Иконы вульгарности все чаще попадают на обложки главных глянцевых журналов. Почему так происходит, выясняет Елена Стафьева
Мало что за последнее время вызывало такую бурную реакцию в вялотекущей фэшн-жизни, как Ким Кардашьян на обложке американского Vogue. Все принялись наперебой гадать, что же заставило Анну Винтур, которая прежде отпускала язвительные комментарии насчет этой девушки, изменить свое мнение. Образец дурного вкуса, и вдруг — вуаля! — она и ее жених Канье Уэст красуются на обложке главного мирового журнала о моде. Вообще забавно, конечно, было читать про то, что "железная Анна прогнулась", "Канье продавил", по поводу журнала, обложки которого можно предсказать строго в соответствии с главными голливудскими релизами и где каждая пуговица на каждой фотографии просчитана отделом маркетинга и рекламы.
Впрочем, надо отдать должное редакции американского Vogue. Текст про Ким и Канье предварен вступлением под заголовком Our Bodies, Ourselves и помещен в один блок с текстами про Кейт Аптон с ее немодельными формами, про некую женщину-рестлера, поднимающую машины, и прочих нестандартных персонажей. Особенно классно выглядит открывающее фото на разворот: Ким примеряет свадебный наряд Dolce & Gabbana — декольте, пена кружева, шлейф — все, как мы любим. Затянутая в корсет с неестественно взбитой и выдающейся вперед чуть ли не на полметра грудью. Ее мамаша, живая реклама (ну или антиреклама) пластической хирургии, сидит в кресле с ее младенцем, а великий креативный директор Vogue, 73-летняя Грейс Коддингтон, ползает вокруг на коленях и расправляет подол ее платья. В этом, конечно, бездна иронии. Как и в выносе на обложке в виде инстатега #worldsmosttalkedaboutcouple, со всей очевидностью указывающего нам на место этой пары в современной культуре и на положение дел в этой культуре вообще.
Появление Майли Сайрус на обложке британского и немецкого Vogue такого оживления, конечно, не вызвало, но появление ее на обложках V Magazine, W Magazine и Love — журналов с большой претензией — выглядело вполне примечательно. На обложках V Magazine, впрочем, появились уже все звезды трэша, от Ники Минаж до пресловутой Захии Дехар, начинавшей в качестве несовершеннолетней проститутки, переспавшей с половиной французской футбольной сборной, а ныне модели и дизайнера нижнего белья, которую снимает Карл Лагерфельд. Это их локальный тренд. Но есть и тренд глобальный: иконы вульгарности стали главными героинями глянца, рассчитанного на вполне образованную и даже интеллектуальную публику. Вопрос в том, почему?
На первый взгляд, это выглядит как реакция на снобизм: в этом качестве вульгарность всегда была востребована культурой. Интеллектуальная публика как бы демонстрирует таким образом свою продвинутость
На первый взгляд, это выглядит как реакция на снобизм: в этом качестве вульгарность всегда была востребована культурой. Таким образом самая интеллектуальная публика как бы демонстрирует свою продвинутость, свою свободу от всяких стереотипов. "Нет, мы не скучные снобы. Мы игривы, амбивалентны, открыты миру и very sophisticated", — как бы говорят они миру, выкладывая в Instagram селфи между Ким и Канье или в обнимку с Майли и Ники. Но фокус в том, что все это не более чем иллюзия, вполне, впрочем, коммерческая.
Современная мода скучна — и это, увы, факт. Недавно мы пережили один из самых скучных сезонов нового века, а публику между тем как-то нужно развлекать, ей нужен какой-то интертейнмент, и деятели шоу-бизнеса, к которым, вне сомнения, принадлежат и современные дизайнеры, и даже такие персоны, как Анна Винтур, как-то судорожно пытаются зажечь, чтобы удержать ее внимание. Вульгарность — один из самых простых инструментов в этой игре. При этом вульгарность — очень понятный обывателю раздражитель, это часть его обывательской, вполне беззубой культуры. В ней нет ничего опасного, ничего нарушающего запреты, никакой пощечины общественному вкусу — только видимость всего этого, только эрзац. Все эти девушки с их необъятными попами, высунутыми языками, адского цвета волосами и вываливающимися наружу грудями — это всего лишь милые маленькие мещаночки, не более того. Это вам не акционизм, не Pussy Riot, ничего такого. Подобная эстетика слегка щекочет нервы обывателю, немного его шокирует, удерживая внимание на обложках с Майли, Ким и Ники, и заставляет покупать журнал. То есть это всего лишь механизм маркетинга и потребления, а вовсе не потрясание устоев. Латексный костюм и высунутый язык Майли — часть вполне уютной буржуазной культуры, не более. Можно сформулировать даже жестче: вульгарность только отвлекает обывателя от радикальных художественных жестов, ее смысл как раз в том, чтобы размывать понятие художественности и радикальности, выхолащивая из них потихоньку всякий смысл.
Вульгарность — очень понятный обывателю раздражитель. В ней нет ничего опасного, ничего нарушающего запреты, никакой пощечины общественному вкусу
Есть только одна небольшая проблема: вульгарность — средство короткого действия. Ну в самом деле, сколько раз можно продать Майли верхом на резиновом пенисе или очередную свадьбу Ким? 10, 20, 100 раз? Арсенал средств тут небольшой, ему положен естественный физиологический предел. И довольно быстро все это оказывается too bo-o-oring. И если Марк Джейкобс успел извлечь какой-то профит из тренда вульгарности, быстренько сняв Майли для своей рекламы, то во второй, а тем более в третий раз это вряд ли сработает. Да, на последнем Met Gala мы еще видели, как Альбер Эльбаз и его команда суетятся вокруг Ким. Возможно, Карл Лагерфельд, большой любитель такого рода заигрывания с трэшем, еще использует какую-нибудь Майли в каком-нибудь из своих шоу. Но больше из этого вряд ли можно выжать. Борьба за духовные скрепы и моральные устои, думаю, все-таки останется нашим сугубо региональным трендом, но в ближайшее время всех ждет некая новая эстетика, и, возможно, куда более строгая.