«Россия вообще все время ищет себя»: Анастасия Постригай — о русском культурном коде и местах его обитания

Но это все — о символах, о вещах больших и громких. Где же просто жизнь как она есть? Ее изображает, к примеру, Илья Кабаков, причем его работы очень разнятся по духу. На картинах — моменты, вырванные из биографии советского человека, выписанные с какой-то меланхоличной теплотой. Тут же, будто в противовес, инсталляции с неоднозначным подтекстом, например, скандально известный «Туалет». Внутри сортира с буквами «Мэ» и «Жё» художник разместил интерьер обычной советской квартиры с ее привычными атрибутами. Вопрос «На что это вы намекаете?» не снят до сих пор, но мы заметим другое: совершенно типичный и неинтересный туалет внутри оборачивается не тем, чем кажется.

Это, кстати, характерная черта наших авторов: берется знакомый культурный символ — и вдруг подается с неожиданной стороны. Иван Симонов, например, первые ноты бурлацкой песни «Эй, ухнем!» выкладывает швабрами. Представили компанию уборщиц, делающих свое дело под этот мотив? Забавно, но органично. А вот обратный ход: скатерть-дорожка с надписью «Скатертью дорожка». Такие из гладкого шелка клали на стол в зажиточных семействах. Пожелание в те времена было добрым: пусть, мол, путь будет таким же гладким и прямым. Не пустые слова: российские дороги уже тогда были объектом шуток, к тому же по пути подстерегали опасности в виде волков, разбойников и прочего добра.

Иван находит завораживающую иронию в том, как значения фраз меняются до противоположных. Поле для творчества необъятное: таких «неустойчивых выражений» десятки, включая пословицы и поговорки. Мы называем людей «два сапога пара», когда они дополняют друг друга, но мало кто сегодня помнит, что в оригинальном варианте они еще и оба левые! Так меняются сами смыслы, составляющие наш культурный код, определяющие нашу жизнь.

Еще шире объять время пытается Анна Самойлова, призывая из глубины веков образы древнерусских женщин. И Мокошь. По мнению автора, славянская богиня, помогавшая женщинам тогда, должна облегчить трудности жизни и нынешнему поколению. Сама Анна, правда, недавно уехала из России. Видимо, ей не помогла. Современные проблемы все-таки требуют современных решений?

За призраков прошлого взялся и Евгений Антуфьев. Правда, его образы — это его личная, авторская мифология, хоть ее корни и растут из шаманских обрядов Тувы. Мифы народов России (да и не только) переплетаются с фантазией автора — и вот мы получаем милых котиков с хищным оскалом и пустыми глазницами. Жутковато, но интересно. И чувствуется, что сделано если не у нас, то где-то рядом. В живописи за котиков отвечает Вася Ложкин, но у него это не древние хтонические идолы, а персонажи современной жизни. Картины Ложкина обыгрывают стереотипы, поговорки и просто привычные ситуации. Юмор это или сатира — решайте сами. Это жизнь.

Душу страны и народа художники находят в самых разных проявлениях жизни. И не поймешь, что лучше нас характеризует — собор Василия Блаженного или деревенская хата, Петр Великий и Ленин или хохлома и гжель, великое и уникальное или малое, но повсеместное.

Поэтому вместо вывода вот вам второе интересное наблюдение. Приглядываешься к арабам и индусам, ищешь на холсте спираль их национальной ДНК — и видишь ее в чем? В знакомых элементах. У иранца — бородатые мужчины в длинных роскошных одеждах, у кореянки — цветущая вишня. Но что под ними? Что еще хочет сказать художник, да и хочет ли? Этого нам зачастую понять не дано: не так хорошо мы знаем культуру и психологию других народов. И потому вдвойне приятно видеть, что русские мастера современности в свою культуру ныряют глубоко. Не просто берут взаймы лоскуток истории, а исследуют его, рассматривают со всех сторон, деконструируют и, если повезет, делают еще лучше, заставляя играть новыми красками. Не переписывают, а дописывают культурный код. Впрочем, если подумать, новое искусство — уже само по себе часть нашего культурного кода с первого мазка на холсте.