«Я сама скажу вам, кто я!» Как Памела Андерсон перепридумала себя — и вновь оказалась на коне

Красный купальник, фирменный блонд, сияющая улыбка и, конечно, самая известная грудь в Голливуде: чтобы описать Памелу Андерсон, много слов не нужно. Хватило бы, пожалуй, последней ремарки про грудь: задолго до того, как звание The Body of the Moment с гордостью приняла Ким Кардашьян, так величали именно Пэм. Или Пэмми, как ее до сих пор называют в прессе, хотя сегодня актрисе исполнилось 52 года — возраст достаточно солидный, чтобы уменьшительно-ласкательные версии сменились на полновесное Памела или мисс Андерсон.

С момента выхода первой серии «Спасателей Малибу» с ее участием прошло почти 30 лет. Точное количество обложек Playboy с собой в главной роли не может подсчитать даже она сама, но к статусу секс-иконы в ее послужном списке давно добавились и другие определения. Актриса, готовая сниматься в экспериментальных фильмах не самых раскрученных режиссеров. Активистка, которая использует свою славу, чтобы привлекать внимание ко всем волнующим ее вопросам, даже самым неудобным. Вопросов таких много: от защиты животных в долгоиграющем тандеме с PETA до спасения Джулиана Ассанжа в одиночной борьбе против всех — и американского правительства, и обвинений в насилии, выдвинутых против него сразу несколькими девушками. Создательница собственного благотворительного фонда Pamela Anderson Foundation. Блогер, публикующая на собственном сайте колонки с реакцией на любые события, происходящие в мире. Борец со стереотипами. Борец с политкорректностью.

И все же по-прежнему, о чем бы Андерсон ни говорила, заставить ее замолчать пытаются каждый раз напоминанием, с чего для нее все начиналось. Ее попрекают статусом секс-иконы, тела всея Голливуда — и тут вдруг выясняется, что даже в 2019 году, когда каждая женщина вроде бы может выглядеть так, как захочет, в сочетание красоты и ума верить готовы немногие. Дать красотке право на ум, право быть личностью — тоже. Можно разменять полувековой юбилей. Можно писать колонки и никогда не бояться выразить собственное мнение, даже не самое популярное. И все равно в комментариях к статьям о себе остаться «личной массажисткой простаты Ассанжа», «сиськами, которые зачем-то заговорили» и «стареющей секс-бомбой, готовой на все, чтобы о ней не забыли».

Активизм — это секси

Сексуальность, за которую Андерсон полюбили и которой по-прежнему ее попрекают, — важная часть образа, который Андерсон строит для себя и сама. Так было и в момент съемок «Спасателей Малибу»: Памела по просьбам съемочной команды не должна была, например, краситься, чтобы быть в кадре более естественной. Но все равно делала это, потому что так захотела. И, чтобы нанести макияж и наклеить накладные ресницы, приходила на площадку рано утром, еще до начала съемок. Так происходит и до сих пор: практически любой разговор на самые сложные темы актриса по-прежнему начинает со слова «секс». «Активизм — это секси». «Задумываясь о Джулиане, я спрашиваю себя: какие качества самые сексуальные в мужчине? Самые сексуальные качества — это решительность и смелость... Мужество, чтобы оставаться верным своим убеждениям», — говорила она. На встречи с Ассанжем она всегда приходит в нарядах, которые еще долго обсуждают в прессе — в цветочных платьях с декольте, в обтягивающих кофтах, через которые виднеются соски. Случайно ли это? Или, может быть, Памела просто любит откровенные наряды и не подумала, что кто-то может воспринять это неправильно? Говорят, что все не так просто: «Пэм притягивает внимание мужчин, наделенных властью, и привлекает прессу. Неслучайно она ходит в посольство во всех этих нарядах. Это все очень продуманно», — так, по словам Page Six, заявил им один из приближенных актрисы. И, хотя убеждение «секс продает» в 2019 году звучит несколько несовременно, Андерсон продолжает пользоваться этой формулой — в благих, согласно ее взглядам, целях.

«Я стараюсь не слушать, что обо мне говорят, — рассказывает сама Андерсон в интервью Vogue Czechoslovakia, на обложке которого впервые появилась этой весной. — Я понимаю, что у людей в головах есть определенный сложившийся образ меня. За годы я превратилась для них во что-то вроде мультяшного персонажа. Но не стоит думать, что это и есть я. Людям сложно это принять. Я постоянно будто в этой нелепой битве, в бесконечных попытках убедить окружающих, что мне есть что сказать. Даже близкие постоянно стараются меня защитить: „Не используй это фото, оно слишком сексуальное. Не делай того. Не делай этого“. Отстаньте! Дайте мне просто быть собой. Я сама скажу вам, кто я!»

Памела Андерсон — не первая и не единственная женщина, столкнувшаяся с известным сексистским стереотипом. Так устроена слава, если вы — красивая, молодая и сексуальная девушка. «Люди сами решили, кто я, создали у себя в головах свой образ меня и ведут себя так, словно настоящей меня внутри этого образа нет, — говорила когда-то, годами раньше, Линдси Лохан. — Так было и с Мэрилин». Говоря о Памеле Андерсон, сложно обойтись без упоминания этой поп-культурной иконы — еще одной «белокурой секс-бомбе», за чьим лицом и телом людям так же сложно увидеть настоящего человека. Сравнивал их даже Хью Хефнер, глава империи Playboy: Андерсон он называл «Мэрилин своего поколения».

Можно сказать, что Андерсон повезло куда больше: у нее есть интернет и собственная площадка для высказываний. Свобода показать себя такой, какой хочешь. Это Памела Андерсон и делает, и ее образ очень неодназначен. Она не просто тело, не просто секс-бомба. И даже не просто активистка, в которой сексуальность идет рука об руку с умом, а по-настоящему сложная героиня. Женщина, пережившая насилие еще в детстве. Женщина, иронизирующая по поводу движения #MeToo и уверенная в том, что к мужчинам сегодня относятся несправедливо, а «охота на ведьм» после истории с Харви Вайнштейном реальна. Одновременно феминистка и антифеминистка, — оба определения выдавала себе она сама в интервью разных лет, — считающая, что «феминизм третьей волны зашел слишком далеко». Героиня в чем-то современная, в чем-то придерживающаяся очень традиционных взглядов. И имеющая на это полное право, даже если ваши взгляды с ее взглядами расходятся.

В истории Андерсон хоть и много трагичных моментов — от насилия, пережитого в детстве, до насилия, пережитого в браках, — все равно нет трагизма. Она постоянно подчеркивает, что не считает себя жертвой ни в одной из произошедших с ней историй и что рада чувствовать, что власть над собственной жизнью сегодня в ее руках. Люди вольны видеть ее такой, как хотят: власти над ней у них нет тоже. Быть неправильно понятой, сражаться за право быть услышанной на протяжении всей жизни не то чтобы очень приятно, но это для Андерсон не становится драмой. Она никогда не бывает убийственно серьезной, говоря о себе, вечно шутит и улыбается. Можно считать это защитной реакцией, а можно принять желание Памелы быть наконец тем, кем она хочет, и не задавать вопросов.

Марк Куинн, автор множества скульптур со звездами в неожиданных образах, сделал когда-то и скульптуру Памелы Андерсон. Из бронзы он отлил сразу двух Памел — для выставки «Allanah, Buck, Catman, Chelsea, Michael, Pamela and Thomas», посвященной людям, которые меняют собственные тела. Пластическая хирургия, гормональная терапия, пирсинг, импланты, татуировки: зачем все это? Отдаляют ли нас от принятия себя телесные модификации? Можно ли, изменив тело, избавившись от «несовершенств», прийти к настоящему, внутреннему себе?

Памела Андерсон, одна из первых публичных персон, увеличившая грудь и никогда этого не скрывавшая, практически на этом и построила свою карьеру. Она кажется идеальной героиней для Куинна: скульптура, которую он сделал с нее, — отсылка к мифу о Дафне и Аполлоне. Нимфа Дафна, убегая от влюбленного в нее бога, превращается в лавровое дерево, чтобы Аполлон никогда не смог достать ее. Просит богов забрать у нее красоту, приносящую ей страдания. Куинна в этом случае привлекает тема не красоты, приносящей боль, а именно превращения — и Андерсон он, по своим собственным словам, запечатлел в момент трансформации: «Памела создает себя, а я запечатлел ее на пике этого экстатического самосоздания». «Она на подъеме, на высшей точке своего развития, — говорил он. — И сейчас намного лучше понимает, кто она, чем в свои же 25. Можно сказать, что Кейт Мосс создали мы. Но Памела создала себя сама: это точно».

«Я переписала свой сценарий, — говорила Андерсон в интервью Dazed. — Я сделала это. Я старалась вернуть себе власть, которую до какого-то момента держали надо мной события, произошедшие со мной в прошлом. Я чувствовала, что у меня нет контроля над собственной жизнью. Не то чтобы чувствовала себя жертвой... Мне просто казалось, что вещи вокруг происходят как будто бы не по моей воле, я никак не могу на них повлиять. Когда я начала сниматься для Playboy и осела в Лос-Анджелесе, я поняла, что наконец живу собственной жизнью. Что у меня снова есть власть над ней. Я была рада стать той девушкой, которой наконец стала. Я была до боли застенчива, и, когда мне удалось справиться с этим, я наконец почувствовала себя свободной. И никто не смог бы остановить меня, если бы я решила отправиться гулять по улицам голой!» И не сможет, думается, до сих пор.

Материал был впервые опубликован на BURO. 1 июля 2019 года.