Круглый стол: ненависть в соцсетях — откуда она берется и как на нее реагировать

Евгений Тихонович (Buro 24/7):
Начну разговор с примера. На днях один главный редактор одного известного глянцевого журнала выложил в «Фейсбуке» обложку нового номера. Хорошую обложку, качественно снятую, — при всем желании придраться сложно. Но, как вы понимаете, придрались: и фон плохой, и одежда не та, и свет неправильный. Причем писали люди явно не из индустрии. Да еще и приговаривали: «Не вы теперь нас учите, а мы вас». Откуда в людях эта вредность?

Залина Маршенкулова:
К гламурной прессе вообще довольно негативное отношение в Интернете. Дело даже не в том, журнал Glamour это или Buro 24/7 — для сообщества хейтеров (злобные интернет-комментаторы. — Прим. Buro 24/7) никакой разницы нет. Негатив этот вызван тем, что считается, будто в подобных изданиях работают абсолютно пустые, напыщенные люди, которые оторваны от реальности. Мы не говорим сейчас про Европу или про мир, мы говорим про Россию. Мы знаем, какой огромный разрыв у нас в обществе между богатыми и бедными, это одна из причин ненависти, и мы знаем, что богатства заоблачного, чтобы носить часы за несколько миллионов долларов, в России можно достичь далеко не честными путями, скажем так.

Геннадий Устиян:
Ты знаешь, очень смешно по поводу как раз дороговизны. Здесь двойственный момент: если ты ставишь, например, что-то дорогое, все приходят и начинают писать: «Это дорого, это никто не купит, это ужасно, и вообще, почему вы про это пишете!» Если же ты рассказываешь про что-то действительно дешевое, тебя начинают презирать. Читатель начинает относиться к тебе как к нищеброду. Мне кажется, здесь вопрос крайностей: люди или презирают, или ненавидят. Ненавидят что-то более высокое, по деньгам или по интеллекту, и презирают то, что ниже их.

Евгений Тихонович:
Но речь ведь не только о классовой ненависти. Пускают яд по любому поводу, даже на бытовом уровне, согласитесь. Вообще, есть ли какая-то классификация хейтеров?

Ольга Кузнецова:
Мы можем говорить о том, что среди комментаторов, которые выражают агрессию, есть четыре вида. Первый — это люди, которые испытали стресс в течение дня, пришли после тяжелой работы и как-то выплеснули все это. Использовали Интернет как грушу или как сливную яму, чтобы выразить свою агрессию и как-то прокомментировать прочитанное и увиденное. Следующая категория — это люди, которые имеют личностные особенности задир, они и в жизни такие, это их стиль поведения. Далее идут политические спамеры, которые преследуют свои цели, и четвертая категория — если обобщать, то это тролли всех направлений и уровней.

Евгений Тихонович:
Ненависть в соцсетях типична больше для России или это международное явление?

Залина Маршенкулова:
Это феномен Интернета, потому что это та площадка, где ты можешь говорить, что ты думаешь на самом деле, и выливать все свои негативные эмоции. Абсолютно нормально, что ненависть уходит в Интернет. Очень многим людям сложно сказать в лицо: «Я тебя ненавижу, гори в аду», — а в соцсетях это делается легко и просто. Ты пьешь чай, все нормально, всем написал, чтобы они горели в аду, и тебе стало лучше. Мне кажется, что к этому нужно относиться проще.

У меня есть свой личный блог, там 10 000 подписчиков — читатели как раз очень злые, из тех, кто придирается ко всему: здесь не синий, а голубой, здесь не серый, а асфальтовый — такие зануды-зануды. В жизни они милейшие люди, вежливые, тактичные, спокойные.

«Ты пьешь чай, все нормально, всем написал, чтобы они горели в аду, и тебе стало лучше. Мне кажется, что к этому нужно относиться проще»

Геннадий Устиян:
Некоторые знакомые иногда пишут мне всякую ерунду в «Фейсбуке». Я удаляю эти сообщения, потом встречаю этих людей в реальной жизни, и они мне говорят: «Ой, прости, был пьян». То есть это абсолютно нормальные люди.

Залина Маршенкулова:

В контексте соцсетей очень показателен пример Арины. Она популярный автор, традиционно вызывающий бурю ненависти и эмоций в соцсетях. Причем многие пишут, что Арина сама ненавидит людей.

Арина Холина:
Да ладно! Правда? Не знала!

Залина Маршенкулова:
Ненавидит людей, ведьма, злобная и ужасная.

Евгений Тихонович:
Арина, а вы читаете вообще, что пишут про вас и ваши колонки? (Арина Холина известна своими колонками про отношения и секс. — Прим. Buro 24/7).

Арина Холина:
Я не читаю комментарии, правда. Не вижу в этом смысла. Я написала текст, высказала все, что мне надо было. Мусолить, жевать, вести по этому поводу какие-то дискуссии не считаю необходимым. 

Либо ты читаешь это ради какой-то таинственной статистики, либо ты это не читаешь — и живешь прекрасной спокойной жизнью. Потому что если ты взрослый человек, то понять, где ты облажался, где ты неправильно написал слово «корова», можно самостоятельно. Ну или есть друзья для этого. А подпитывать себя какой-то злостью? У моего знакомого папа — журналист, и вот он, перед тем как что-то писать, садится и смотрит дурацкие телепрограммы, которые его злят. На вот этой энергии злости очень легко так проскочить и уехать, но, с другой стороны, это не очень правильно, потому что каждый раз ты расшатываешь свою нервную систему и мешаешь себе думать. Конечно, иногда я наталкиваюсь на комментарии, но пропускаю их, не реагирую, никого не «баню», если только люди не пишут антисемитские, расистские или еще какие-то неприемлемые вещи. Но это принципы, а «банить» за какие-то истерики я считаю нелепым.

Геннадий Устиян:
Вот еще чего зачастую не понимают люди, оставляющие комментарии под авторскими статьями, это то, что для многих написание текстов — работа. Ты пишешь не потому, что проснулся утром, и тебе захотелось сказать миру, что ты думаешь. Это работа, за которую ты получаешь деньги, это твоя профессия, и, естественно, тебе как автору нужно, чтобы тебя читали. А для того чтобы тебя читали в наше время, когда столько информации, нужно написать что-то такое, за что люди могли бы зацепиться, обсудить, поделиться. Это часть вот этой реакции, в том числе и злобной, это часть замысла. Комментарии тоже его часть.

Арина Холина:
Кстати, мы все-таки журналисты, мы как-то чувствуем язык и понимаем, что письменное слово отличается от устного. А многие люди взяли и что-то там написали, не проконтролировав интонацию. Некоторые из них, возможно, просто психи или хамы, но часто это происходит из-за неумения писать. Бывает же, когда ты спешишь, то можешь отправить приятелю резковатое сообщение. По смыслу все нормально, а по интонации совсем другое получается. 

Евгений Тихонович:
Очень важное на самом деле замечание по поводу письменной речи.

Геннадий Устиян:
Там просто пропускаются все эти «извините», «возможно ли».

Залина Маршенкулова:
Я всем пишу «пожалуйста» и «извините». Обязательно, когда человек незнакомый. Тогда он успокаивается, потому что нельзя без этих слов волшебных.

Геннадий Устиян:
Даже очень многие выпускники журфака пишут по-русски так, как будто у них по нему в школе была «двойка». Чего мы хотим от людей, у которых совсем другие профессии, и они не обязаны писать грамотно. То есть они обязаны, наверное, но часто им сложно сформулировать свои мысли.

Если взять для примера американский шоу-бизнес, то там звезды читают негативные отзывы о себе из соцсетей с иронией, со смехом, с самоиронией, и это совершенно убирает вообще всю агрессию и делает ее бессмысленной. Потому что, когда ты говоришь человеку, что он урод и у него толстые ляжки, а потом человек сам об этом говорит,  то это сразу нивелирует весь негатив.

Залина Маршенкулова:
Я вспомнила, что очень классно ведет себя в этом плане Валентин Стрыкало, у него популярный аккаунт в Twitter, и ему там часто пишут «сдохни», «умри». И он отвечает, мол, ладно, хорошо, я умру, только не нервничайте. Мне кажется, это идеальная реакция на негатив. 

«Потому что, когда ты говоришь человеку, что он урод и у него толстые ляжки, а потом человек сам об этом говорит,  то это сразу нивелирует весь негатив»

Ольга Кузнецова:
По поводу реакции на комментарии: более 80 процентов людей испытывают гнев из-за агрессии в соцсетях, и только 12 процентов испытывают страх от этих комментариев, оставшиеся несколько процентов чувствуют смущение. Из этого можно сделать логический вывод, что куда-то гнев нужно отправлять.

Геннадий Устиян:
Я просто ужасно радуюсь, когда кто-то обо мне пишет плохо, потому что это значит, что обо мне думают. Арина правильно сказала про возраст, про то, что негоже взрослым людям обижаться друг на друга из-за ерунды. Но мы забываем, что из-за того как раз, что люди взрослые, они с этим не росли, они не помнят времени, когда этого не было, а молодежь — она все это прошла уже лет в 12.

Залина Маршенкулова:
Да, тебе уже в 12 сказали, что ты жирный и умрешь в одиночестве с кошками. Ты привыкаешь и думаешь, ну и ладно, ну и смешно, и начинаешь потом уже шутить про это.

Геннадий Устиян:
Мне кажется, у следующего поколения просто иммунитет будет против этого.

Арина Холина:
Без трагизма, не так, как мы с этими комментариями.

Евгений Тихонович:
Я знаю людей, которые прочитают комментарий, а потом неделю рефлексируют, чуть ли из дома не выходят.

Ольга Кузнецова:
У американцев даже есть статистика, что агрессивные комментарии увеличивают уровень депрессии у подростков. Нужно быть зрелой личностью, нужно уметь ловко управлять словом и, наверное, пройти какие-то этапы, для того чтобы выстроить крепкие защиты от этих комментариев.

Арина Холина:
С другой стороны, когда подростки травят друг друга в школе, это также неприятно.

Ольга Кузнецова:
Есть разница между тем, когда люди знакомы, и тем, когда это травля происходит в Интернете. Ты этого человека не видишь, ты его не знаешь. Отягчающее проявление агрессии в Интернете в том, что ты не видишь обидчика, ты можешь представить, что он найдет тебя, может появиться страх, что тебя преследуют. То есть это неопределенность, неизвестность.

Арина Холина:
Вот я никогда, кстати, об этом даже не думала.

«Отягчающее проявление агрессии в Интернете в том, что ты не видишь обидчика, ты можешь представить, что он найдет тебя, может появиться страх, что тебя преследуют. То есть это неопределенность, неизвестность»

Евгений Тихонович:
Давайте поговорим о темах, которые больше всего провоцируют интернет-аудиторию и вызывают агрессию. Понятно, что это, прежде всего, политика. Что еще? Арина, какие ваши тексты собирали больше всего негатива?

Арина Холина:
Я даже не знаю, какой привести конкретный пример. Все, что касается нарушения каких-то канонов, в личных взаимоотношениях или в социальных, всегда вызывает скандал.

Геннадий Устиян:
Так и скажи — секс.

Арина Холина:
Ну секс, секс.

Евгений Тихонович:
По-моему, пост Арины про геев вызвал бурю негативных эмоций.

Арина Холина:
Я даже не помню уже поста про геев, хотя верю, что он существует. Понимаете, как это все происходит: ты пытаешься предложить людям какой-то другой взгляд на тот или иной вопрос. Вот живет человек, вписываясь в определенные схемы. Потом он начинает к этим схемам привыкать, даже если они его делают несчастным. Он привыкает, привыкает, а потом вышла я и сказала, что все это бред, надо жить по-другому. И у человека — я надеюсь на это, потому что честно все это пишу, — возникнет сомнение, что можно смотреть на вещи как-то иначе. И естественно, что первая реакция у него агрессивная. Я сама точно так же реагирую, ну, может быть, сейчас уже нет, но какое-то время назад так и было. Когда тебе говорят — друзья или психотерапевт, — что ты что-то неправильно делаешь, ты сперва начинаешь защищаться, это нормально. Поэтому я для себя ничего обидного в комментаторах не нахожу. Вообще, человека очень трудно обидеть, если он в хорошем, в правильном смысле достаточно уверен в себе. 

Евгений Тихонович:
А уместно говорить о каком-то создании кодекса поведения в соцсетях? С детства прививать культуру письменной речи?

Арина Холина:
Я хочу оставаться сторонницей анархии, в этом и смысл.

Залина Маршенкулова:
Если у нас еще и в Интернете нельзя будет свои эмоции выражать, то зачем все это тогда.

Геннадий Устиян:
Нужно удалять оскорбительные комментарии, а также комментарии, не относящиеся к теме поста, — это уводит в другую сторону, в никуда. Зачем они? Лично меня на самом деле вообще ничего не задевает, кроме тех ситуаций, когда ты не просишь совета, а люди пытаются его тебе дать. Вот это я не очень люблю, я же не спрашивал, как мне жить.

Залина Маршенкулова:
То есть комментарии, не относящиеся к статье, вы считаете неуместными?

Геннадий Устиян:
Я имею в виду ситуацию, когда я пишу что-то на своей страничке в «Фейсбуке», и мне советуют: «Гена, тебе нужно расслабиться». Я сам знаю, когда мне нужно расслабиться, а когда мне нужно напрячься, я взрослый человек.

Евгений Тихонович:
Гена, вы неоднократно утихомиривали особенно буйных друзей, я видел.

«Я ПРОСТО УЖАСНО РАДУЮСЬ, КОГДА КТО-ТО ОБО МНЕ ПИШЕТ ПЛОХО, ПОТОМУ ЧТО ЭТО ЗНАЧИТ, ЧТО ОБО МНЕ ДУМАЮТ»

Геннадий Устиян:
Ну, это некрасиво, когда они между собой начинают какие-то личные счеты сводить. Я говорю им: «Ребят, это не здесь».

Ольга Кузнецова:
Вы сейчас затронули тему личного «Фейсбука», и я вспомнила, что читала исследования о том, что западные блогеры и журналисты намного четче разграничивают работу и личное пространство. Заставить человека на своей собственной странице, куда он выкладывает фотографии детей, семьи, разместить какую-то ссылку, касающуюся работы, практически невозможно. И это хорошая защита от каких-то болезненных личностных уколов. А еще есть разница между западными и российскими комментаторами. На Западе больше диалога. Люди сначала пытаются доказать свою точку зрения, а у нас сразу: «Иди на фиг». Это такие два различия по поводу культуры общения в Интернете.

Геннадий Устиян:
В России совершенно размыты границы между личным аккаунтом в «Фейсбуке» и рабочим. Если ты пишешь в «Фейсбук» как частное лицо, все вокруг начинают указывать на тебя и говорить, что главный редактор такой-то написал вот это. И комментировать при этом, что так делать нельзя. Алло, ребята, это моя личная страница. В России люди относятся к тебе не как к профессионалу своего дела, а с точки зрения того, нравишься ты им или нет.

Евгений Тихонович:
Залина, есть ли какая-то статистика относительно того, в каких соцсетях агрессии больше? Кроме Facebook есть еще Twitter, «ВКонтакте», есть Instagram, «Одноклассники», в конце концов.

Залина Маршенкулова:
Если мы говорим про русскоязычный сегмент, то самые злобные умники сидят в Twitter, конечно.  

Евгений Тихонович:
С чем это связано?

Залина Маршенкулова:
Я думаю с тем, что Twitter — это наиболее сложный короткий формат, очень мало людей, умеющих формулировать свои мысли в 140 символах так, чтобы их услышали и «ретвитнули». Поэтому в Twitter, абсолютно без преувеличения скажу, сидят действительно интеллектуалы, злобные интеллектуалы, которые обсуждают различные темы. Был такой случай: автор серии книг о счастье написала в Twitter о том, что сейчас научит всех быть счастливыми. В ответ получила оскорбительный матерный комментарий. Женщина покончила с собой.

Ольга Кузнецова:
Ужас, это просто какой-то кинематограф.

Залина Маршенкулова:
Да, я коллекционирую такие истории в своем проекте.

Ольга Кузнецова:
А мне известна статистика, что самые злобные высказывания появляются во «ВКонтакте».

Залина Маршенкулова:
В соцсети «ВКонтакте» другой уровень, там больше школьников, а я говорю о взрослых людях. Школьники меня не очень интересуют.

Геннадий Устиян:
У «ВКонтакте» — очень специфическая аудитория, прежде всего она действительно моложе, и она не реагируют на потребление. Ей интересны только развлечения,  большая картинка с какой-нибудь фиговиной — это ее любимый формат.

Евгений Тихонович:
А что касается Instagram, там какая-то есть модель поведения особенная?

Залина Маршенкулова:
Вот как раз Instagram чем хорош, почему туда все идут с рекламой и с брендами — там нет никаких ограничений, можно быть и добрым, и нежным, и глупым, и просто постить красивые картинки. Но это другой формат, ты просто публикуешь фотографии.

Арина Холина:
Сейчас там уже многие высказываются, мне кажется. Хорошие, обильные подписи под фотографиями.

Евгений Тихонович:
Прозвучала версия, что Интернет должен оставаться анархией, все согласны?

Геннадий Устиян:
Да.

Арина Холин:
Угу, только на моей площадке я всех почищу.

Залина Маршенкулова:
Да, только это будет моя анархия, моя страница, здесь я могу на ушах стоять и не объяснять, почему я кого-то «забанила». Но при этом человек не лишен права отметить меня и написать на своей странице, что я полное дерьмо.

Арина Холина:
Искусство, вообще все самое интересное, рок-н-ролл, панк — все это рождалось в переломные периоды. Например, в послевоенное время, когда кругом была разруха, и люди одновременно пребывали и в отчаянии, и в агонии радости. Мне кажется, Интернет пока чем-то все это напоминает, и пока он интересен. Потом, может, уже таким не будет.

Благодарим Duran Bar за помощь в организации круглого стола