Мария Jahnkoy Казакова: «В детстве казалось, что деревня — это не круто»

Бэкстейдж перформанса в Москве и интервью с художницей

На показе Jahnkoy, который прошел во дворе Всероссийского музея декоративного искусства, чувствовалась абсолютная радость от происходящего. За то, что русскую культуру наконец процитировали так тонко и искренне, — это раз. И два — что о моде в этом параде пионеров, солдат, барби, чирлидерш, зверей, танцоров и народных музыкантов тоже не забыли: десятки комплектов с традиционными русскими орнаментами, спортивные костюмы с вышивкой из бисера и расшитые стразами Swarovski павлопосадские платки — все это, и даже кокошники, смотрелось необыкновенно актуально в 2018 году. После показа мы встретились с основательницей марки Jahnkoy Машей Казаковой и поговорили о коллекции.

Мария Казакова — финалистка конкурса молодых дизайнеров LVMH Prize 2017.

Продюсировала показ Jahnkoy Мария Синицына, которая когда-то в рамках недели моды Cycles & Seasons поддерживала показы Nina Donis и Vika Gazinskaya.

Танцевальная часть, придуманная хореографом Ириной Галушкиной, была такой же культурной перетасовкой, как и сама коллекция: участники шоу исполняли русские народные танцы, например, под «Hey, Micky!» или Джастина Тимберлейка.

Шоу проходило в Музее декоративно-прикладного и народного искусства, что очень коррелирует с концепцией парада культур. До 27 июля в музее работает выставка Jahnkoy, посвященная теме культуры в контексте моды: на экспозиции можно рассмотреть предыдущую коллекцию Марии, а также ее скетчбуки и рабочие тетради.

Коллекция началась с разработки футбольной формы «За Мир», в рамках программы Buro Fashion Forward Initiative (BFFI) от Buro 24/7 и Farfetch. Проект поддержал Puma, а кристаллы, из которых собраны узоры на комплектах и павлопосадских платках, представлены Swarovski. Эти бренды поддерживают уже вторую коллекцию Маши.

— При подготовке коллекции ты работала с открытыми источниками или путешествовала, чтобы ознакомиться с ремесленными техниками?

— Коллекция получилась скорее благодаря внутренней рефлексии плюс книгам. Путешествовать необязательно, когда все образы хранятся у тебя внутри, хотя проехаться по России было бы здорово.

— Но откуда внутри ностальгия по советскому прошлому с пионерами и Красной армией, когда мы жили в постсоветское время?

— Мы всего этого не застали, но застали наши мамы и бабушки, и это все отпечаталось у нас где-то внутри. Финальную часть коллекции я даже назвала группой «потерянной культурки»: там были костюмы, которые мы ассоциируем с бабушками и деревней. Считаю, что это последний элемент русской культуры, который был показан нашему поколению, хотя в детстве казалось, что деревня — это не круто. Проект получился раскруткой, таким анализом на тему того, кто я и откуда вышла.

— А из чего ты вышла, что тебя окружало?

— Академгородок. Дача. Много природы. MTV. Кружевные салфетки на даче, которые прабабушка вязала крючком. Вокруг всегда было много рукоделия и творчества. Папа резал маски из дерева. Дедушка рисовал. Все были геологами, но в то же время художниками. Я всегда тянулась к древним культурам, а лет с шестнадцати мне стала близка регги-культура.

— Ты, должно быть, трудоголик, если сложила десятки образов в перформанс и представила два проекта в разных точках земли, а ведь еще есть выставка.

— «Трудоголик» — страшное для меня слово, как и слово «работа». Для описания своей деятельности я бы использовала слово «изучение», которое происходит нон-стоп. Если посмотреть мои скетчбуки десятилетней давности, то с тех пор ничего не изменилось: только тогда я не понимала, что я делаю, но непрерывно собирала картинки и образы.

— Находится ли время думать о коммерческом успехе и о том, будет ли продаваться коллекция?

— А почему она не будет продаваться? Есть коллекция мне нравится, значит, она понравится кому-то еще.

— Чем отличался московский перформанс от нью-йоркского?

— Концепция парада культур не менялась, просто здесь она была воспринята хореографом Ириной Галушкиной. Также в Москве мы имели возможность сотрудничать с Гнесинкой, что было особенно радостно для меня. Когда я прошлый раз была в Москве, я была на выпускном Гнесинки, где познакомилась с художественным руководителем отдела народного пения Юрием Колесником: он мне рассказал о своих выпускниках, ансамбле «Комонь» — это их вы слышали во время перформанса.

— Какие ручные техники использовались в коллекции?

— Принты разрабатывались вручную с помощью скотча: мы делали коллажи, сами сканировали, печатали, клеили. Также на вещах много бисероплетения и простого ручного шва.

— Что из русской культуры тебя интересует больше всего в данный момент?

— Мне интересен орнамент и его значение. Роль всех слоев в одежде женщины, роль головных уборов. Еще хотелось бы изучить техники плетения и сделать пояса. Проект стал началом изучения русской культуры, это то, что я планирую дальше познавать. Но в данный момент для меня все культуры как различны, так и схожи между собой — все они прекрасны, интересны и должны быть восстановлены.

— Символично, что по дороге на показ я рассматривала мозаичные панно на «Белорусской», где были орнаменты почти точь-в-точь как в твоей коллекции.

— Знаешь, я тоже обратила на них внимание в свой прошлый приезд: смотрела на советские панно, а потом опускала глаза и изучала то, что носят люди сейчас. Мы даже не замечаем, что мы теряем.