Елена Стафьева размышляет о значении Андре Куррежа для моды прошлого и нынешнего веков
В Нейи, фешенебельном парижском пригороде, от болезни Паркинсона умер Андре Курреж, не дожив несколько месяцев до своего 93-летия. Что может вспомнить о нем широкая фэшн-публика? Да ничего, разве что духи André Courrèges в голубом, розовом и белом. Публика, специально интересующаяся модой? Мини-юбки (которые у него оспаривает Мэри Куант), go-go boots, огромные очки с ресницами, космос, футуризм. Те, кто интересуется еще и культурой, наверное, назовут Одри Хепберн, бегавшую в его фирменном белом мини-платье в фильме «Как украсть миллион». Самые продвинутые, возможно, вспомнят историю почти трехлетней давности, когда Миуччу Праду обвинили в том, что она скопировала свои знаменитые меховые пальто и кофты в маргаритках с мини-шортами сезона SS-2013 с его коллекции 1967 года. Очень грамотно, надо сказать, скопировала: популярность тех маргариток ей пока не удалось повторить.
Все это: мини, футуризм, космос — намертво приклеилось к Андре Куррежу, и с этими метками он и останется в вечности. Сейчас, когда он умер, самое время понять, что же было за ними, что на самом деле значит Курреж для истории моды и для современной моды в целом.
Он родился в гасконском городе По и, как многие тогдашние деятели моды, получил совершенно стороннюю профессию — выучился на инженера, после чего отправился в Париж и, проработав буквально несколько месяцев у Jeanne Lafaurie, попал в самое главное место на свете — в дом Balenciaga. И это, конечно, было лучшее, что с ним могло случиться, потому что именно Кристобаль Баленсиага, как никто другой, мог оценить его таланты и склонности. Показательно, что в Balenciaga в 50-е собрались многие из тех, кто будет делать новою парижскую моду 60-х: Андре Курреж, Эмануэль Унгаро, — потому что именно Кристобаль Баленсиага с его непостижимым и неповторимым чувством формы и пропорций, с его невероятным остроумием, смелостью, бескомпромиссностью был настоящим визионером. Именно его сумасшедшие пальто-коконы и платья-оригами определили будущее моды, то есть именно он был и остается главным футуристом всех времен и народов. В куда большей степени, чем все его ассистенты с их виниловыми сапогами, мини-юбками и крохотными пальто из ПВХ.
Баленсиага, кстати, не просто оценил Куррежа и прямо посоветовал ему открыть собственный дом моды, но стал его инвестором, отлично понимая, что наступает новая эпоха и стиль Куррежа будет востребован. Но важнее денег было то, что у Баленсиаги он научился ключевой стратегии — смотреть в будущее, а не в прошлое. Не увлекаться прекрасными дамами бель эпок, а придумывать новых девушек космической эры. И Курреж их придумал — девушек из «Космической одиссеи — 2001» в белых сапожках на плоской подошве и белых мини, как Унгаро придумал энергичных независимых парижанок в маленьких пальто, похожих на халатики парикмахерш.
Будущее оказалось совсем не таким, каким его представлял Курреж, — гораздо скучнее
У Баленсиаги же он перенял главный принцип своего дизайна — оставлять пространство между телом и одеждой, давать вещам жесткую форму, но сохранять свободу тела в них. Для него было важно, что его одежду можно носить без всяких специальных приспособлений, даже без бюстгальтера — в противовес морально устаревшему new look с его корсетами.
У создателей моды 60-х было примерно лет 15 на то, чтобы делать самые отчаянные, отвязные авангардные формы, использовать самые безумные материалы: винил, пластик, плексиглас, металл — это было торжество всего самого ненатурального и самого неподходящего для одежды. К середине 70-х все это резко вышло из моды и главным модельером остался Ив Сен-Лоран, начинавший в то же время, но никогда особенно не увлекавшийся авангардом. А все они: Курреж, Рабан, Карден, Унгаро — кто процвел на лицензиях, кто продал свой бизнес, никогда уже не были актуальными дизайнерами.
Будущее оказалось совсем не таким, каким его представлял Курреж, — гораздо скучнее. Никакой космической одиссеи, только функционализм и спорт, никакого торжества чистого искусства — только утилитарность и комфорт. В 80-е его футуризм не только перестал быть футуризмом, но стал смотреться отчаянным анахронизмом, а к началу 90-х его коллекции стали больше похожи на упражнения выпускников фэшн-школ, чем на современную одежду. Андре Курреж оказался дизайнером яркого, но герметичного стиля: в магазине André Courrèges на rue François I-er и сейчас можно купить те же виниловые плащи и стоящие колом яркие мини-платья, что и 50 лет назад.
Но в последнее десятилетие, когда мода превратилась в повсеместный дайджест архивов великих домов прошлого и работа дизайн-департаментов свелась к постоянному их сканированию, Курреж стал одним из ключевых дизайнеров, у которого берут не только идеи, но и готовые образы все кому не лень, причем не только относительно творческим образом, как Prada, но и буквальным копипастом, как Moschino. Все последние коллекции мечутся между 60-ми и 70-ми, и комбинезоны Dior Рафа Симонса с Pucci-принтами используют принцип знаменитых боди Куррежа, обтягивавших тело как чулок.
Это странный способ оценить выдающегося дизайнера, но по крайней мере так футуризм Андре Куррежа еще долго будет с нами. Неузнанный, но непревзойденный.