Франка Соццани: "В Америке Vogue продается в супермаркетах. В Италии — нет"

На днях в Риме прошел финал конкурса Who Is On Next?, куратором которого выступают итальянская версия журнала Vogue и лично ее главный редактор Франка Соццани. Наш римский корреспондент не упустил возможности встретиться с синьорой Соццани, чтобы поговорить с ней о современной модной индустрии и различиях между американским и итальянским Vogue

Итальянский Vogue уже более четверти века являет собой одно из самых авангардных и провокационных изданий в семействе журналов Vogue, и этим он обязан своему неизменному главному редактору, женщине-символу — Франке Соццани. Она не раз щекотала нервы общественности, бросая вызов расовым предрассудкам и социальным стереотипам. Ее Vogue стал одним из самых спорных и даже протестных, а сама Соццани — влиятельным человеком в модной индустрии.

Вы возглавляете Vogue Italia 26 лет. Как вам удалось превратить этот "чисто итальянский журнал" из локального глянца в одно из самых авангардных мировых модных изданий?
Я не боялась рисковать. Не всегда все шло гладко, более того, сначала мои идеи отказывались принимать, и то, что я делала, вообще мало кому нравилось. Но я продолжала, настаивала на своем, потому что была убеждена в собственной правоте.

Вы помните свой первый номер Vogue? Каким он был? Как его готовили?
Конечно. Я начала с тотальной чистки. Идея была в том, чтобы стартовать с чистого листа. Поэтому на обложку я поместила фотографию модели без макияжа, в простой белой рубашке на терракотовом фоне с надписью "Новый стиль". Это было неожиданно, минималистично и абсолютно противоположно тому, что раньше представлял собой Vogue: крупные украшения, яркий макияж, роскошные платья. Это был способ обозначить начало нового этапа.

У вас есть любимый номер?
Пожалуй, The Black Issue. И еще Makeover Madness.

Не считаете, что иногда заходили слишком далеко?
Конечно, и не раз. Я сделала кучу ошибок. Промахи случаются, это нормально. Когда есть четкая концепция и идея, в которую вы верите, ошибки — это не конец света.

Вы открыли миру многих фотографов — Стивена Майзела, например.  Vogue Italia изначально делал основную ставку именно на визуальную составляющую журнала?
На сто процентов. У меня был только один способ рассказать о себе миру — с помощью изображения. Где говорят на итальянском? Только в Италии. Это не английский или испанский, на которых говорит полмира. Фотография была для меня новым универсальным языком, моим способом коммуникации с миром. То, что сегодня делают все, в том числе Instagram.

Вы пользуетесь Instagram?
Да, но не для себя лично. Для конкурсов, кастингов, поиска молодых талантов.

Как вы оцениваете Vogue в других странах? В чем главное отличие между Vogue Italia и американской версией?
Американский Vogue по сей день является феноменальным журналом могущественной страны, и в этом смысле Анна Винтур делает уникальную работу. Остальные журналы более локальны.

Vogue Italia сильно отличается от Vogue US?
Разумеется, так же, как отличается американская реальность от итальянской. Я могу делать журнал о тенденциях, а в США надо думать о том, что есть домохозяйка из Оклахомы, которая будет читать журнал. В Америке Vogue продается в супермаркетах. В Италии — нет.

"Я могу делать журнал о тенденциях, а в США надо думать о том, что есть домохозяйка из Оклахомы, которая будет читать журнал"

Значит ли это, что американский Vogue  — это в своем роде масс-маркет?
Масс-маркет высочайшего качества, скажем так. Это издание, которому удается соединить высокое качество и коммерческую составляющую, принимая в расчет страны и огромные различия ее жителей.

Несмотря на это, Анну Винтур в свое время обвиняли в том, что она сделала моду слишком элитарной...
Мода и есть элитарна. Если ты публикуешь фотографию платья, которое стоит 200 тысяч евро, о какой демократии может идти речь? Настоящая мода не может быть демократичной. Так называемая демократизация моды за счет fast fashion с его низкими ценами на самом деле лишь делает моду более доступной. Настоящая креативность и качество не могут стоить дешево. 

Вас нередко сравнивают с Анной Винтур. Согласны с таким сравнением?
Мы обе очень открыты всему новому, очень open-minded. В этом смысле, наверное, да. 

Но все же вы производите впечатление более мягкого человека.
Я открытый человек. Если меня останавливают на улице и просят сфотографироваться, для меня это не проблема. Почему не сделать человеку приятное, ведь это всего лишь фото? А кому-то такие просьбы могут быть в тягость. Все зависит от характера.

"МОДА И ЕСТЬ ЭЛИТАРНА. ЕСЛИ ТЫ ПУБЛИКУЕШЬ ФОТОГРАФИЮ ПЛАТЬЯ, КОТОРОЕ СТОИТ 200 ТЫСЯЧ ЕВРО, О КАКОЙ ДЕМОКРАТИИ МОЖЕТ ИДТИ РЕЧЬ?"

Я слышала, что вы говорите по-русски. Это действительно так?
Чуть-чуть. Изучала ваш язык в католическом университете.(Отвечает по-русски с легким итальянским акцентом. — Прим. ред.) Я очень люблю русскую литературу: Достоевского, Толстого, Пушкина, Гоголя. В идеале мне бы хотелось прочесть их на языке оригинала. Пока я дошла до рассказов Чехова — они попроще.

Кстати, о книгах. Что посоветуете почитать?
"Идеальную жизнь Эрнеста Г." Жана-Мишеля Генассии. А еще книгу Эдмунда де Вааля "Заяц с янтарными глазами" — название довольно дурацкое, но книга потрясающая.  

В одном интервью вы сказали, что красота слишком скучна, и во время съемок вы хотите, чтобы модели выглядели странно или даже уродливо. А что тогда будет спасать мир, если не красота?
Мне не нравится стереотипно красивая внешность. Если сегодня в моде высокие девушки со светлыми волосами и голубыми глазами, это разве означает, что, скажем, на Африканском континенте нет красивых женщин? Я так не думаю.

Вы недавно вернулись из Парижа. Какое впечатление произвела на вас  неделя высокой моды?
Она меня очень порадовала. Кажется, в высокой моде наконец-то появилось что-то новое. Раньше кутюр был прерогативой небольшой категории обеспеченных дам, которые очень хотели продемонстрировать свое богатство. Сегодня высокая мода — это не только платья для красных ковровых дорожек и церемонии Оскар. Кутюр становится более молодежным, повседневным и менее консервативным.

В своем блоге вы недавно написали, что публика на неделях моды заметно изменилась. Кто те люди, которые занимают теперь первые ряды на показах? И как в этой связи меняется мода в целом?
Во-первых, публика становится более молодой. Во-вторых, многонациональной. Если раньше мода, особенно haute couture, была направлена в основном на Западную Европу и Америку, то сейчас это и Восточная Европа, и страны Азии. Мода становится более универсальной. Безусловно, по-прежнему существует элитарный сегмент, но он уже менее значителен. Это здорово, потому что дает многим возможность приобщиться к миру моды, но в то же время на неделях моды все реже можно увидеть людей, одетых действительно интересно. Сегодня все одеваются одинаково.

Как вы оцениваете феномен модных блогеров?
Есть интересные блогеры, есть абсолютно бессмысленные. Здесь, как и во всем, происходит естественный отбор: в результате останутся те, которым есть что сказать. Все подряд не могут быть модными блогерами.

Некоторые дизайнеры хотят ограничить присутствие блогеров на своих показах...
Я не против блогеров, я сама за многими из них слежу, просматриваю, читаю.  Блоги  — это как масс-маркет, который позволяет каждому приобрести модную вещь. Блог дает тебе возможность высказаться. Ну а если ты пишешь глупости, то это уже твои проблемы.

Что вас больше всего раздражает в фэшн-индустрии?
Глупость и поверхностность.  Это касается не только мира моды.

В чем вы видите будущее моды?
В эволюции. То, что было модно вчера, завтра станет уже неактуально. Прелесть моды в том, чтобы всегда находить новые идеи.

А что будет с Vogue Italia и вообще с модными журналами?
Понятия не имею. Не думаю, что когда я уйду из моды, то буду читать модные журналы.