В 2001 году именитый фотограф Анни Лейбовиц приехала в Париж с заданием от американского Vogue. Ей нужно было сделать портрет культового модельера Мартина Маржелы. Сотрудники его дома, все до одного в белоснежных лабораторных халатах, радушно ее встретили. Провели по старинному особняку. Вкратце рассказали о том, что они сейчас готовят, над чем работают. Завели в святая святых — мастерские, где необычные идеи дизайнера воплощались в жизнь. Показали кабинет месье Маржелы и его ассистентов.

Пришло время начинать фотосессию. Но месье нигде не было. На вопрос, где же он, сотрудники только стеснительно пожали плечами и предложили провести фотосессию. в саду. Проворно вынесли туда полсотни стульев, быстро расселись. Места в центре заняли Дженни Мейренс, деловой партнер Маржелы, и Патрик Скаллон, глава пиар-отдела. Все наконец было готово к съемке. Но стул Маржелы остался пустым. «Таково пожелание нашего шефа и дома», — объяснили Лейбовиц. Желание культового модельера — закон. Делать нечего. Анни сфокусировала камеру и нажала на спуск. Это был самый необычный «портрет» в ее долгой фотографической карьере.

Самый концептуальный среди бельгийцев — Маржела. С первой коллекции и вплоть до своего ухода из моды в 2009 году, он создавал настоящие произведения искусства, уверенный в том, что мода не должна идти на поводу у рекламщиков, байеров и покупателей. Мода — это не бизнес, а прежде всего авторское высказывание, концепция, которую, однако, можно превратить в коммерчески успешный проект. Модельер — не поп-икона. Он — творец, демиург, и потому должен оставаться в тени — пусть за него говорят его произведения. Модели — не звезды. Они просто носят вещи во время показов, сообщая им необходимый объем и форму. И значит, главное — сами вещи, а не манекенщицы. И значит, последних можно обезличить — или вовсе от них отказаться, так как концептуальные вещи хороши сами по себе.

Маржела начал с простого и видимого — с материалов. В 1988-м, когда он только основал свой дом и готовил первую коллекцию, на подиумах царили золото, металлик, восточная парча, дорогие итальянские шелка, бархат с затейливой ручной вышивкой, экзотическая кожа, драгоценные меха. Правили бал гламур и бесстыжая роскошь. В пику этому Маржела создал первую коллекцию буквально из мусора. Вместе с ассистентами он собрал осколки фаянсовых тарелок и превратил их в топы и жилеты. Каждая вещь была уникальной. Прежде чем ее создать, команда Маржелы выбирала из груды битой посуды самые подходящие черепки, аккуратно их соединяла стальной проволокой. Получались совершенно необычные, эффектные и, что особенно ценно, неповторимые вещи, которые с легкостью можно было принять за арт-объекты. В той же дебютной коллекции Маржела представил футболки, сделанные из кусков полиэтиленовых магазинных пакетов, соединенных коричневым скотчем. Получилось ярко, остроумно, грубо, то есть абсолютно в пику гламурной люксовой моде.

Дизайнер оказался последовательным во всех своих действиях. Отменяя культ супермоделей, он одновременно боролся с культом супермодельеров. Этот феномен тоже возник в 1980-х годах, а в 1990-х стал правилом поведения многих кутюрье. Джанни Версаче, Джорджо Армани, Карл Лагерфельд, Жан-Поль Готье, Джон Гальяно были настоящими поп-звездами. За их личной жизнью следили даже пристальнее, чем за творчеством. Многим это нравилось — в конце концов, культовый статус творца повышает продажи его коллекций. Но Маржела не желал становиться поп-звездой. «Интересуйтесь тем, что я делаю, а не тем, что я есть», — как бы говорил он зрителям, ожидавшим его появления в конце показа. Маржела никогда не выходил на поклон.

Он не посещал светских вечеринок. Не позировал фотокорреспондентам. Почти не давал интервью — делал исключение для избранных дружественных журналистов, но отвечал на вопросы лишь по факсу. Его никто нигде не видел. Появился даже слух, что Мартина Маржелы не существует, что это фикция, придуманный персонаж и что на самом деле за него работает целая группа сотрудников, а концептуальные авангардные вещи — плод коллективного труда. И даже этот нелепый слух дизайнер не спешил развеивать. В итоге, борясь с культом супермодельеров, Маржела сам превратился в мегакульт. Его анонимность многих подкупала, она провоцировала острый интерес и к нему, и к тому, что он делает. Многие искали в сложных и загадочных коллекциях ключи к разгадке личной тайны Маржелы. Вплоть до конца 2000-х годов практически никто даже не знал, как он выглядит. И лишь недавно в прессе и документальных фильмах стали появляться его портреты. Мартин Маржела оказался реальным человеком, вполне симпатичным.

В своих экспериментах, как мы помним, дизайнер часто отталкивался от противного, придумывая коллекции в пику тому, что считалось модным в 1980-1990-х годах. Тогда, помимо культа супермоделей и супермодельеров, существовал еще и культ супермарок. Процветала логомания. По ярким, видным логотипам престижных домов моды узнавали о финансовом статусе их носителя. В эпоху яппи, дерзких молодых деловых людей, в эпоху быстро развивающихся и растущих международных компаний правильный и дорогой внешний вид стал залогом успеха в карьере. Бизнесмены общались логотипами. Модельеры, понимая это, придумывали эффектные лейблы и размещали их на самых заметных местах одежды, обуви и аксессуаров. Так возник тренд, именуемый лого- или брендоманией. Маржела был против. Вещи должны говорить сами за себя. Важно не то, кто их сделал, а какую идею несет сам предмет гардероба. Важна не его цена, а ценность, не внешний эффект, а концепция. И дизайнер сделал антигрифы. Вначале это были обыкновенные отрезы белой ткани, пришитые к одежде четырьмя грубыми белыми стежками. В 1997 году их сменили белые грифы с напринтованными на них цифрами - от 0 до 23. Одна из цифр была обведена черным кружком — в соответствии с тем, к какой линии относилась вещь. Так, обведенная цифра «1» означала женскую коллекцию, «6» - диффузную линию одежды по демократичным ценам, «10» — мужскую коллекцию. в 1988 году, выбирая цвет для своего антигрифа, Маржела остановился на белом. Последний символизировал отказ от авторства и уход в анонимность, тотальную свободу самовыражения, приверженность концептуализму и желание идти против китчевой, яркой, попсовой моды 1980-х. Со временем белый превратился в символ марки Маржелы, в философию его творчества и прекрасно узнаваемый бренд. Все сотрудники его дома моды до сих пор ходят в белых халатах. Интерьеры выдержаны в этом цвете. И в этом же цвете решены бутики Maison Margiela. Белый присутствует во всех коллекциях Маржелы и сейчас доминирует на выставках, посвященных творчеству мастера.