Кинотавра» все же внушает немного оптимизма. Целый ряд фильмов создан без участия государства, расширилась география (картина «Мертвым повезло», к примеру, снята в Уфе), да и зритель, судя по сборам, начинает терять скепсис. Но до счастья все равно еще очень далеко. Главное, чтобы чайка Виталий не улетел. Вот если улетит, тогда точно все пропало.