Карин Ройтфельд: "Если про тебя ходят легенды, значит, ты уже очень старый"

На прошлой неделе в Москву на ЦУМ Fashion Show приезжала Карин Ройтфельд. Мы поговорили с ней об объединяющей любви к Дэвиду Боуи, о лучших друзьях из мира моды и лучших советах, которые, как выяснилось, дает Карл Лагерфельд

Экс-главред французского Vogue и основательница собственного журнала CR Fashion Book открыла миру столько новых имен, что все мы даже не возьмемся перечислять. И в нашем коротком разговоре с Карин Ройтфельд этих имен звучало немало: вспомнили и о Ким Кардашьян (хотя за это открытие многие благодарить Ройтфельд как раз не стали бы), и о Джиджи Хадид, и о Брюсе Вебере. Но больше всего места в эфире досталось Карлу Лагерфельду. Оказалось, он для Карин Ройтфельд стал и учителем, и лучшим другом, а еще именно он дает самые полезные на свете советы. 

Вы приезжаете в Москву не впервые, но со времен последнего визита прошло уже пять лет. Вы тогда приезжали в «Гараж» представлять свою книгу и устраивали public talk с Аленой Долецкой...

Да, впервые я приехала в Москву очень давно — в год, когда запускался российский Vogue. Я удачливый человек: нас (Карин Ройтфельд и Марио Тестино. — Прим. ред.) пригласили снять обложку для самого первого выпуска — с Кейт Мосс и Эмбер Валеттой. Я помню, что поселили всех в гостинице «Националь», и обложку мы сняли прямо у меня в комнате, поставив Кейт с Эмбер у окна — из него открывался прекрасный вид на Кремль. А потом, через много лет, я вернулась в Москву уже представлять свою книгу в «Гараже»: я очень обрадовалась, когда Даша пригласила меня, и очень волновалась, но прошло все хорошо. В то время там, помню, шла выставка Марины Абрамович — прекрасная! И спустя где-то год я приехала еще раз, когда выставка здесь открывалась уже у моего сына. (На самом деле все было наоборот: «Непочтительную» в «Гараже» Ройтфельд представляла в 2011 году, а кураторский проект Владимира Рестуан-Ройтфельда в ММСИ открылся в 2010-м. — Прим. ред.). Вы ведь знаете, я об этом часто говорю: мой отец был русским. И меня всегда тянет к корням. Я даже своего сына назвала русским именем. 

Все предыдущие ваши визиты были очень насыщены событиями: съемки обложки первого Vogue, презентация книги, выставка... В этот раз у вас более «щадящая» программа — вы специальный гость показа в ЦУМе. Вы рады, что команда универмага вас сюда пригласила?

Да, я люблю приезжать в Москву, мне все здесь интересно. В ЦУМе я, кстати, впервые, никогда раньше не бывала здесь. Но название слышала, конечно. Его узнают, наверное, везде: когда вы говорите о Москве и о том, куда здесь пойти на шопинг, сразу приходит в голову только он, не так ли? Мы прошлись по магазину, и я впечатлена широким выбором — по-моему, здесь есть все самое актуальное, что сейчас можно найти в моде. И идея ЦУМ Fashion Show мне кажется очень интересной. Обычно мы смотрим показ одного дизайнера на подиуме, а потом полгода ждем, когда все это можно будет купить. А здесь все наоборот: и дизайнеров много, и купить все, что понравится, можно сразу, просто спустившись на этаж. А еще, как я узнала, все вещи стоят теперь столько же, сколько в Милане, так что могу только позавидовать местным клиенткам! Нужно отдать должное Наташе (креативному директору ЦУМа Наташе Гольденберг, под чьим руководством прошел показ. — Прим. ред.) и ее команде — не только идея, но и воплощение оказались на высоте.

А что вы вообще думаете о концепции see & buy, которая сейчас набирает обороты? Теперь и первый по-настоящему крупный игрок переходит на эту схему — Burberry Кристофера Бейли.

С одной стороны, ждать шесть месяцев, чтобы купить вещь, которая тебе понравилась и которую ты хочешь уже сейчас, — это так мучительно! Но мы начинаем готовить номер к печати примерно за те же шесть месяцев до выхода, и сейчас как раз начали работать с вещами следующей зимы. Так что для меня и для всех редакторов все здорово усложнилось бы, если бы представленные только что коллекции были сразу же распроданы. И для байеров это значило бы полную смену схемы работы: они тоже делают заказ с оглядкой на сезон, и продавать в июне зимние пальто... сложно. Конечно, если это все-таки произойдет, — даже если и так, то, в любом случае, очень нескоро, — нам всем придется приспособиться к такому порядку. Хотя я вообще легко приспосабливаюсь ко всему новому.

Знаете, я нашла в интернете одну легенду про вас... Не уверена, что это правда: уж очень невероятно звучит. Говорят, что вы выучили английский по текстам песен Дэвида Боуи.

Если про тебя ходят легенды, начинает казаться, что ты уже очень старый! (Смеется.) Но это правда, так оно и было. В нашей школе было всего два часа английского в неделю, и по-настоящему выучить язык с такой маленькой нагрузкой сложно. Это теперь все легко и просто: мои дети, например, с детства учились на двух языках. А я еще подростком ужасно любила Дэвида Боуи, и английский правда выучила, читая и перечитывая его Life on Mars и другие тексты. Честно говоря... Это вообще моя проблема — я очень честная... Так вот, если честно, я не просто любила, а обожала Боуи. Он был моим главным кумиром.

А вам не довелось встретиться с ним? Ведь вы и сами уже в звездном статусе.

Я знаю его жену, Иман, а с самим Дэвидом Боуи так и не встретилась. Но все, что он делал, было прекрасным. И даже его последнее видео — оно мне показалось фантастическим. Цветовая гамма, постановка кадра, даже цвет одеяла, этот нежно-розовый, — все продумано до мелочей, все не просто так. Мы никогда не забудем его. Я никогда не забуду. Мне нравятся люди, которые в своей жизни не боятся идти на риск. И Боуи был как раз таким человеком, он не боялся рисковать ни в своих текстах, ни в музыке, ни в стиле. Он был первым, кто вышел на сцену в образе, стирающем границу между мужским и женским. Он пошел в кино, когда уже был признан как музыкант, и выбирал самые разные роли. Вспомните «Голод» — невероятно красивый фильм, в котором Боуи снялся вместе с Катрин Денев. Или один из моих любимых, «Счастливого Рождества, мистер Лоуренс», — Дэвид там совершенно другой человек, не похожий ни на Зигги, ни на Белого Герцога: он солдат на войне с Японией. А еще эта музыка, которую написал к «Лоуренсу» Рюити Сакамото, один из моих любимых композиторов... Люди, наверное, часто думают, что я поверхностный человек, раз работаю в такой «неглубокой» сфере, как мода. Но я люблю многое за ее пределами, меня интересуют и трогают самые разные вещи. И я очень, очень предана людям, которых когда-то полюбила.

Многие дизайнеры, когда стало известно о смерти Боуи, решили отдать ему дань памяти. Тогда как раз шли недели мужской моды, и сразу несколько команд использовали разные отсылки к его творчеству в своих коллекциях.
Знаете, очень трудно сделать посвящение Боуи, достойное настоящего масштаба его личности. Пытаться скопировать какой-то из образов, какой-то из костюмов — это все не то... Здесь нужно что-то другое. Если бы я решила сделать трибьют Дэвиду Боуи на сцене, я бы одела модель во все черное — в похоронный костюм.

А вот Алессандро Микеле, например, сделал для Gucci вязаный кардиган с именем Боуи на спине и рисунком с сердцем и птичками.

Да?.. Это, может быть, понравилось молодым людям, которые плохо знают, кто такой Дэвид Боуи. Но не думаю, что это понравилось бы ему самому. 

Со стороны такие жесты могут выглядеть несколько неискренне. Как спекуляция на печальных событиях.

Не думаю, что это была попытка заработать деньги, скорее просто попытка выразить уважение... Но неудачная. Вряд ли он думал о деньгах в этот момент, я знаю Алессандро. Нет, я бы точно не сделала подобного.

Когда смотришь на всю эту большую индустрию со стороны, трудно поверить в то, что здесь есть место искренности. Это, наверное, один из устоявшихся мифов о ней. Но я знаю, что для вас это не так. И у вас есть здесь настоящие друзья, с которыми вы постоянно поддерживаете связь. Кто лучшие люди, встречу с которыми подарила вам работа?

Карл Лагерфельд! Мне очень повезло работать с ним, и мы, кстати, на следующей неделе начнем снимать его новую кампанию. Думаю, что он умнейший человек, которого я встречала за всю свою жизнь. Кроме моей дочери. Карл очень умный, невероятно талантливый во всем, у него прекрасное чувство юмора, а это большая редкость! Я обожаю проводить время с ним. И он постоянно называет меня мадам Ройтфельд — не знаю почему... Мне кажется или здесь действительно жарко?

Да, это правда, очень жарко. Особенно после этого холода на улице.

Россия, что поделаешь!.. Видите, я сегодня в шубе. И даже в ней у меня карманы: не выношу одежду без карманов! (Начинает поправлять шубу, то спуская ее с плеч, то ища что-то, пока наконец не достает на свет небольшой неприметный флакон. — Прим. ред.) А в кармане у меня знаете что? Духи. Потому что скоро я собираюсь выпустить свой парфюм.

Вы мастерски меняете тему! Поздравляю с дебютом: вы, кажется, давно говорили, что собираетесь сделать аромат.
(Смеется.) Я пользовалась Opium от Yves Saint Laurent 20 лет. А теперь вот собираюсь выпустить собственный. Запуск уже назначен на сентябрь 2017-го. Все сейчас готово, мы работали над ним с лучшими «носами».

Могу я его попробовать? (Карин брызгает из флакона себе на запястье и протягивает руку. — Прим. ред.) Ох, еще очень резкий запах, не разобрать. Надо подождать немного, пока уляжется.

Да, я к тому же вылила, пожалуй, слишком много. Вернемся к этому через пару вопросов!

Возвращаясь к искренности... Все еще помнят историю, связанную с вашим уходом из Condé Nast. Тогда СЕО компании Джонатан Ньюхаус попросил фотографов, сотрудничавших с издательским домом, не работать с вами — в достаточно ультимативной форме. И некоторые из них не просто с вами работали, а были вашими друзьями.

Я бы даже сказала, что некоторых из них я сделала теми звездами, которыми они стали.

Как вы переживали эту ситуацию?

Вы знаете, в жизни есть моменты, когда нет совета лучше, чем просто «быть выше этого». Многие действительно перестали работать со мной, но только не Брюс Вебер — и одного этого достаточно для того, чтобы не переживать. Я не в том возрасте, когда кто-то может говорить мне, что я могу делать, а что не могу. Я сделала многое, открыла десятки имен. Думаю, что такой ультиматум со стороны Ньюхауса был признанием собственной слабости. Да, бизнес суров. Но ему не удалось сбить меня с ног. Я всегда оставляю дверь открытой: пусть те, кто захочет, возвращаются. Но не смейте обещать, что вернетесь, и потом не приходить: честность для меня главное.

В какой-то степени мне даже повезло, что все сложилось так. Оказавшись в такой ситуации, я была вынуждена искать новые имена. Это непросто, но всегда окупается. Хотя когда вы берете на съемку молодого фотографа, некоторые модели реагируют очень по-снобски: даже если это вы сделали их звездами, они сами теперь хотят работать только с громкими именами. Многие очень быстро все забывают... Еще вчера вы встретили их и никто ничего о них не знал, а сегодня они уже задирают нос! Так что вокруг меня всегда много молодых лиц: и визажистов, и фотографов, и моделей. Я создаю новые иконы. 

У вас прекрасная интуиция.

И отличная команда! Вспомните: когда мы с Карлом снимали Ким Кардашьян на обложку CR Fashion Book, она была никем. То есть она уже была звездой, но звездой реалити, никто из мира высокой моды не хотел с ней работать и вообще иметь дело. Ее считали вульгарной и «дешевой», никто не приглашал на показы, даже вещи на съемку нам отказались дать почти все дизайнеры, к которым мы обращались: никто не хотел ассоциировать свой бренд с именем Ким! Это было очень сложно. И посмотрите, кем стала Ким Кардашьян сейчас. Теперь она действительно важная персона: Ким на обложке Vogue, Ким в первом ряду на всех важных показах, Ким в рекламных кампаниях французских домов, все дизайнеры хотят одевать Ким... А их свадьба с Канье Уэстом? Все хотели быть приглашенными на нее. Я тоже освободила место в своем расписании специально, чтобы поддержать Канье. 

Главным из всех ваших последних — по крайней мере, после Ким Кардашьян! — открытий стала, наверное, Джиджи Хадид...

Кейт Аптон тоже никто не знал. Прошло не так много времени с тех пор, как мы снимали с ней обложку, и теперь она уже почти актриса. Но если я попрошу ее сделать что-то вместе, она приедет — я знаю ее! — приедет сразу. И Джиджи Хадид на момент нашей встречи тоже была никем. Мы сняли ее для CR Fashion Book дважды, я познакомила ее с Томом Фордом, со Стивеном Майзелом, — потом мы вместе снимали Джиджи для календаря Pirelli, — со всеми. Потому что если я замечаю в человеке что-то особенное, если я поверила в кого-то, то вкладываюсь в него полностью.

Вложения окупились: сейчас популярнее Джиджи Хадид среди моделей нет почти никого. Как вы понимаете, что человек перед вами — будущая звезда?

Интуиция! Дело не только во внешности, не только в характере: ты просто чувствуешь это. Джиджи невероятно красивая, внешне полная противоположность мне, и мне это нравится, но осознание того, что перед тобой потенциальная суперзвезда, приходит на уровне ощущений. В этом, наверное, мой талант: я просто умею находить неожиданное там, где этого не видят другие. Мне очень понравилось, как обо мне в интервью для Fashion Week Daily сказал Карл: что я вижу людей лучше, чем они есть, и делаю их лучше. («Carine's secret is that she gives people more talent than they have» — вот точная цитата. — Прим. ред.) 

Когда вы начинали карьеру, еще в качестве модели, как вы представляли свое будущее? Думали ли вы, что когда-то станете тем, кто вы сейчас?

Нет, совершенно нет! Хотя я до сих не могу, конечно, точно сказать, кто же я сейчас, но такой занятой работой, погруженной в самые разные проекты я не представляла себя точно никогда. Главное мое достижение, как говорит сын Владимир, в том, что мне удалось превратить в бренд свое имя — Карин Ройтфельд. Это действительно так. Когда твое имя становится брендом, ты можешь браться за любые проекты в самых разных сферах. У меня было два прекрасных учителя. Первый — это Том Форд. Вот кто настоящий человек-бренд: он начинал как дизайнер, а сейчас под своим именем выпускает парфюмы, снимает фильмы и берется за все на свете. Второй — Карл Лагерфельд. Он дал мне, наверное, лучший совет в жизни: никогда не бояться делать то, чего тебе хочется, — но сперва убедиться, что ты делаешь это первой.

Помню, что читала это в вашем другом интервью: тогда вы вспоминали об этом, рассказывая о коллаборации Карла Лагерфельда и H&M — первой, перекинувшей мост между высокой модой и масс-маркетом. И сказали, что если бы H&M теперь предложил подобное сотрудничество вам, вы бы ему отказали, ведь это уже делал кто-то другой. Почему вы тогда согласились работать с Uniqlo?

Над той коллекцией с H&M, их первой модной коллаборацией, я, кстати, работала вместе с Карлом. Вы спрашиваете, почему я согласилась на предложение Uniqlo? Потому что никто пока не делал этого с Uniqlo. Да, они сотрудничали раньше с какими-то организациями или с художниками по текстилю, а потом с Инес де ля Фрессанж, но у нас с ними все-таки совсем другая история. И их совместные с Кристофом Лемером коллекции тоже. Так что я и здесь последовала совету Карла. У него в запасе вообще много мудрых советов.

Мне сразу вспомнился один его не совет, а скорее рецепт творческого долголетия. Карл Лагерфельд рассказывал, что не общается ни с кем из своих ровесников, считая их «ужасными», то есть невыносимо скучными, и предпочитает общество молодых людей. А вы что об этом думаете?

Я с ним согласна. Молодые люди ведут активную жизнь: они ходят в клубы, в кино, они постоянно со своими айпадами, а я даже плохо представляю, как эти штуки работают... И если не общаться с ними, окружив себя только своими ровесниками, можно упустить все новое, что происходит вокруг, перестать поспевать за временем. Мне тем более есть что предложить в ответ: они заряжают меня своей энергией, а я делюсь своим опытом, чутьем, пониманием моды. Я, пожалуй, чуть старше, чем другие друзья Карла, но у нас нет с этим проблем. Я вовсе не считаю себя старой, уж точно не в том смысле, который имел в виду Карл: мне по-прежнему все любопытно и я полна идей, а именно об этом он и говорит. Дело не всегда в возрасте: вокруг много взрослых, в которых энтузиазма и энергии столько же, сколько в подростках, если не больше. Так что ни я, ни Карл никакого возрастного ценза для своих потенциальных друзей на самом деле не устанавливаем.

Мы, кажется, совсем забыли про парфюм. Могу я попробовать его?.. Ох, какой сладкий запах!

Это потому, что в нем флердоранж. Но всего ароматов будет семь, и все разные. Вы сейчас пробуете самый сладкий из них.

Расскажите, чего нам ждать?

Я никогда раньше не работала в парфюмерии — это для меня нечто совершенно новое. Когда работаешь в журнале, все, что тебя интересует, — красота флакона, который будет стоять на рекламных полосах, а что там внутри, никому нет дела. Когда начинаешь работать над своим ароматом, все, конечно, меняется. Например, очень важна легенда парфюма. У моего забавная история: точнее, 7 историй для 7 разных ароматов — сейчас все уже готово. Я думала, все будет просто, но это, оказалось, совершенно другой мир. Я все сделала неправильно: люди обычно начинают с составления бизнес-плана и поиска дистрибьютора, а потом уже разрабатывают парфюм, а я все сделала наоборот — над планом работаем как раз сейчас. Но я все равно надеюсь, — мне подсказывает интуиция! — что это будет успех.