«Без нарциссической составляющей величия не достичь»: Ольга Хейфиц — о материнстве знаменитых женщин

«Она очень хотела быть хорошей матерью, но хотела как великая актриса или что-то в этом роде. Она не понимала механики материнства. Словно ее отправили на Марс, и она не говорила на языке марсиан. У нее не было никакого внутреннего чувства, никакого инстинкта».

Из книги «Сьюзен Сонтаг. Женщина, которая изменила культуру XX века» Бенджамина Мозера

С точки зрения психоанализа материнство — одна из центральных тем жизни женщины. Сознательная или бессознательная агрессия, желание иметь детей, любовь, самопожертвование, манипуляции или злоупотребление властью — в материнстве есть все.

Изучая истории великих женщин, чья жизнь связана с творчеством, интеллектуальным трудом или просто не вписывается в традиционные представления о женской роли, я заметила одну любопытную параллель: у многих из них были проблемы с материнством. Или вовсе не было детей, или дети погибали, или в лучшем случае отношения не складывались. Айн Рэнд, Лу Саломе, Софья Ковалевская, Мария Каллас, Габриэль Шанель, Фрида Кало, Сьюзен Сонтаг, Анна Фрейд, Марина Цветаева, Роми Шнайдер, Мэрилин Монро, Любовь Орлова, Майя Плисецкая, Опра Уинфри — список можно продолжать и продолжать. Мне стало интересно, где в этом уравнении неизвестное?

Может ли быть, что материнство как бы оттягивает на себя психическую энергию, необходимую для самореализации? И наоборот, реализация отбирает у материнства самое главное — вовлеченность, силы, интерес? Если исследовать вопрос, можно заметить, что истории таких женщин делятся на три типа. В первом случае дети рождались, но их детство не было детством. Они или росли вдали от матери, отданные родственникам (Мария Монтессори, Патти Смит, Йоко Оно), или попадали в процесс парентификации, рано взрослели, потому что были вынуждены заботиться о матери и ее душевном равновесии (Марина Цветаева, Сьюзен Сонтаг), или умирали (снова Цветаева) и даже кончали с собой (Мелани Кляйн, Шинейд О'Коннор).

Во втором случае женщины сознательно отказывались от материнства в пользу карьеры. Например, Айн Рэнд сделала аборт от своего мужа. Она сразу заявила, что не планирует рожать детей, чтобы не отвлекаться от карьеры писателя. Интересно, что в ее произведениях не фигурируют дети, за исключением тех эпизодов, в которых герои вспоминают о своем детстве. Так же поступила Лиля Брик, которая ездила в Париж перевязывать трубы.

А в третьем случае женщины «хотели», но не могли родить ребенка. «Хотели» я пишу в кавычках, потому что чаще всего проблемы с деторождением находятся в зоне бессознательных ограничений, которые могут привести не только к бесплодию, но и к более страшным событиям. Отыгрывание в реальности бессознательных влечений, даже самых негативных, — частое последствие, если из сознания вытеснено много тяжелого материала. «Когда вы не осознаете происходящее внутри вас, снаружи это кажется судьбой», — писал Юнг.

Фрида Кало не могла иметь детей после страшной аварии, где ее проткнул металлический поручень, задевший позвоночник, раздробивший таз и повредивший живот и матку. Но у Фриды с детства было не все гладко. Она перенесла полиомиелит, изоляцию, в школе подвергалась сексуальному насилию со стороны учительницы и выбрала в мужья абьюзивного Диего Риверу. Вероятно, у нее была некая бессознательная мазохистическая программа, которую она отыгрывала в жизни. Невероятная Лу Саломе, суперинтеллектуалка и роковая женщина, во время беременности полезла собирать яблоки, упала с лестницы, и у нее случился выкидыш. «Вы знаете, я никогда не рисковала пустить ребенка в мир…» — говорила она. Нужно ли говорить, что многие биографы считают ее падение не случайным?

Что же это за тенденция? Возможно, дело в гендерной идентичности? В психоанализе существует концепция биполярной модели психологического пола. Сейчас мы называем это гендер. Фрейд полагал, что «маскулинность и фемининность — диаметрально противоположные и взаимоисключающие наборы черт». Где маскулинность ассоциируется с творческим началом, фаллическим, агрессивным, завоевательным. А фемининность — с пассивностью, балансом, репродукцией.

Многие активные женщины сознательно отказываются от пассивности, предпочитая контролировать свою жизнь.

Кроме того, без нарциссической составляющей величия не достичь. Женщины-нарциссы могут выражать свою организацию в отношениях с детьми. Они не хотят ребенка из-за страха перед детской зависимостью от них, которая воспринимается как ограничение привычного образа жизни. Если вернуться к бессознательному отказу от материнства, то существует множество причин. Например, агрессия по отношению к собственной матери, нарушение привязанности в детско-родительских отношениях.

Отказ от детей — это отказ от близости на фоне бессознательного страха потери и уязвимости. Где есть страх, там нет жизни. Исходя их фактических обстоятельств, важно понимать, что творчество требует времени, сил и уединения. А еще — важно не чувствовать себя виноватой за то, что ты работаешь. Вирджиния Вульф писала: «У каждой женщины, если она собирается писать, должны быть средства и своя комната». А поэтесса Диана Ди Прима написала в письме Одри Лорд, что она «ждет следующего прорыва в череде дней — дней, когда нужно отвозить детей в школу, к стоматологу, стирать, покупать продукты, выносить мусор».

Женщина, которая хочет заниматься серьезным творчеством и совмещает это с материнством, всегда проваливается в чувство вины. Общество устроено таким образом, что мужчину оценивают по карьерным достижениям, а женщину — по домашней жизни. Когда мужчина много работает и мало бывает дома, ему сочувствуют, его уважают. Когда то же самое происходит с женщиной, всех интересует, как поживают ее дети. По моему глубокому убеждению, реализация для женщины может быть источником гордости, заслуженного социального и культурного признания. Без чувства вины, сознательного или бессознательного.