О бунтарском дизайне семидесятых, бизнес-стратегиях ведущих домов моды, победе феминизма в мире ювелирных украшений и о том, что не зазорно краситься даже перед походом в супермаркет, если это действительно твой стиль.
Демна и Гурам Гвасалия: «Я не смог бы делать Vetements без него, а он — без меня»
Наши вещи достаточно автобиографичны, равно как и коллекции в целом. Но как таковой единой истории для каждого у нас нет. Это просто вещи, которые что-то значат для нас: they speak to me, they speak to people I know. Мы не стараемся быть cool, я не считаю, что мы cool. Я думаю о тех, кого знаю, думаю, что бы они надели, что бы носили, спрашиваю их об этом — так и появляются наши коллекции. И если то, что получается, коммуницирует с определенными группами людей, это большой комплимент для нас.
Сесилия Дин: «Visionaire появился потому, что не было соцсетей»
Работа в печати — большой вызов. Издатели и редакторы должны задуматься: зачем их журналы выходят раз в месяц? Что вы хотите сказать? Каков ваш особенный взгляд на вещи? Какая разница между рекламой, рекламной поддержкой и редакционным контентом? Эти понятия опасно перемешались. В моде всегда контентом управляют рекламодатели.
Интервью с креативным директором Valentino Пьерпаоло Пиччоли
Интернет разучил мечтать правильно, прислушиваясь к самим себе. Насмотревшись чужой жизни в социальных сетях, мы запутались и забыли, что хотели на самом деле. Интернет дарит иллюзию, что все легкодостижимо, но это не так. Мечты и реальность зависят друг от друга. Листая красивые картинки, предаваясь мечтам, вы их не достигнете. Главное — начать строить реальные связи.
Источник: https://www.buro247.ru/fashion/interview/kreativnyy-direktor-valentino-perpaolo-pichcholi-v.html».
Пол Смит: «Меня не интересуют символы роскоши»
Неожиданным образом я открыл для себя мир творчества. После аварии я провел в больнице три месяца и там встретил двух парней — один из них попал в аварию на мотоцикле, другой — на машине. Мы подружились и, когда выписывались, решили не терять друг друга, оставаться на связи. И мы с ними встретились — как же мне повезло, что кто-то выбрал именно это место! — в небольшом пабе в нашем городе, где часто после классов собирались студенты арт-школы. И, придя в этот бар пару раз, я стал знакомиться с другими людьми, которые туда ходили. Спрашивал их, чем они занимаются. Кто-то учился на дизайнера. Кто-то был фотографом. Кто-то — архитектором. И тогда-то вдруг для меня распахнулся мир творчества. Я подумал: «Вау, да ведь можно зарабатывать деньги, делая что-то такое интересное!»
Джорджо Армани: «Женщинам не нужно больше сражаться»
Моя философия и моя эстетика не поменялись за это время: мне по-прежнему близко то, что просто и понятно. Мы никогда не изменяли себе, но всегда шли в ногу со временем, благодаря тщательному и постоянному наблюдению за всем, что происходит вокруг. Главная наша задача на будущее — соответствовать духу времени, сохраняя все основные черты: естественность, элегантность, прямоту и благородство.
Карин Ройтфельд: «Если про тебя ходят легенды, значит, ты уже очень старый»
Главное мое достижение, как говорит сын Владимир, в том, что мне удалось превратить в бренд свое имя — Карин Ройтфельд. Это действительно так. Когда твое имя становится брендом, ты можешь браться за любые проекты в самых разных сферах. У меня было два прекрасных учителя. Первый — это Том Форд. Вот кто настоящий человек-бренд: он начинал как дизайнер, а сейчас под своим именем выпускает парфюмы, снимает фильмы и берется за все на свете. Второй — Карл Лагерфельд. Он дал мне, наверное, лучший совет в жизни: никогда не бояться делать то, чего тебе хочется, — но сперва убедиться, что ты делаешь это первой.
Дизайнер Ann Demeulemeester о жизни марки после ухода ее основательницы. Интервью с Себастьяном Менье
Это совсем непросто. Фанаты хотят, чтобы стиль марки оставался неизменным. Если честно, мне кажется, что в современном мире это нереально. Невозможно постоянно повторять то, что придумано кем-то другим, — это очень тяжело. Меня с Анн объединяет то, что мы оба романтики. Но я также должен думать о том, что хочу создать как самостоятельный дизайнер. Я продолжаю делать романтичные коллекции, но добавляю в них новые элементы, которые не вписываются в эстетику Анн. Темная поэзия — это не про меня.
Аксель Дюма: «Прошу прощения за очереди в бутики Hermès»
Сейчас много слышишь о том, под каким давлением вынуждены работать творческие профессионалы в моде. Я не говорю, что в Hermès нет этого давления, однако, как я уже сказал, у нас нет отдела маркетинга, и мы отводим важную роль свободе творчества. Мы не даем нашим дизайнерам строгих указаний, поэтому то, что они создают, продиктовано их внутренним видением. С другой стороны, мы даем магазинам свободу в закупках. Это означает, что каждый магазин Hermès может подбирать ассортимент из тех товаров, которые ему нравятся. Поэтому все наши бутики отличаются друг от друга. У нас нет единой системы поставок. Это возможно лишь потому, что мы остаемся ремесленным, а не промышленным производителем.
Диего Делла Валле: «Стать мастером — лучше, чем еще одним безработным адвокатом»
Сейчас правила индустрии диктуют именно клиенты: спасибо интернету и новым технологиям. Раньше всем управляли медиа: что скажут в СМИ, тому люди и верили. Теперь всем, у кого есть два-три миллиона фолловеров, достаточно бросить что-то о завышенной цене или эксплуатации детского труда в Азии — и сразу же поднимется буря. Вот Zara копирует дизайнерские вещи и продает их в тридцать раз дешевле, и люди, привыкшие к таким ценам, недоумевают: почему оригинал столько стоит?! Завтра эти же люди поймут, сколько зарабатывает на них Zara, — и будет скандал на весь интернет. А Zara придется снижать цены или делиться прибылью. Когда потребители осознают свою силу, они смогут влиять на компанию, просто озвучив свое отношение к тому, что она делает. Это своего рода политический протест.
Эмили Лежандр о том, как одеться на ковровую дорожку и как это делают звезды
Если звезда оденется слишком скромно и незаметно, то, скорее всего, публика будет разочарована. Бывает, что люди по 5—6 часов ждут выхода звезд на фестивальную дорожку, выкрикивают имена актеров, фотографируют... И если ведущая актриса появится в невыразительном платье, то зачем, спрашивается, они так долго ждали? Каждой актрисе необходимо найти свой образ и свое место, скажем так, в зависимости от ее позиции в номинациях и так далее. Если же вы приезжаете просто как гость, то с вашей стороны будет неприлично затмевать главных героев мероприятия.
«Мы хотели перемен»: Кензо Такада о конфликте поколений
Мы творили, что хотели. Все, что бы мы ни делали: огромные ли цветы на одежде, рваные джинсы, драные рубашки, — было новаторски. И мы оказались не одни такие: в семидесятые так поступали все молодые дизайнеры. В модной индустрии царил хаос — кто на что способен, кто во что горазд. Моду тех времен зовут «антимодой» — и это, думаю, правильно. Она была насквозь контркультурной — таким жестом против всего «кутюра», который нам пытались навязать большие модные дома. Мы чуть ли не шили пиджаки наизнанку. И никакой вам длины до колен — либо мини, либо макси, в пол, чтобы подол юбки или брюки путались. Такой вот «модный экстремизм».
Фэй Маклеод о коллаборации Louis Vuitton с Printemps
Мы в Louis Vuitton трендам следовать не пытаемся. Во-первых, мы начинаем работу сильно заранее — где-то за год до открытия площадки, а во-вторых, гораздо важнее рассказать через дизайн связную историю. И сделать это от чистого сердца. Я в этом плане больше доверяю интуиции и инстинктам, чем моде. Чего ждать в будущем? Стандарты качества все растут. Уверена, скоро очень важным фактором станут современные технологии, но пока их в дизайне в достаточной степени не применяют. Хотя, помню, когда мы делали витрины с Фрэнком Гери, то пользовались специальным программным обеспечением, на котором он работает, когда проектирует здания.
Донателла Версаче: «Я не работаю с теми, кто влюблен в Versace»
Я стараюсь сохранить составляющие, которые вложил в марку Джанни: наш знаменитый логотип в виде головы Медузы горгоны, барочную роскошь, смелость и провокативность, присущие дому. Сегодня, оглядываясь назад, я понимаю, что многих ошибок можно было избежать, если бы я больше доверяла себе, а не слушала советов со стороны. Я очень трепетно отношусь к наследию Джанни, но в то же время понимаю, что сегодня другие времена и нужно им соответствовать. Когда Джанни умер, в мире не было даже интернета, который изменил все, в том числе и саму моду.
Гайя Репосси: «Женщину, усыпанную камнями, больше не воспринимают всерьез»
Женщины сегодня много работают и отвоевывают новые территории. Ты заметила, что с укреплением женской позиции в обществе меняется и отношение к украшениям? Женщину, усыпанную сияющими камнями, больше не воспринимают всерьез. Поэтому те, кто добивается больших высот, диктуют моду на минимализм. Столетиями украшения предназначались для выходов в свет и никак не соотносились со словом «работа», но сегодня все меняется. Даже само понятие «украшения» — теперь это не только что-то массивное и сверкающее «на вечер» и «под платье», но и вещь, которая остается с нами весь день и при любых обстоятельствах.
Шарлотт Олимпия Деллал: «Я даже в супермаркет хожу с красной помадой на губах»
Когда у меня достаточно времени, сборы «на выход» превращаются в своеобразную церемонию. Я обожаю сам процесс: сделать укладку, освежить маникюр, наложить макияж, накинуть халат и прилечь на кушетку с бокалом шампанского... Тем более мама всегда мне говорила, что с нарядом лучше перестараться, чем наоборот. Она никогда не говорила, что мне нужно заниматься модой, но на многое меня вдохновила. Глядя на нее и на бабушку по папиной линии, я поверила в то, что идеал достижим и что можно выглядеть как кинодива не только на экране, но и в реальной жизни. Поняла, как важно уделять внимание мелочам, но при этом не терять из виду желаемый образ и не изменять себе и своему стилю. Я, например, всегда укладываю волосы, даже если никуда не собираюсь, и почти никогда не выхожу из дома без красной помады на губах, даже если просто иду в супермаркет. Это мой стиль — это я.