Для меня это очень сложный вопрос. И, честно говоря, меня пугают авторы, для которых сформулировать «о чем альбом» легко. Смысл очень хрупок, и любым объяснением его можно опошлить или обезличить: мне не хочется так с ним поступать.
Мне бы хотелось, чтобы каждый увидел в нашей работе что-то личное. Я же сохраню свое ощущение музыки, не огрубляя его словами. Текст первичен, но когда он — часть моих песен. Поэтому, наверно, и не хочу подбирать дополнительные слова к тому, что уже имеет эту форму.
Если мыслить от альбома к альбому, то в них, конечно, фиксируется определенная веха. Но сам процесс идет от обратного: скорее альбом — результат этого этапа. Песни особо не спрашивают, когда им писаться, и не ждут твоего разрешения.
Как правило, если нет внутренних серьезных процессов, то и песен тоже нет. «Циников» можно естественным образом привязать ко всему контексту, который происходит в последние полтора-два года. Много событий. У всех много событий, и большое количество авторов это сподвигло написать что-то новое, отличное от предыдущего.
Безусловно, это личный способ терапии. Надеюсь, не только мой, но и аудитории, которой наше творчество поможет что-либо прожить или объяснить самому себе природу некоторых вещей. Да, в какой-то степени песни помогают, но дальнейшие действия предпринимать необходимо.
Написание музыки — неконтролируемый и хаотичный процесс. Песни пишутся не в конкретной папке или тетрадке, а в том, что попалось под руку. Потом так же хаотично собираются в архив, а из него появляются на свет.
Скажу, что хоть как-то могу облечь в читабельные слова. Песня, с которой все началось, — «Фантазии». Это была наша первая съемная квартира в Анталии. Тогда впервые за полтора года я начала писать и думала: «Боже мой, от страха я пишу максимально легкомысленную песню». Представь: мы в панике бегаем по банкоматам, всюду истерика, а в это время у меня пишется что-то совершенно игривое. Тогда я заметила эту взаимосвязь: так срабатывала психика, некий инстинкт самосохранения.
Хотелось наряжаться, ходить на свидания, ведь ощущение, что завтра может глобально все закончиться, не покидало. Первичные желания — про праздник и радость прямо сейчас, про честную эмоцию, про настоящие чувства. От этого и начала писаться музыка. Такой она («Фантазии») и осталась — игривой и легкомысленной. Пожалуй, единственной подобной песней в альбоме. Но все равно в ней есть след чего-то ужасного.
В тот момент у нас уже были забукированы концерты, билеты хорошо продавались. Когда дошло дело до репетиций, я поняла, что назначать их попросту не с кем. Нет ни первого, ни второго, ни третьего состава — а что же мы будем делать? Наши мальчики закончились. Тогда я решила собрать состав девочек, нашла гитаристку и барабанщицу. Зимой мы сыграли три концерта с ними: с Дашей Дерюгиной из группы «Комсомольск» и Светой Никулиной, которые позже объединились и создали совместный проект «Несладко».
Думаю, песня «Мальчики закончились» идеально погружает в историю альбома. Не все песни такие, отнюдь. Но эта — дает нужный контекст, в котором другие будут подсвечиваться, как бы нам того хотелось.
Термин «мрачный литературный поп» появился еще в прошлом альбоме «Мне это не подходит». Он родился из противоречия, когда для пресс-релиза надо было в очередной раз назвать конкретный жанр. Для пишущего артиста вопрос «В каком жанре вы исполняете музыку?» очень болезненный. В наше время все гибридное, а мы же, в свою очередь, такие сложные, многослойные, многогранные — ну как нас можно назвать одним словом?
Не скажу, что я целенаправленно выдумывала этот термин. В какой-то момент я просто произнесла слова: «То, что я пишу, — это мрачный литературный поп!» Но с «Циниками» мы начали шутить, что это уже мрачный литературный панк.
Сейчас мне страшно неловко за эту высокопарную формулировку. Очень надеюсь, что контекст или хотя бы мой возраст тогда нивелировали все «божественное». Я очень чувствительный и довольно «бескожный» человек, для которого ввести себя в любое состояние не составляет труда. Труд — вывести себя из него. Мои романтические убеждения 10-летней давности в том, что нет никакой сложности в совмещении творческого начала («хочу», «несет», «пишу») с бытовыми обязательствами и семейной ответственностью, оказались ошибочными. Этот тумблер необходимо своевременно переключать.
Нет ничего проще, чем пойти в любой вид саморазрушения — вот и легкий доступ к песне. Сейчас и этого не нужно: жизнь довольно щедро подкидывает нам причины испытывать грандиозные рефлексии, изменения и рост души.
«Циники» — роман о любви во время чумы, который читался и перечитывался мной не один раз. Включила его импульсивно (читать времени нет с тех пор, как в моей жизни появилась одна маленькая девочка), и это было резко. Я просто поняла: надо переслушать «Циников».
Произведение для меня стало про подключение и сочувствие. Я подключалась ко всем персонажам, и, какие бы ужасные вещи они ни творили, испытывала сочувствие, как «я такое же», «теперь я понимаю почему». Вообще, когда ты живешь в комфортных, предсказуемых условиях, очень легко заниматься морализаторством. Когда же все оказываются в ужасе, очень меняются приоритеты, а вместе с ними и сам человек. Ты начинаешь сочувствовать тому, кого прежде мог осуждать, постепенно в нем находишь и себя. Главное — признаться себе в том, что ты тоже не «беленький».
Не могу пока сказать, что будет, и не потому, что это секрет. Я хочу совершить все в логичной последовательности: завершить историю «Обе Две», а после этого выдохнуть, помедитировать и переключиться на что-то новое — потом придет и название, и форма.
Я не объявляю, что это последние концерты «Обе Две» — речь идет лишь об альбоме. Я уже не могу стоять под этими прекрасными, ироничными и детскими буквами. Тогда название было потрясающим: 2000-е, пикники, фестивали — все друг другу идеально соответствовало. Теперь для меня это смешно и миленько (я люблю, когда моя дочь смешная и миленькая, а сейчас я такой быть не хочу). Переходим к чему-то новому.
Мысль о смене названия со мной уже не первый год: я сомневалась, и меня все отговаривали, пока не был написан пост, где я заявила, что точно буду его менять. Конечно, в этом решении важную роль сыграл новый альбом. Слушаю «Циников» и понимаю, что они точно пойдут со мной дальше, но не в рамках концепции «Обе Две».
Да, как и все мои альбомы. Они — результат нового этапа исследования, в котором главную роль играет не цель, а сам процесс. Хлебом не корми — дай позаниматься душевным селфхармом! Для меня нет высшего наслаждения и муки, чем написание песен. Хотелось бы, чтобы этот процесс никогда не кончался. Понимаю, что могу заниматься им сколько угодно, и делала бы это вечно, если бы у меня не было семьи и обязательств перед ней — настолько затягивает. В творческой части конечных целей нет. Они начинаются, когда песни обретают форму, становятся альбомом и мы приступаем к его оформлению и продвижению.
Почему-то сейчас хочется сказать, что я планирую дожить до 120 лет потому, что у меня много дел! А все мои дела — это исследование и процесс, процесс и исследование…
Знаешь, у меня ощущение, что все только началось!
Выбор редактора
Подборка Buro 24/7