Популярный французский артист рассказывает о своей новой роли в фильме «Иллюзия любви» с Марион Котийяр, склонности к депрессии и о том, как женщина-режиссер велела ему похудеть.

19 января в российский прокат выходит фильм «Иллюзия любви» — работа одной из самых уважаемых женщин-режиссеров Европы Николь Гарсия и хит прошлого Каннского кинофестиваля.

В основе сюжета — история любви, которая развивается между замужней и находящейся на грани нервного срыва Габриэль (Марион Котийяр) и раненого ветерана вьетнамской войны Андре (Луи Гаррель) в санатории на юге Франции. Режиссер и сценаристка Николь Гарсия исследует грань между безумием и страстью: «Меня больше всего интересуют люди — как мужчины, так и женщины, — которые находятся на краю пропасти, на границе между нормальным и ненормальным. Как канатоходцы. Я нахожу их поэтичными. Мы на них мы больше всего походим, но стараемся скрыть эту часть себя».

Накануне премьеры Buro 24/7 публикует интервью, в котором Луи Гаррель, наследник известной французской кинодинастии, популярный актер («Все песни только о любви», «Мечтатели») и режиссер полнометражного фильма «Друзья», рассказывает, как пытался понять непохожего на себя персонажа, почему он перестал улыбаться на камеру и каково это — играть с Марион Котийяр.

Вам было легко понять своего персонажа из фильма «Иллюзия любви»?

Я никогда в жизни не убивал людей, поэтому не сказал бы! (Смеется.) Я шучу, но действительно очень сложно понять персонажа, когда ты так далек от него. Он убивал и отдавал приказы убивать, поэтому он для меня — абсолютная загадка. Я задавался вопросом, смогу ли его сыграть, потому что даже не очень-то умею драться. Я вовсе не храбрец. Я пытался понять, через какую войну прошел сам. Это очень банально звучит, но актерам приходится искать эквивалент ощущений в собственном опыте. А Марион легко влилась в свою роль, так как она очень живая. Иногда бывают периоды, когда у нас нет ни желаний, ни амбиций, но ее героиня живет каждой секундой. Ей нужен кто-то, кто может ее наполнить. Ей нужна физическая жизнь.

А я совсем не похож на своего героя. Мне знакомо чувство депрессии, но мой герой переживает нечто другое. Из-за приема опиума он не страдает, а только лишь ощущает усталость. Четыре года назад меня мучила страшная зубная боль, и я принял столько кодеина, что вообще перестал чувствовать зуб, чем был очень доволен. Вот мне кажется, что иногда мой герой ощущает себя именно так.

Вам пришлось думать о том, как Габриэль видит вашего героя, когда вы вживались в роль?

Да, и поначалу в этом была сложность. Мы видим его с ее точки зрения, и в ее глазах он идеальный мужчина. Она его абсолютно боготворит, поэтому я старался играть Андре так нейтрально, как только мог. Он холст, на котором она рисует очень многое, поэтому нужно быть нейтральным, чтобы отражать ее проекцию.

Это похоже на описание профессии актера в принципе.

Именно так. Но знаете, на меня часто нападают, что я никогда не улыбаюсь на фотографиях, потому что я стараюсь быть отражением публики. В результате в Tumblr люди стали публиковать мемы с моей фотографией и подписью «Я очень счастлив!» — такие шутки. Один раз я был на фотосессии, и фотограф внезапно попросил: «Луи, улыбнись для меня!» Я улыбнулся, он сделал фото на полароид, посмотрел на него, а потом говорит: «Нет, знаешь, тебе лучше не улыбаться...» (Смеется.) Меня это немножко травмировало. Из-за того, что у меня длинный нос, мое лицо мне кажется кривоватым, когда я улыбаюсь, поэтому я стараюсь улыбаться посдержаннее. На красной дорожке стараюсь выжать маленькую улыбочку, хоть ее и почти не видно, а вот улыбки среднего размера среди моих фотографий не найти.

Расскажите о работе с режиссером Николь Гарсия. Вам пришлось худеть для роли?

У Николь очень жесткий характер. Она знает лучше всех остальных, чего она хочет. А иногда — не знает вовсе. Алекса она не так долго утверждала на роль, а мне пришлось по-настоящему непросто! Она сразу сказала: «Луи, ты слишком толстый!» (Смеется.)

Я сказал: «Ну, Николь, что есть, то есть». Но она продолжала кричать: «Толстый! Толстый! Толстый!» Я сказал: «Ну... Я могу поменяться...» Она сказала: «Ну иди и меняйся тогда!» Когда я вернулся две недели спустя, она сообщила мне, что я «все равно толстоват». В результате я потратил столько усилий, чтобы почти весь фильм провести, лежа в больничной постели. Но фильм получился очень красивый.

Какое настроение царило на съемочной площадке?

Такое хорошее, что я даже бросил курить, перешел на электронные сигареты и нашел замечательную жидкость для вейпа под названием «Лондонский джин». Чувствую себя теперь как королева Елизавета II. Я слышал, она любит выпить джина перед сном. (Смеется.)

Ваш персонаж в фильме переживает депрессию. Вы сталкивались с подобным состоянием?

Очень часто. Я постоянно на нервах, а когда нет — пребываю в депрессии. Жить во Франции сейчас непросто. То, что произошло в Париже в позапрошлом году, было шоком. Французам сейчас очень трудно продолжать улыбаться и жить, когда происходит такая ожесточенная борьба. От этого легко впасть в депрессию. Прошлый год был очень тяжелым.

После того как вы попробовали себя в роли режиссера, вам стало проще работать актером?

Теперь я стараюсь быть более дисциплинированным и не опаздывать. Так что режиссеру проще, но не мне. Режиссеру всегда проще работать с актером, который побывал на его месте.

Как вы вообще решили стать актером?

Бывало, что за ужином я начинал чувствовать ответственность за общую атмосферу вечера. Если людям вокруг меня было скучно, я испытывал чувство вины. Так что я всегда развлекал гостей или друзей за ужином. Это положило начало актерской профессии.

Что вы отметили в игре Марион Котийяр?

Ей все удавалось легко, потому что, как говорят во Франции, она умеет «рисовать маленьким карандашом». Ее игру такой красивой делают самые незаметные жесты. Николь Гарсия как раз очень заинтересована в простой актерской игре. Ей нужны мелкие жесты и неочевидные движения. Поначалу мне было трудно, потому что я постоянно жестикулирую. Она поправляла меня, говоря, что я обязан оставаться спокойным. И Марион была ко мне очень добра и вдохновляла меня.

Премьера фильма в Каннах пользовалась большим успехом. Как вам опыт красной ковровой дорожки?

Я не привык к такому ажиотажу. Обычно финальный результат мы смотрим в уединении в темном зале. Показ в Каннах — полная противоположность. Как будто ты смотришь на себя, смотрящего кино, и все аплодируют, прямо как в театре. Я думаю, нам нужен такой театральный опыт в жизни. Кинотеатр — это очень интимное переживание для каждого, даже если он идет смотреть кино с незнакомыми людьми. Когда актеров приглашают на премьеру и аплодируют после нее — это то, чего в кинотеатрах не хватает.