Гламур умер, спорт всех победил, концептуальная мода почти исчезла, прямолинейность и предсказуемость царят, — считает Елена Стафьева, подводя модные итоги этого года
В 2014 году уже все поняли, что гламур умер: об этом говорят не первый год, но сейчас-то уж точно и безоговорочно. Ничего похожего на Dior времен Джона Гальяно можно в ближайшее время даже не ждать. Кроссовки, свитшоты, маленькие девичьи платьица, кроп-топы, спортбра, шорты и опять кроссовки — вот что нас ждет в ближайшем будущем. Уже набивший оскомину "нормкор" стал главным модным словом года, и его выучили даже политжурналисты. Все, что связано с функциональностью в любом виде: спецодежда, хай-тек-материалы, супертехнологии и особенно спорт — оказалось тотальным. Именно к этому выводу нас подводят все главные fashion-события почти закончившегося года.
Кроссовки на кутюрных показах Dior и Chanel
Это произошло в самом начале года и тогда не казалось чем-то выдающимся. Потому что кроссовки уже лет пять как перестали быть только спортивной и городской обувью и стали модными: каждая девочка с Instagram повесила сотню своих фоточек в кроссовках, сочетая их со всем на свете — от платья до делового костюма. Но весной диоровские кроссовки стали настоящим хитом, в них появились просто все модные девушки мира, а сейчас, по прошествии года, это событие приобрело вполне внятный символический смысл. Спорт победил все и всех и стал самым главным трендом современной моды. Причем не sport chic, гламурная его версия, со всеми этими пуховиками Moncler, а то, что называется active wear, и его самое свежее течение — après sport. Это когда вы одеты так, будто только что вышли из фитнес-клуба: спортивное бра, велошорты, тренировочные лосины, ветровка. И, конечно, кроссовки.
Николя Гескьер в Louis Vuitton
Безусловно, Николя, сменивший Марка Джейкобса в LV, — это главное назначение года. Его первая коллекция, показанная в марте, — главное ожидание года. Маленькие платья на молнии, кожаные юбки-трапеции, лыжные свитера и короткие пальтишки — все красноречиво свидетельствовало, что соперничество месье Арно и месье Пино по-прежнему остается главным сюжетом мира моды. А новый его извод будет называться "Николя против Эди" — отличие только в том, что это была артистическая работа фэшн-дизайнера, а не просто стилиста, пусть и талантливого. Вторая уже оказалась более концептуальной и комбинациями разноцветных полосок, плюшевыми брюками клеш и короткими викторианскими платьями напомнила нам того самого Николя, которого мы давно знаем и любим. И тут можно только порадоваться, что концептуальная мода, которая и прославила в свое время Гескьера, не исчезла окончательно, как нам уже показалось.
Ким Кардашьян на обложке Vogue US
Появление всемирного символа вульгарности и дурного вкуса на обложке апрельского Vogue стало, конечно, символичным. Известный голливудский режиссер, сценарист и продюсер Джоэл Шумахер говорил о Диане Вриланд: "Она понимала гениальность вульгарного". Именно это, power of vulgarity, отлично понимает и другой легендарный редактор Vogue — Анна Винтур. И именно эту силу она мастерски использовала как маркетинговый инструмент (а именно им и является прежде всего любая обложка Vogue), чтобы слегка подразнить и развлечь читателей. Современная мода скучна, и иконы вульгарности (Ким Кардашьян, конечно, самая-самая, но есть еще, например, Майли Сайрус или Ники Минаж) стали главными героинями глянца, рассчитанного на вполне образованную и даже интеллектуальную публику. Они — это вполне безобидная иллюзия скандальности, радикальности, пощечины общественному вкусу — иллюзия всего того, что когда-то существовало в моде и чего в ней давно уже нет. А на самом деле они — не более чем безобидный механизм шоу-бизнеса и маркетинга.
Закрытие Gianfranco Ferré в год 70-летия Джанфранко Ферре
Эта печальная история оказалась еще и очень показательной в контексте общего кризиса итальянской моды, о котором после последних миланских показов заговорили уже в полный голос. Новую итальянскую моду создали буквально три человека: Ферре, Армани и Версаче, — начавшие активно работать в 70-е, "выстрелившие" в 80-е, а к началу 90-х ставшие культовыми дизайнерами во всем мире. И если Армани был богом работающих девушек, Версаче — королем bling-bling, то Ферре — настоящим гением гламура в его лучшем, классическом смысле — роскошь, блеск и бескомпромиссная женственность. С тех пор итальянская мода так и не нашла новую идентичность в мире без гламура, и нынешнее поколение итальянских дизайнеров даже не приблизилось к славе той легендарной эпохи.
Великое примирение LVMH и Hermès
А точнее: в конце лета произошло примирение Бернара Арно и семей Дюма, Пюэш и Герран — по фамилиям мужей трех дочерей Эмиль-Мориса Эрмеса (фамилии Эрмес как таковой не существует ровно с тех пор, как Ивонн, Жаклин и Алин вышли замуж). Несколько лет длилась эта эпическая осада, с тех пор как Арно в 2010 объявил, что владеет 17-процентным пакетом акций Hermès, который потом довел до 23,2%. Но тут наследники Эмиль-Мориса Эрмеса сплотились и показали класс: был образован трастовый фонд, куда все передали свои акции (а это больше половины всех акций вообще) без права продажи на сторону в течение 20 лет. Это была не только деловая, но и моральная победа: тогдашний CEO Hermès Патрик Тома сказал, что для промышленников, как они, важно растить компанию и передать ее наследникам, а для финансистов — заработать денег к ближайшему Рождеству. И вот Арно, лишенный пространства для маневра, поступил стратегически и подписал мирное соглашение с нынешним CEO Акселем Дюма, оставив в Hermès свои акции и в целом заработав на этой истории примерно 3 млрд евро. В результате сохранились не только великая семейная компания и вообще многообразие бизнес-укладов — сохранилась сама возможность более сложных и разнообразных подходов к люксовым вещам.
Уход Жан-Поля Готье из prêt-à-porter
К началу осени Жан-Поль Готье объявил, что больше не собирается участвовать в сезонных показах prêt-à-porter и вообще выпускать эту линию, а хочет сосредоточиться на haute couture и почему-то — парфюмерии. Что в переводе на обычный человеческий язык значит: "Я устал — я ухожу". Готье был ключевой фигурой рубежа веков. Он был одним из первых, кто эстетизировал трэш и угар, кто начал бесстрашно соединять несоединимое: высокое и низкое, красивое и безобразное. Именно это и стало главным приемом моды новейшего времени. И сегодняшние голые животы, обрезанные топы, прозрачные платья, повсеместное нижнее белье и тельняшки — это во многом непосредственная заслуга Готье, каким бы анахронизмом ни смотрелись его последние коллекции. Именно на его благотворительном показе для amfAR в 1992 году Мадонна появилась в высоких черных брюках на подтяжках и с голой грудью, и помимо иронии и фирменной провокации это, безусловно, было феминистским заявлением — за 22 года до хита 2014, "голого" платья Рианны.
Назначение Джона Гальяно креативным директором Maison Martin Margiela
В октябре стало известно, что после громкого скандала и долгого затворничества Гальяно возвращается, причем самым неожиданным образом, потому что Гальяно и Маржела — это то самое "стихи и проза, лед и пламень". Радикальный невидимка-деконструктивист и рафинированный гламурный декадент. Это может дать любопытную реакцию, но может и оказаться разрушительным и для Гальяно, и для Margiela. Мнения по поводу будущего Джона Гальяно в Maison Martin Margiela разделились, но его шансы на успех в любом случае не кажутся несомненными. Хотя бы потому, что фэшн-мир знает очень немного триумфальных возвращений. Как бы то ни было, первое, кутюрное, шоу Гальяно в январе в Лондоне — самое ожидаемое событие нового fashion-сезона. В любом случае Гальяно — фигура, равновеликая Маржеле, и, безусловно, он заслуживает еще одного шанса.
Смерть Оскара де ла Ренты
Феномен Оскара де ла Ренты был вовсе не в невероятном дизайнерском таланте (которого, по большому счету, у него и не было), а в очень удачном сочетании двух важных качеств — светского обаяния и практической хватки. Это привело его в Америку, где он оказался в центре всей светской жизни четырех декад и стал звездой Upper East Side. У него одевались старые нью-йоркские деньги — и к нему стремились новые голливудские. Он стал любимым модельером всех жен всех миллионеров и миллиардеров. В таких случаях говорят "ушла целая эпоха", но тут этот штамп — чистая правда. Таких, как он, больше почти не осталось — разве что жив его конкурент в борьбе за сердца и кошельки первых леди 90-летний Джеймс Галанос. Эпоха была прекрасная — и она действительно закончилась.
Отставка Марко Дзанини в Schiaparelli
Эта история напомнила нам сразу о двух важных моментах. Во-первых, волна возрождений исторических марок, поднявшаяся примерно 10 лет назад, когда стал очевиден взлет Balenciaga, мало кого вынесла к успеху. Все бросились этим заниматься — и практически никто в этом не преуспел, потому что это дорогое, долгое и плохо предсказуемое занятие. Во-вторых, история с Дзанини обнажила смысл современной моды. Он сделал две очень интересные коллекции: с аллюзиями из 40-х, с белками на платьях (словно бы кисти друга Диора, художника Кристиана Берара, работавшего с Шанель, Скиапарелли и Ниной Риччи), с экстравагантными смокингами, с вызывающими цветами и не самыми ординарными формами — то есть пытался создать такой upgrade-вариант знаменитого сюрреализма Скиапарелли. Который оказался не к месту в современной моде. Никаких архивных экзерсисов, сложноустроенного историзма — только прагматизм, демократизм и понятный максимально широкой публике месседж. Ничего элитарного.
Триумф моделей из знаменитых семей
Если Ким Кардашьян появляется на обложке Vogue, то ее младшая сестра Кендалл Дженнер ходит у Chanel и получает контракт с Estée Lauder — а это если не модельный "Оскар", то настоящий "Золотой глобус". Тем временем Эди Слиман для новой рекламной кампании снимает Дилана Броснана, сына Пирса Броснана. И уже снял Джека Килмера, сына Вэла Килмера. И если оба парня безусловно хороши, то Кендалл лишена всяких изысков и заставляет с нежностью вспоминать о Каре и ее бровях. Можно предсказать, что скоро мы увидим Кайю Гербер, дочь Синди Кроуфорд, а также, возможно, ее сына Пресли — оба очень симпатичные подростки. Понятный маркетинговый инструмент — дети и прочие родственники знаменитостей — становится суперпопулярным.
Уход Фриды Джаннини и Патрицио ди Марко из Gucci
Это произошло совсем под занавес года, в декабре. И, в сущности, это тоже конец эпохи. Фрида провела в Gucci почти десятилетие, именно она стала одним из главных создателей очень утилитарного и прямолинейного стиля Gucci — и во многом задала тенденцию современного практицизма, когда главное, чтобы вещи можно было носить не задумываясь, легко сочетать друг с другом, не забивая особенно голову дизайнерскими идеями и концепциями. Этот тренд назвали "гардеробным". И вот пришли люди, которые смогли реализовать его куда ярче и интересней — Эди Слиман, Николя Гескьер и даже Джонатан Андерсон — и которые просто обладают куда большим талантом, чем Фрида. И совершенно ее затмили, вытеснив за рамки актуальности и вообще моды. Посмотрим, надолго ли.