«Три тысячи лет желаний»: восточная сказка от режиссера «Безумного Макса»
Новый фильм режиссера «Безумного Макса» Джорджа Миллера — «Три тысячи лет желаний» — выходит в России практически одновременно со всем миром. Главные роли — джинна и его хозяйки — достались Идрису Эльбе и Тильде Суинтон. Постоянный автор BURO. Катя Загвоздкина рассказывает, почему картину обязательно следует увидеть.
У профессора Бини (Тильда Суинтон) необычное имя, Алетейя, и необычная специализация — она занимается нарратологией, наукой о повествовании. Алетейя знает сюжеты всех сказок мира и может рассказать, зачем люди выдумывают богов и героев — для всего у нее есть рациональное объяснение. Но однажды на Гранд-базаре в Стамбуле Алетейя покупает затейливую бутылку. Когда она попытается отмыть ее при помощи электрической зубной щетки, пробка выскочит и на свободу вырвется джинн (Идрис Эльба). Он расскажет, что попал в заточение из-за несчастной любви, просидел в бутылке три тысячи лет и готов исполнить три желания новой хозяйки. Алетейя, помня, чем обычно заканчиваются такие истории, загадывать не спешит — вместо этого она просит джинна рассказать о своих прошлых хозяевах и их желаниях.
Австралиец Джордж Миллер (интервью с ним читайте тут) в одночасье стал одним из самых популярных современных режиссеров, после того как в 2015 году вышел его «Безумный Макс: Дорога ярости» — прокат этого адреналинового блокбастера оставил миллионы потрясенных зрителей. «Три тысячи лет желаний» — первая картина Миллера с тех пор и с постапокалиптической тетралогией про Макса Рокатански она никак не связана. И поклонники режиссера, которые снова рассчитывают увидеть огненные реки и погони в пустыне, вероятно, будут разочарованы. «Три тысячи лет желаний» совсем другая сказка.
Сказка, которая начинается на Гранд-базаре, разумеется, восточная — с султанами, гаремами, наложницами, лукумом и далее по списку. Сравнение с «1001 ночью» неизбежно, но Миллер переворачивает роли: Шахерезада, которая рассказывает истории своему властелину, — это, конечно, джинн. Собственно, «Три тысячи лет желаний» — это не одна история, а безумный микс из сказок, встроенных в рамочную конструкцию диалога джинна и его хозяйки. Такую структуру диктует и первоисточник — фильм снят по сборнику рассказов британской писательницы Антонии Байетт.
Джордж Миллер снял волшебную сказку, отнюдь не предназначенную исключительно для зрителей младшего школьного возраста. В ней есть и секс, и убийства, и интриги. «Три тысячи лет желаний» — драйвовое кино про волшебный Восток, своего рода компенсация для тех, кто был разочарован «Аладдином» Гая Ричи. Но откровенность фильма обоснована самой логикой сказки: чем интереснее материал, тем убедительнее будет мораль в конце — мол, посмотрите, как бывает, и так не делайте. Общее настроение у «Трех тысяч лет желаний» лирически-грустное — наверное, так и правда смотрел бы на людей бессмертный джинн, проживший с ними три тысячи лет.
Сложно представить более удачный подбор актеров. Но Тильду Суинтон в подобных ролях зритель уже видел (вероятно, она может сыграть эксцентричную профессоршу на автопилоте). А вот Идриса Эльбу, обнаженного по пояс и обросшего густой шерстью ниже, — еще нет. И от этого его образ джинна, пожалуй, становится только интереснее.
Сказочный сюжет дает Миллеру широчайшие возможности в плане визуального ряда, и он этими возможностями пользуется. «Три тысячи лет желаний» — аттракцион, кино яркое и, безусловно, зрелищное, которое лучше смотреть на большом экране. Образы из ленты еще надолго останутся в памяти. Например, гарем брата султана, предпочитающего наложниц в теле (одна из них по прозвищу Сладенькая сыграет не последнюю роль в истории джинна).
Миллер известен как создатель лихих экшенов, но в «Трех тысячах лет желаний» боевик соединяется с турецким сериалом. После путешествия в мир сказок он возвращает героев в реальность, история делает последний твист и вдруг выруливает к финалу, который понравится аудитории телеканала «Домашний». Но это вряд ли компромисс с художественной точки зрения — скорее жест доброй воли со стороны режиссера. Во время, когда хеппи-эндов (и вообще всего с приставкой «хеппи») так не хватает, такой финал — настоящее исполнение желаний.