"Я хочу, чтобы мои вещи оставались с вами надолго". Интервью с Габриэлой Херст

В прошлую пятницу в Москву приезжала Габриэла Херст — дизайнер, выросшая на ранчо в Уругвае и ставшая при этом заметной героиней новой американской моды с женским лицом. Мы поговорили с ней о функциональной моде, сходстве между дизайном одежды и музыкой, а также о том, чем отличается работа дизайнера на большой бренд от работы на себя самого

Вырасти на ранчо в далеком Уругвае, провести все детство в окружении лошадей, уехать в Европу и стать моделью, а потом сбежать в Нью-Йорк, основать собственную марку модной одежды и получить звание одной из самых стильных девушек мира от команды Harper's Bazaar — все это немного похоже на сценарий приключенческого фильма, вот только произошло в реальной жизни. Главная героиня этой истории, Габриэла Херст, сейчас по праву считается одной из ярких представительниц новой волны женщин-дизайнеров, делающих функциональную и очень понятную одежду. Удобство, комфорт, качество, ремесленные техники и свобода выбора и движений — вот что они предлагают как альтернативу мужскому взгляду на вопрос о том, как выглядеть женщине.

Вы запустили свой именной бренд год назад, а до этого долгое время занимались совершенно другим проектом — Candela. Как появилась идея создать марку Gabriela Hearst?
Брендом Candela я начала заниматься совсем в юном возрасте: мне на тот момент было чуть больше двадцати. Candela — это скорее сегмент contemporary (демократичная одежда. — Прим. Buro 24/7), нежели люкс. А я в последние годы постоянно думала о том, что страстно хочу производить вещи очень высокого качества. Но в то же время понимала, что нельзя просто так взять бренд из одного ценового сегмента и перевести его в другой, сделав из Candela люксовый дом. Поэтому я решила создать что-то принципиально новое — думаю, Gabriela Hearst намного лучше отражает то, во что я верю сегодня и чем хочу заниматься.

В Америке, где вы живете, по ощущениям уже оформилось следующее поколение женщин-дизайнеров, которые представляют новую моду, пропагандируют новый тип женственности. Например, Розетта Гетти. Или Рози Ассулин. Вам созвучно их творчество?
Это действительно очень талантливые дизайнеры, и для меня большая честь стоять с ними в одном ряду. У каждой из нас есть свой собственный стиль, и думаю, мы все пытаемся сказать посредством одежды что-то новое. Но не стоит забывать о том, что за плечами у нас разный опыт, разное воспитание. Вот я, к примеру, выросла в Уругвае на ранчо. И этот факт биографии сильно влияет на мой дизайн. К примеру, в вещах, которые я придумываю, часто появляются природные крестьянские мотивы.

А можно ли вообще, на ваш взгляд, говорить сегодня о новой американской моде? Уместно говорить о таком феномене?
Тут мне будет сложно вам ответить. Я могу говорить только о том, что делаю я, — пытаюсь сочетать прекрасные материалы с хорошим дизайном и функциональностью. Мне хочется, чтобы моя одежда была практичной, чтобы пальто Gabriela Hearst защищало вас от холода. Я хочу, чтобы мои вещи оставались с вами надолго и вы не избавились от них вскоре после покупки. Мне нужно быть уверенной в том, что этого не произойдет.

Современная мода предлагает женщинам одежду порой очень странных пропорций. Как вы думаете, не устали ли они от нее? Не наступила ли пора для простых вещей?
Я считаю, что женщины сегодня как никогда деятельны. Мы много работаем и производим — и одежда должна как-то это отражать. Женщинам хочется чувствовать себя комфортно, но тем не менее они по-прежнему стремятся выглядеть привлекательно. Я бы предпочла не использовать слово «простых» в контексте одежды, поскольку оно может исказить весь смысл...

Быть может, лучше подойдет слово «функциональных»?
Возможно. В любом случае речь не идет о вещах, каждая из которых кричит: «Вот она я, посмотрите на меня». Смысл в том, чтобы было видно, что человек сделал умный выбор и надел вещь, потому что та хорошо сделана, у нее правильное происхождение и она вам служит верой и правдой.

А есть какая-то принципиальная разница между вашим собственным стилем и тем женским образом, который вы транслируете через свои коллекции?
Отвечу так: в моих коллекциях не бывает вещей, которые я бы не носила сама.

В одном из ваших интервью вы произносите такую фразу: «Я чувствую себя комфортно, когда что-то рядом несовершенно». Какие «несовершенства» вы предпочитаете использовать в дизайне одежды?
Например, мне нравятся необработанные края. Вот посмотрите на мою юбку — у нее есть скульптурные драпировки, есть силуэт. Но необработанные края делают вещь более расслабленной, менее претенциозной. Вообще, идея совершенства несовместима с активной насыщенной жизнью, и я в нее не верю. Я верю в то, что можно к совершенству стремиться, но не в то, что оно существует.

Вы делаете городские минималистичные вещи, которые при этом, нужно сказать, не лишены некоторой поэзии. Как искать баланс между минимализмом и романтикой?
Вы знаете, я очень много об этом думаю. Когда я начинаю разрабатывать дизайн одежды, первое, что появляется в моей голове, — это очень сильный образ, силуэт, идея. Затем я делаю грубые наброски, обсуждаю их с командой, и мы все это развиваем дальше. В этот момент я абстрагируюсь от придуманного образа, убираю все лишнее, чтобы понять, что именно мне нужно. А после я «возвращаю» придуманный образ обратно — если этого не сделать, вещь получится скучной, одномерной. То есть сначала я смотрю на вещь практически, а затем наделяю ее душой.

Я знаю, что вы выпускаете много трикотажа. Какое место он занимает в вашей работе?
Трикотаж очень важен! Спасибо моему мужу, который помог мне разобраться с этим вопросом. Дело в том, что я унаследовала от своего отца овечью ферму, она находится на нашем ранчо в Уругвае. Наша семья всегда занималась продажей мериносовой шерсти, и я с самого рождения наблюдала за процессом стрижки овец. За все это время мы продали сотни тонн материала. И вот, когда у меня появился собственный бренд, я почему-то решила закупать шерсть в Италии. И так бы и продолжала это делать, если бы мой муж в итоге не сказал мне: «Почему бы тебе не использовать шерсть с вашего ранчо?». И я подумала: правда, почему? Теперь мы поставляем шерсть с нашего ранчо, отправляем ее на обработку, а затем вяжем наши свитера прямо в Уругвае.

И они получаются действительно аутентичными, ремесленными...
Мой муж снимает сейчас фильм, который позволит лучше понять нашу идею. Сейчас все вокруг говорят про концепцию, которую условно можно назвать «с фермы на стол», — это когда вы знаете, откуда взялась ваша еда, ведь, живя в большом городе, обычно вы не думаете о происхождении продуктов. С одеждой то же самое: вы имеете право знать, где, кем и как она сделана, откуда взялась шерсть и так далее.

Как вы отбираете ткани и какие у вас самые любимые?
Когда речь заходит о тканях, когда я на них смотрю, трогаю, обсуждаю с коллегами текстильные тенденции, то всегда очень воодушевляюсь. Одежду я начинаю визуализировать только после того, как найду подходящий материал. Мне нравятся нежные, приятные телу фактуры, поэтому я предпочитаю шелковый шифон или очень тонкий кашемир. Люблю шерстяную фланель и все, что подходит для создания многослойности. Мы всегда очень много времени тратим на выбор тканей, хотя все-таки бывает, что отталкиваемся в первую очередь от силуэта. Это чем-то напоминает написание песен. Что вы пишете в первую очередь — музыку или слова? Зависит от обстоятельств.

Насколько пристально вы следите за тем, что происходит сегодня в модной индустрии в целом? Наблюдаете, например, за кадровыми перестановками в больших брендах? 
Безусловно, мне интересно за всем этим следить. Мода — это прежде всего бизнес, вы продаете продукт. Однако, создавая вещи, вы еще и посылаете определенный сигнал, вкладываете некий смысл в то, что производите. Сейчас у людей к моде особый интерес — как никогда высокий, и это отличный способ коммуникации. Дизайнеры в крупных домах моды обязаны делать красивую одежду. Но они должны быть уверены, что за этим стоит правильный посыл, — людям это важно. 

Вы можете назвать себя амбициозным человеком? Можете представить себя у руля исторического дома моды?
Я всегда готова к саморазвитию. Думаю, что самое привлекательное в работе на большую марку для дизайнера — это доступ к техническим и человеческим ресурсам, к мастерским, к ремесленным традициям. Когда вы начинаете свое дело, то вам приходится делать все самому. Когда вы работаете на крупный дом моды, вы можете утром придумать идею, а после обеда она будет уже воплощена в муслине. Нам, молодым дизайнерам, требуется больше времени на реализацию замысла, поскольку у нас нет всех этих возможностей. Интересно, на что я была бы способна, если бы у меня появился доступ к ним? Представьте, что вы сможете нарисовать, если вам сначала дадут двадцать четыре карандаша разных цветов, а потом только один. Тем не менее вы должны показывать себя с наилучшей стороны вне зависимости от количества имеющихся ресурсов.

А вам не кажется, что модная индустрия сегодня монополизирована мужчинами? Ну вот практически все главные французские дома моды возглавляют именно мужчины.
Так обстоят дела не только в моде — женщинам в принципе непросто дается карьера в любой отрасли. Ведь у нас есть дети, есть свои определенные обязанности перед семьями. Мы не хуже мужчин, но в то же время мы другие.

Но все же вы за равноправие полов?
Мы должны быть с мужчинами на равных. Ну, может быть, нас следует сделать чуточку «равнее». (Смеется.) Это потому что мы делаем намного больше.

Как, кстати, обстоят дела с этим вопросом в Латинской Америке, откуда вы родом? Многим она представляется довольно консервативным, патриархальным регионом.
Согласна, но моя родная страна — Уругвай — в этом смысле очень прогрессивная. Мы были восьмым по счету государством, давшим женщинам право голоса на выборах. Поскольку Уругвай — страна очень маленькая, у нас есть возможность экспериментировать с идеями и концепциями. Думаю, что проблема не в гендерной принадлежности, а в таланте, которым ты обладаешь. Если я буду искать толкового специалиста, на мой выбор не повлияет его пол. И, к слову, ключевые позиции в индустрии моды занимают далеко не только мужчины. Есть Фиби Файло, есть Стелла МакКартни, Каролина Эррера, Миучча Прада, Вивьен Вествуд и много кто еще. Но мужчины всегда играли большую роль в моде — с этим не поспоришь.

Расскажите еще немного об Уругвае. Мы в России о нем мало что знаем. Как ваша родная страна повлияла на вас?
Население Уругвая — всего 3,5 миллиона человек. Это очень мало, поэтому акцент там делается не на количество, а на качество. Уругвайцы очень много внимания уделяют качеству производства продукции. В то же время это все еще латиноамериканская страна с приятным климатом и довольно расслабленной атмосферой.

А что вы делаете, когда приезжаете на свое уругвайское ранчо? На лошадях катаетесь?
О да! Я катаюсь на лошадях с самого своего рождения. Более того, я даже не помню, чтобы меня кто-то учил это делать. Как ездить на велосипеде — помню, а как на лошади — нет. У нас много лошадей, и все женщины в нашей семье уверенно чувствуют себя в седле.

Сейчас вы живете в Нью-Йорке. Это, на ваш взгляд, по-прежнему столица мира? Многие сейчас говорят, что бал правит Лондон.
Мир сегодня нужно воспринимать глобально. Есть разные столицы, подходящие для разных целей и задач. Каждая из них имеет свои сильные стороны. Я люблю Нью-Йорк. Он предлагает свободу выбора. Если вы много работаете и вкладываете в дело свою душу, если вы максимально сконцентрированы на своем занятии, то здесь вы добьетесь многого. Это место возможностей.

Макияж и прическа Габриэлы Херст: ведущий визажист Bobbi Brown в России и СНГ Влада Чеснокова и академик цвета Authentica Club Aveda Дмитрий Карчевский