"Это грустно, но у нас, кажется, больше нет миланской недели моды"

Внимательно просмотрев главные коллекции миланской недели моды, Елена Стафьева пришла к выводу, что былое величие Милана угасает и налицо кризис итальянской фэшн-индустрии

Для человека, уже написавшего пару-тройку текстов о кризисе современной моды, важно не впасть в дурную бесконечность и не повторять: "Ах, как все плохо — какой ужас!" Именно этого я бы хотела избежать. Что же тогда заставило меня писать еще один текст о кризисе? Непосредственно миланская неделя моды, которая была не то что слабой — такая она уже давно, — но просто удручающей. И прежде всего потому, что просто непонятно, что же в этой ситуации делать с итальянской модой.

У итальянской моды бывали великие времена — и мы о них недавно писали в связи с 70-летием Джанфранко Ферре. В 80-е, когда усилиями того же Ферре, Джанни Версаче, Джорджо Армани и Валентино (который, впрочем, стал международной звездой заметно раньше) она из регионального превратилась в интернациональный феномен. Итальянская мода не была лабораторией передовых дизайнерских идей, в ней не было радикальных художественных жестов. Она была основана на фантастическом ремесленном мастерстве всех этих крошечных сарторий и разнообразных мануфактур и ремесленных мастерских — кожевенных, трикотажных, ювелирных и пр. — и на удивительном чувстве цвета, которого больше нет ни у кого. Итальянская красота — это красота, понятная всем, с классическими формами, традиционно расставленными акцентами, с историческим бэкграундом, декоративностью и кинематографичностью и, конечно, фирменной итальянской жизнерадостной дольче витой. Итальянский стиль (по крайней мере, его интернациональный вариант) очевидным образом украшал и был легок в ежедневном использовании, он не требовал никакой специальной интеллектуальности, утонченности, "модности" — притом что на самом деле, конечно, в своих вершинных проявлениях, у великолепных итальянских синьор, он был практически недостижимо рафинированным, о чем мы тоже недавно писали. Так итальянский вкус стремительно завоевал мир — все стали носить итальянских дизайнеров, это был настоящий бум.

Итальянская красота — это красота, понятная всем, с классическими формами, традиционно расставленными акцентами, с историческим бэкграундом, декоративностью и кинематографичностью и, конечно, фирменной итальянской жизнерадостной дольче витой

В 90-е пришла Миучча Прада — и изменила все в мировой моде. Это уже не была традиционная итальянская красота с классическими формами и традиционными акцентами. Ее, полный сарказма, smart & ugly стиль посреди благостного и очень буржуазного миланского гламура выглядел буквально пощечиной итальянскому вкусу. Прада, с ее мощным видением, с ее острым, как скальпель, умом, с ее блестящим коммерческим чутьем в сочетании с жесткой концептуальностью, повлияла на моду 90-х в мировом масштабе так, как, пожалуй, никто больше. При этом и традиционный итальянский стиль, коммерциализированный Доменико Дольче и Стефано Габбаной до пресловутого леопарда и самой беззастенчивой логомании, чувствовал себя вполне бодро.

Из всех вышеперечисленных столпов итальянской моды сегодня имеет смысл говорить только о Valentino и Prada. Невозможно же всерьез рассуждать о бесконечных черных кружевах, трусах и коронах Dolce & Gabbana или мини с молниями и ботфортами Versace! Уже в 2000-х было понятно, что не Италия будет нашим модным форпостом будущего, но у нас по-прежнему была миланская неделя наравне с парижской, лондонской и нью-йоркской — такая очень коммерческая и довольно предсказуемая, но ок, почему бы и нет, в конце концов. Несколько лет рецессии привели к тому, что, судя по последним показам, миланской недели у нас больше нет.

Во-первых, в непосредственном смысле: все, что там было растянуто на 5 дней, вполне, после усушки и утряски, уместилось бы в два — ну ладно, в три дня. Во-вторых, в концептуальном: все, что мы увидели в течение этих пяти дней в Милане, вызывает только грусть и ностальгию по прежним великим дням. Состояние современной итальянской моды идеально описывается пушкинским "иных уж нет; а те далече". И тут даже как-то не хочется упражняться в сарказме, а хочется попробовать разобраться, почему все так печально сложилось. Все мэтры итальянской моды, которых мы знаем, включая Карла Лагерфельда, — это, по сути дела, почтенные убеленные сединами старцы. Из итальянской моды оказалось практически вымыто поколение 40-летних, на котором обычно все держится и которое составляет сегодня костяк той же французской моды, да и американской тоже. Кто широко известен из итальянских 40-летних, занятых именно в Италии, кроме Фриды Джаннини? Притом что в Италии есть отличные дизайнеры этого поколения — та же замечательная и очевидно талантливая Алессандра Факкинетти, которой фатально не везет в итальянской фэшн-индустрии: сначала фэйл с Gucci, потом с Valentino, теперь вот еще одна попытка с Tod's. Все, кто хочет выстроить карьеру, перебираются в Париж — как Джамбаттиста Валли или Марко Занини.

Из итальянской моды оказалось практически вымыто поколение 40-летних, на котором обычно все держится и которое составляет сегодня костяк той же французской моды, да и американской тоже

Притом что в Италии — и это вам скажут любой фэшн-критик и фэшн-редактор, хоть раз побывавшие на Pitti (мужском, замечу, салоне), — итальянцы не разучились шить красивую одежду, сегодня там много очень интересных марок, безусловно, более достойных миланского подиума, чем большая часть того, что мы только что на нем видели. Некоторые из них на нем даже и показываются: веселая молодежная Au Jour le Jour, любимая марка фэшн-блогеров, иронично-китчевая Stella Jean, которую делает римско-гаитянская девушка Стелла, любимица всего прогрессивного Милана. Еще есть, например, совсем молодая марка Barbara Casasola, которую делает 30-летняя Барбара Казасола в благородных традициях молодых Валентино и Ива Сен-Лорана. И целая вереница небольших дизайнерских проектов, которые решительно не имеют средств для показов, но очень любопытны.

Однако все они не вписываются в консервативно-гламурный Милан с его угасающим величием — которое, если в ближайшее время не произойдет никаких изменений, боюсь, угаснет окончательно и бесповоротно.