Московский мультижанровый музыкант Тимофей Якимов, он же тима ищет свет, создает мрачную музыку с ноткой меланхолии о юности, любви и, конечно же, поиске света. В начале апреля Тима представил новую пластинку «зеркало», в которой рассказал истории людей, полных несовершенств, сомнений и противоречий — впрочем, как и все мы с вами. Специально для BURO. музыкант собрал плейлист, в котором рассказал о том, как найти путь к свету и полюбить жизнь так, будто она старый друг, вернувшийся из долгого путешествия.
Забрезжило раннее утро. Воздух пропитался юностью и бурным весельем. Грязный город задышал.
Крохотный мальчик тащит за собой гигантский рюкзак. Он торопится, и без того затянутые матерью штаны спадают. Вокруг шелестят деревья.
Она впивается в мою руку своей жизнью. В ее жилах — жизнь. В моих жилах кипит кровь.
Мать протягивает мне свою сухую и теплую руку. Я тону в вязком ужасе, хотя солнце и заливает мое молодое лицо. Мать говорит: «Спокойствие дается дуракам». Потом мы молчим. Она улыбается.
Такси несется по Москве, залитой теплым дождем. Уже почти 5 утра, солнце тонет во сне, в глубине неба. Я выхожу из машины и подставляю изувеченную улыбку воде. Мы с небом понимаем друг друга.
Я смотрю ей вслед. Закат разрубает нас на две равные части. Я прощаюсь с её голосом. Солнце хлещет мне по лицу, оставляя веснушки шрамов. Я принимаю их любыми.
Ночь пугается меня, но я крадусь тихо, стараясь не будить. Внутри клокочет вечер, но сейчас уже правит ночь. Я сливаюсь со стеной и замираю. Моя любовь к ночи безгранична.
Этот день ничем не отличается от всех других. Он греет, он обволакивает спокойствием солнца.
На меня валятся дома, машины, люди в окнах, бабушки на скамейках в весеннем парке, проблемы их сыновей. Я жму зубы друг к другу. Взгляд обостряется.
6 утра. Я один на улицах. Они меня недолюбливают, но все равно принимают. Проснулись машины рабочих. Я бессловесно провожаю их в путь.
Море крадется по моим ногам. Молчаливо провожаю домой ветер. Вокруг резвятся чужие жены и дети. После слез воды остается след длиной в улыбку.
Я разрезаю взглядом землю из иллюминатора самолета. Тишина сдавливает мне слух. Морщусь. Абсолютно всех ждет катастрофа. Успокаиваюсь. Позволяю времени взять свое.
По вечерней тоске проходят недели и дни. Лошадочка всё ближе к покою в землице. Ей осталось лишь подышать воздухом юной Москвы. Всем нам быть лошадьми, скачущими по ночной Москве.
Выбор редактора
Подборка Buro 24/7